Письмо я увидел совершенно случайно. Взял стопку рекламы, и уже намеривался швырнуть листы в коробку, как вдруг увидел край конверта и марку. Хм, интересно, кто это нам написал? Письмо отравлено из Москвы неким Никифоровым Геннадием Владиславовичем, адрес имелся, он жил не так далеко от нас, в соседнем районе. В лифте я посмотрел на строку «кому» и вздох разочарования вырвался из горла. Письмецо-то не нам предназначается. Получатель Никифоров Владислав Евгеньевич, проживающий в восемьдесят восьмой квартире. А мы живет с шестьдесят восьмой. Почтальон перепутал ящики. Что ж, бывает. Наверное, мне следовало спуститься вниз и просунуть письмо в восемьдесят восьмой ящик, но я поленился. Завтра утром просуну.
Положив письмо в верхний ящик стола в своей комнате, я благополучно о нем позабыл на несколько дней. Вспомнил лишь во вторник, взял письмо, спустился на первый этаж и понял, что ничего из моей затеи не выйдет. Ящик под номером восемьдесят восемь битком забит рекламой. Там не осталось свободного места. Я пытался всунуть в щель письмо – бесполезно. Пришлось подниматься на этаж, звонить в квартиру Никифорова.
Дверь мне не открыли. Зато распахнулась дверь соседей. На площадку вышла девчонка лет восьми, в руках держала мусорное ведро. Я знал эту девочку, видел в школе, она учится во втором классе. Зовут ее вроде Таней. Или Наташей. А впрочем, не столь важно.
– Слушай, не знаешь, когда ваш сосед дома появится?
Девчонка округлила глаза.
– Какой сосед?
– Никифоров из восемьдесят восьмой.
– Здесь давно никто не живет. Старичок вроде умер.
– Как умер?
– Так, – она пожала плечами и быстро спустилась к мусоропроводу. Избавившись от мусора, поднялась и сказала: – Я его уже целый год не видела, а может, и больше.
– Понятно, – я развернулся, подошел к лифту.
Однако, как странно. Письмо написал Никифоров Геннадий Владиславович, а получатель Никифоров Владислав. Сын написал отцу. Но если Владислав Евгеньевич давно умер, неужели сын был не в курсе. Абракадабра получается. Или письмо шло до адресата больше года? Тоже не вариант. Они живут в пятнадцати минутах ходьбы друг от друга, письмо должны были доставить за несколько дней. Я пригляделся. Все верно, на штемпеле печать, там стоит дата. Геннадий Владиславович отправил письмо чуть больше недели назад. Тогда я вообще ничего не понимаю.
Дома я задался другим вопросом, почему сын пишет отцу письма? Нет телефона, не может дойти до старика? Или причина в другом?
Мысли были прерваны звонком. Сашка прокричал в трубку, что меня ждут уже десять минут. Я и забыл совсем, что сегодня мы играем в школе в баскетбол. Заверив ребят, что через две минуту буду как штык, я схватил пакет с одеждой и сменной обувью и выскочил из квартиры.
Глава третья
Незапланированный педсовет
Вечером я спросил у родителей про Владислава Евгеньевича. Они были с ним не знакомы, даже не подозревали о его существовании, а вот деду довелось пообщаться с Никифоровым.
– Последний раз я его видел год назад. Думал, он к сыну перебрался или квартиру продал.
– Ты знаком с его сыном?
– Нет, знаю его со слов Владислава.
– А кто он вообще такой?
– Работал инженером-конструктором автомобилей, жили вдвоем с женой. Когда она умерла, ушел на пенсию, замкнулся в себе. С сыном у него были натянутые отношения.
В школе я рассказал про письмо Никифорова ребятам.
– Если жил один, запросто мог умереть, – сказал Вовка. – С сыном не общался, значит, тот ничего не знает.
– По-твоему, сын не пришел бы к отцу? – с сомнением спросила Рита. – Наверняка ключи от квартиры есть.
– Чего вы паритесь, – равнодушно произнес Ромка. – Подумаешь, письмо. Макс, тебе это надо? Выбрось письмо.
– Как выбрось? – возмутилась Зойка. – Его необходимо передать старику.
– Каким образом? Дверь-то никто не открывает, соседи его давно не видели.
– Могло случиться несчастье, – повторил Вовка.
– Давайте сегодня после уроков сходим к Никифорову, попытаемся до него достучаться.
