У пепла и у людских душ нет секретов от Эотаса. Божественный Король не меняет своего решения. Верховный жрец-рыцарь главного храма Редсераса, верный сторонник грейва Алдвина, раскаявшийся в своих прежних деяниях и не совершивший после этого ни единого преступления, изгнан из страны по одному только слову нынешнего правителя.
По Редсерасу проходит взволнованный шепот: что, если речи об искуплении были ложью? Да, король подписывает помилование нескольким преступникам, которых иначе ждала бы плаха, но это может быть всего лишь разумным политическим шагом: что он получает взамен? Информацию? Поддержку? Возможно, с верховным жрецом они просто не сошлись в цене.
Что, если пророк Эотаса обманывал свой народ всё это время?
Находятся люди, что принимают его сторону, даже считая это правдой. Находятся люди, что отвергают подобные домыслы и верят чисто, как прежде. Находятся люди, которые начинают опасаться своего нового правителя, но их мало — пророк продолжает безошибочно разыскивать казавшихся неуязвимыми продажных жрецов, и многие из них, не столь осторожные или верившие в свою безнаказанность, не могут скрыть своих преступлений. Вайдвен неустанно повторяет в каждом обращении к народу: тем, чьи намерения чисты, нечего бояться. Эотас не карает невинных.
Фониверно укрывает Редсерас чистым снегом. В Редсерасе наступление нового года празднуют неохотно: слишком дорого обходится каждая неделя зимы. Люди ждут Весеннего рассвета. Может, милость их бога станет менее жестокой с приходом весны…
Вайдвен видит сны по ночам — сначала о продажных чиновниках, о священниках-еретиках, о преступлениях, которые так долго оставались неотвеченными. Потом жернова новых законов потихоньку начинают перемалывать прежние устои, и к Вайдвену приходят другие сны.
— Ты хочешь карать людей за то, что они недостаточно в тебя верят? — Вайдвен очень, очень, очень сильно надеется, что понял всё неправильно.
Я не могу повлиять на решения других богов. Но если смертные сами перестанут служить им, мои братья и сестры будут вынуждены прислушаться.
— И вместо того, чтобы объяснить это людям, рассказать им правду, ты собираешься просто наказывать всех подряд за «ересь»? Я бы не дожил до своих лет при таких законах!
Эотас обнимает его спокойным, уверенным теплом.
У богов тоже есть свои законы, Вайдвен. Некоторые из них до сих пор связывают меня. Думаешь, смертные сами выбирают, какому богу служить, и никто не подталкивает их к решению?
— Что?
Эотас смолкает, будто засомневавшись, стоит ли отвечать, но Вайдвен уже встревожен не на шутку.
— О чем ты? Разве люди не сами выбирают себе богов?
Мы питаемся душами, шепчет Эотас, наше могущество проистекает из этого. Мы должны были удостовериться, что никто из нас не будет слабее или сильнее других. Мы заставляем смертных забывать, что происходило с ними в мире богов, и причина этому — не только милосердие.
— Вы… вы заставляете людей верить в себя? И ты тоже?
Мы отдаем приказ, но его можно нарушить. Ты выбрал меня сам, хотя изначально твоя душа несла отпечаток воли другого бога.
— Какого бога?! Я всю жизнь был эотасианцем! Никому больше не молился!
Твоя душа прежде служила моей сестре, огонек Эотаса вспыхивает ярко, искристо, будто он радуется непонятно чему. Вайдвен в ужасе думает, что если его душа и впрямь была обещана Воэдике, то лучше ему Там не появляться. Никогда. Всю оставшуюся вечность.
…моей сестре, Магран.
Вайдвен моргает. Это, конечно, лучше, чем Воэдика, но ненамного.
— А теперь? Теперь кому принадлежит моя душа?
Ты мой носитель и мой святой, золотой огонек успокаивающе ластится к нему. И мой друг. Я буду защищать твою душу до тех пор, пока это в моих силах. Предугадывая очередной вопрос, Эотас добавляет: смертные часто меняют богов-покровителей, в этом нет ничего страшного. Мы всего лишь заботились о балансе сил. Но теперь я хочу нарушить его. Обнаружив, что слабеют, мои братья и сестры будут вынуждены прислушаться к смертным.
