В арке дома номер десять толпился народ, оттесняемый парнями в камуфляже, тут же стояли две милицейские и пожарная машины. А в узеньком треугольном дворике, носящем явные следы взрыва: два автомобиля смяты в лепёшку боковым ударом, в двух других не уцелело ни одного стекла, в окнах невысоких двухэтажных домиков, образующих со стеной арки треугольный дворик, также повылетали все стёкла, – урчала мотором машина «Скорой помощи», в чрево которой люди в белых халатах грузили носилки с лежащим на них окровавленным мужчиной.

– Кто это? – подошёл Потапов к хмурому капитану милиции, командующему следственной бригадой.

– А вас кто сюда пропустил? – буркнул тот.

Михаил показал ему удостоверение, увидел входящих во двор оперативников Щербатова во главе с майором Богданцом, подозвал их движением руки.

– Сворачивайте свою службу, это дело переходит в нашу компетенцию.

– Я попросил бы вас не… – начал капитан, но Потапов уже отошёл, кивнув Богданцу, чтобы тот начинал процедуру приёма дела, приблизился к следователю, допрашивающему свидетелей.

– Спасибо за помощь, вы свободны.

Следователь, пожилой, невысокого роста, с бледным одутловатым лицом, поглядел на своего командира, пожал плечами и спрятал в карман блокнот. Потапов оглядел свидетелей: двух девушек и пожилого толстяка в шляпе, – попросил их повторить, что они рассказывали следователю, и понял, что приехал сюда не зря. Судя по всему, здесь только что произошло самоуничтожение «фотонного» человека.

Со слов свидетелей, картина получалась следующая.

Двое мужчин, один из которых, судя по описанию, и был депутатом Ноздренко, стояли во дворе дома возле мусорного бака и курили. Потом к ним подошёл молодой человек в светлом плаще, что-то сказал и бросился бежать. А через несколько секунд раздался взрыв.

От мужчины, похожего по описанию на Ноздренко, не осталось ровным счётом ничего, а его собеседника ударная волна перенесла через весь двор и впечатала в дверь двухэтажного особняка с десятком разных контор, работающих в дневное время.

Взрыв, по словам свидетелей, сопровождался яркой, словно от электросварки, вспышкой. Девушек, пересекавших дворик, спасло то, что они в этот момент находились в тени высокого джипа, а старик-свидетель, вероятнее всего бомж, нагнулся за пустой бутылкой у стены арки и отделался шишкой на голове, когда его швырнуло к стене.

Подъехавший спустя четверть часа Щербатов выслушал Потапова, обошёл дворик и уехал, озабоченный и чем-то расстроенный. Обсуждать случившееся он не стал, сказал только, что ждёт майора с докладом к обеду следующего дня.

Потапов дождался появления Липягина, они поговорили со следопытами Богданца, полюбовались на туфли и клочки серой материи – всё, что осталось от депутата, и разъехались по домам. Спать Михаил лёг лишь в третьем часу ночи.

Следующий день выдался чрезвычайно хлопотливым.

Потапов встретился с двумя десятками людей, в том числе с Трубецким и ещё одним специалистом-физиком, занимающимся биоэнергетикой и теорией полевых взаимодействий, а также со всеми, кто мог бы хоть в малой степени быть полезным в розыске «фотонных террористов», как их стали называть сотрудники управления. Кроме того, Михаил провёл информационный поиск по секретным компьютерным сетям спецслужб, ещё раз допросил начальника охраны Маринича и вместе с группой Липягина побывал в парке Тимирязевской сельхозакадемии, полюбовался издали на трёхэтажное здание агропромышленной компании «Восток», располагавшейся на берегу пруда, в конце улицы Пасечной. И хотя особых находок этот день не принёс, всё же Потапову удалось выделить несколько интересных моментов.

Момент первый: в недрах оборонки существовал ряд закрытых лабораторий, тематика которых касалась всех аспектов человеческого бытия, в том числе аспектов психотропного влияния на людей, кодирования, управления психикой и интеллектом, а также создания оружия на основе новейших научных достижений, таких, как теория спин-торсионного поля или теория энергоинформационного обмена.