– Наивные, – усмехнулся Ромка.
И тем не менее, после шестого урока я, Сашка, Зойка и Вовка пошли к Владиславу Евгеньевичу. Дверь нам никто не открыл, мы и звонили, и стучали. Вовка приложил ухо к обивке, знаком показал нам, чтобы мы замолчали.
– Что-нибудь слышишь, Вов?
– Слышу, как сердце у меня бьется.
– Отойди, – Зойка оттолкнула Вовку от двери, заняв его место. – В квартире ни звука.
– Дождемся вечера, – Сашка вызвал лифт. – Окна Никифорова выходят во двор или на улицу?
Я задумался.
– Во двор.
– Вот и проверим, дома он или нет.
До вечера я промаялся в тревожном ожидании, а едва стемнело, вышел на улицу. Света в квартире Никифорова не было. Утром в школе Сашка предложил отнести письмо сыну.
– Адрес у нас есть, придем, скажем, что к чему. Пусть сам решает, как поступить.
Идея мне понравилась.
Третьего урока у нас сегодня не было, и, как я понял, не только у нас. В школе собрался экстренный педсовет. Все сидели по классам, мечтая, чтобы педсовет затянулся до самого вечера и нас отпустили домой.
– Чего это они решили в середине дня совещаться? – удивлялась Зойка. – ЧП произошло?
– Ага, ломают голову, что с тобой делать, – засмеялся Сашка.
Зойка убрала в карман телефон и вышла из класса. Я выбежал вслед за ней.
– Зой, постой. Ты сейчас куда?
– В столовку смотаюсь.
– Я с тобой.
– Пошли.
– Зой, ты русский сделала?
– Макс, опять?
– Я просто спросил.
– Списать не дам.
– Не собирался я списывать.
– Так я тебе и поверила. У тебя взгляд просящей собаки, и на лбу написано «дай скатать».
– Умеешь читать по лбам? – съязвил я.
– Представь себе.
На площадке второго этажа мы столкнулись с нашей первой учительницей Тамарой Андреевной. Учились у нее до третьего класса, она, так сказать, научила нас азам.
– Зоя, Максим, у вас ведь нет урока?
– Учителя на педсовете.
– С этим педсоветом все вверх дном перевернулось, – ответила Тамара Андреевна. – Ребят, не в службу, а в дружбу, посидите минут пятнадцать с моими первоклашками. Они без меня на головах ходят. Займите их чем-нибудь.
У Зойки загорелись глаза. Такой у нее характер, обожает учить других. Вечно строит из себя всезнайку.
Мы прошли в класс, где гомонила ребятня. При виде нас они стихли, расселись за парты, с интересом наблюдая за старшеклассниками. На лицах застыло недоумение, мол, зачем сюда пожаловали, кто вас звал.
Зойка сразу начала изображать из себя учителя со стажем. Подошла к столу Тамары Андреевны, села, спросила, что они сейчас проходят по математике. Бойкая девочка, она сидела на первой парте и очень напоминала саму Зойку, ввела Королькову в курс дела.
– Сейчас будем решать примеры, – сказала Зоя.
– А где Тамара Андреевна?
– Скоро придет.
– Зой, – прошептал я. – Какие примеры, сбавь обороты, нас попросили посидеть с ними, а не грузить детей примерами.
– Вот мы и совместим приятное с полезным.
Когда Зойка написала на доске несколько примеров, ей позвонила Рита, просила срочно подняться в класс.
– Макс, я вернусь через пять минут. Решай с ними примеры.
– Слушаюсь и повинуюсь, – я отвесил Зойке шутовской поклон.
Оставшись за старшего, несколько растерялся. На меня смотрели двадцать две пары глаз, ждали, что последует дальше.
– Кто из вас самый умный? – наконец спросил я, пройдясь по классу.
Руку подняла та самая девчонка, Зойкина копия.
– Сможешь решить примеры?
– Легкотня. Я такие примеры еще до школы решала.
– Наташка у нас супер-умная, – выкрикнул с задней парты белобрысый паренек.
– Конечно, у нее ведь мама учительницей работает, в другой школе.
Пока Наташа решала примеры, я, обкусывая губы, соображал, чем бы занять ребятню. Учить их я не собираюсь, не хочу выглядеть в глазах первоклашек эдаким мудрецом из шестого класса. Лучше их чем-нибудь развлечь. Но чем?