— Дружище, это… — Вайдвен беспомощно трет ладонью лоб. — Это слишком. Ты впутываешь людей без их ведома в дела богов. Я не могу просто сказать — теперь все служат Эотасу! Может, они не хотят тебе служить. Как я объясню им всё это?
Я не желаю власти или поклонения смертных. Я желаю людям блага. Ты просил о заре… но ты сам видел, как красны ее лучи. Я бы хотел избежать необходимого зла; я бы очень этого хотел, мой друг. Эотас крепко обнимает его горячим сиянием своего пламени. Вайдвен знает, что в словах того нет лжи — горькая печаль бога пронизывает его душу насквозь острыми спицами света. Я сожалею о том, что не могу утешить твой народ. Я сожалею о том, что прошу тебя о подобном. Но я не могу обречь вас на большее зло своим бездействием.
Вайдвен крепко зажмуривается. Его связь с Эотасом позволяет ему видеть достаточно, чтобы знать, что тот уверен в своей правоте. Но это знание не приносит ему облегчения.
Почему сейчас?.. Редсерас заслужил пару минут покоя в безумной вечности богов, играющих на людские души, как пьянчуга — на горстку почти ничего не стоящей медной мелочи. Редсерас заслужил самую светлую зарю без единой капли алого. Поймут ли они своего бога, чья безграничная милость оказалась такой жестокой? Поймут ли они, что значит на самом деле его безусловная любовь?
— Я говорил когда-то, что без сомнений доверил бы тебе каждую душу в Эоре, — глухо говорит Вайдвен. — Я свое слово держу. Ни одного бога, кроме тебя, не волновала судьба людей на моей родной земле. Как по мне, они могут обойтись и без почитателей.
Едва теплящаяся внутри заря согласно и гордо вспыхивает рассветным огнем — пусть он все еще и таит в себе прозрачную горечь.
Однажды люди забудут наши имена, и ни одна книга не сохранит их, и ни одна молитва больше не прозвучит. О, что за счастливый день это будет.
Комментарий к Глава 11. Божественное Королевство
мысль о том, что Вайдвен - бывший магранит, принадлежит Фейре и имеет некоторый дополнительный обоснуй - to be continued :)
========== Глава 12. Охота на ведьм ==========
В Редсерасе не слишком-то любят книги. Трактат о мореходном деле — кому он нужен в стране крестьян и священников? Вайлианский том о свойствах адры — уже почти ересь, которую ни один приличный редсерасец не возьмет в руки. Вайлианские ученые книжки сплошь про анимансию.
И как только сберегли здесь эти «Свойства адры», как избежали неусыпных проверок?
Самый темный час — перед рассветом. Идет последний месяц зимы, и солнце над заснеженными полями холодно как никогда.
В Божественном Королевстве больше нет места для храмов иных богов. Указом правителя-святого эотасианство провозглашается единственной религией Редсераса; все прочие религии объявлены вне закона. Библиотека уже почти перестала быть храмом — эотасианские жрецы распорядились книгами по своему усмотрению, часть оставив, часть отправив в школы, а часть…
Ирит не отводит взгляда от хрупких черных страниц. От случайного сквозняка обрывок сгоревшего пергамента крошится безмолвной угольной пылью.
— А книги зачем сжигать, — бесцветно и как-то почти жалко говорит он. От прежней спокойной уверенности в его голосе не осталось и следа. — Я просил спрятать их, спрятать или продать — чтобы не пропали… зачем?..
Вайдвен тянется к нему эотасовыми лучами, но свет проливается в пустоту и тает, никому не нужный. Жрец Ваэля отказывается от милости чуждой ему зари.
— Зачем тебе это? — Ирит оборачивается и прямо встречает его взгляд. Бывший библиотекарь сдерживает гнев и злую бессильную обиду, но Вайдвен видит его душу взором Эотаса — она кричит от боли.
— БОГИ, ЗАБЫВШИЕ О СВОЕМ ДОЛГЕ, НЕДОСТОЙНЫ СЛУЖЕНИЯ. Я ПРИВЕДУ ЛЮДЕЙ К СВОБОДЕ.
— Даже если тебе придется заковать их в цепи? — тихо произносит Ирит.
Солнце внутри вспыхивает ярче. Вайдвен различает свой и эотасов гнев, свое и эотасово отчаяние, и — вопреки им — горькое осознание необходимости подобного зла.