Момент второй: неожиданное появление «фотонных» людей, запрограммированных на самоуничтожение вблизи специально выбранных объектов, больше смахивало на экспериментальную проверку «живых мин», а не на выполнение неведомыми террористами плана по уничтожению конкурентов или опасных свидетелей их деятельности. Вряд ли такой технологией могли завладеть обыкновенные бандиты.

Об этом Потапов и доложил вечером полковнику, когда его вызвали в управление. Щербатов думал примерно так же, но гипотез, по обыкновению, не строил, говорил мало, был хмур и озабочен. На вопрос Михаила, не заболел ли, часом, Владимир Васильевич, он ответил мрачной шуткой:

– Не бойся, майор, моя болезнь не заразная, старость называется.

Потапов внимательно посмотрел на полковника, которому недавно исполнилось пятьдесят два года, и покачал головой.

– До старости ещё дожить надо, товарищ полковник. Что случилось всё-таки?

– Пока ничего. Но если мы будем продолжать копать дело в прежнем темпе, что-нибудь непременно случится. Короче, наверху, – Щербатов поднял глаза к потолку, – мне дали понять, что расследование надо спустить на тормозах. Улавливаешь?

– Значит, моя догадка верна, – хмыкнул Потапов. – Это не мафия, это забавляется какая-то государственная контора, секретная до такой степени, что даже в нашей базе данных её нет.

– Похоже, что так.

– Значит, мне надо сворачивать поиск?

Щербатов поморщился, достал из сейфа плоскую металлическую флягу, налил в колпачок, выпил.

– Хочешь глоток? Коньяк.

Михаил молча покачал головой.

– Тогда иди и работай.

– А как же…

– Работай, я сказал! Терпеть не могу, когда экспериментируют на людях! Пусть даже с благими намерениями «защиты Отечества». Мы призваны защищать народ от террористов, вот и будем защищать… по полной программе. Господь дал руки человеку не для того, чтобы тот создавал орудия убийства себе подобных, а для создания красоты неповторимой. Это мне ещё мой отец говорил, обыкновенный крестьянин.

– Самое неповторимое, что создали руки человека, – пробормотал Потапов, – это отпечатки пальцев.

Полковник хмуро улыбнулся, подал ему руку.

– Иди и будь осторожен. Чем быстрее выйдешь на разработчиков «живых мин», тем больше шансов уцелеть. – Он подумал и добавил: – Генерала Зимятова убрали, потому что он кое о чём догадался, а он был моим другом. Улавливаешь?

Потапов вышел из кабинета в смятении чувств, унося в душе тоскливый взгляд Щербатова, понимавшего, чем он рискует. Поужинал в столовой управления, ещё раз встретился с Липягиным и поехал домой.

Вечер провёл в каком-то возбуждённом состоянии, не понимая, чего хочет душа, пока наконец не сообразил – общения с женщиной. Вспомнил вчерашнюю брюнетку с раскосыми глазами – Дарью, и как только он о ней подумал, зазвонил телефон.

– Михаил? Извините, я не поздно? Вы меня вчера подвозили…

– Дарья?! – не поверил ушам Потапов. – А я только что о вас думал! Где вы?

– Дома. Не хочется проводить вечер в одиночестве. Не желаете погулять?

– Приходите ко мне, дом номер восемнадцать…

– Лучше давайте пройдёмся по парку, на реку посмотрим, весна всё-таки, давно я не гуляла по вечерам.

– Давайте, – легко согласился Потапов. – Где вас ждать?

– Возле продуктового магазина, на Рогова он один.

Потапов несколько секунд вслушивался в зачастившие в трубке гудки, не веря столь откровенной удаче, потом опомнился и помчался переодеваться. Через несколько минут он уже стоял у газетного киоска возле магазина, а ещё через минуту появилась Дарья в белом плащике и туфлях на высоком каблуке.

Настроение у неё действительно оказалось минорным, хотя она и пыталась бодриться, и Потапов, поощрённый улыбкой фортуны, постарался его улучшить, превзойдя себя по части шуток и весёлых историй, половину из которых он выдумал на ходу. В конце концов его усилия не пропали даром, Дарья развеселилась, и вечер прошёл весьма мило, почти как в юности, когда молодому Потапову очень хотелось произвести впечатление на одноклассницу, влюблённую, как было известно, в другого парня.