– Вы полагаете?

Борке выпрямился, оторвавшись от спинки кресла.

– Здесь у неё творческая лаборатория. Здесь она воплощает свои фантазии в жизнь. Я вам больше скажу. У меня предчувствие, что именно в эти минуты Зинаида Кузьминична замышляет некое действо.

– Что же…

Борке несколько помедлил и потянулся за тростью.

– Что же, посмотрим.

Он поставил трость перед собой. Серебряный шар вспыхнул, отражая в себе серое безликое небо за окном, устремлённые в небо сосны, спрятанные под соснами островерхие домики и букашки человеческих фигур, ползущих по центральной аллее. Но острый взгляд мог рассмотреть в отражении, что букашками человеческих фигур были Сайкина, следующий за ней в почтительном полушаге Грек и плетущиеся следом пятеро молодых парней – пассажиров малыша-микроавтобуса. По жестикуляции и повороту головы Грека можно было понять, что с Сайкиной у него происходит напряжённый разговор:

– Туман какой! Ползли, как улитки. Чуть-чуть задержались.

– Чуть-чуть? – холодно заметила Сайкина, не поворачивая к Греку голову. – А где старые?

– Трое в отъезде, а остальные с прошлого раза не оправились.

– Смотри, Грек, головой отвечаешь, – посоветовала Сайкина ледяным голосом.

– Да не волнуйся, Зина. Мальчики проверенные, не подведут.

Сайкина лично открыла дверь в соседний коттедж, лично пропустила каждого из пяти парней и каждого оценила с ног до головы. Впрочем, выше груди взгляд её не поднимался. Дверь захлопнулась, и шторы на окнах сдвинулись.

– Итак, малыши, – прозвучал в полумраке голос Сайкиной. – Кто желает поработать, становитесь здесь.

Она указала место посредине комнаты напротив кресла. Все пятеро парней растянулись нестройной шеренгой на указанном месте.

– Отлично, – оценила их готовность Сайкина. – Задание первое. Там на кухне на столе вы найдёте мешочек риса.

Сайкина небрежно махнула рукой в сторону кухни.

– Его следует пересыпать в банку. Банка стоит на втором этаже в спальне. Не торопитесь! – осадила она парней, заметив их порыв тут же устремиться на кухню. – Носить будете горстями. По одной горсти зараз.

Она снова с удовольствием осмотрела парней.

– А чтобы работа не показалась вам слишком лёгкой, работать будете раздетыми по пояс.

Сайкина замолчала, но на этот раз парни терпеливо ждали.

– Чего ждём? – обратилась она к ним.

В рядах парней возникло оживление, но Сайкина быстро его пресекла:

– Нет, нет! Я сказала – раздетыми по пояс, но не сверху… а снизу!

Оживление сменилось растерянностью, но в конце концов эту прихоть хозяйки парни исполнили.

– Отлично! – оценила первый результат Сайкина.

Грациозным движением она сбросила с себя лёгкое пальто и уселась в кресло. Точнее следовало бы сказать – не уселась, а развалилась, забросив одну ногу на подлокотник. Кордак оказался прав. Исполняя волю мужа, Сайкина сняла с себя всё, даже непристойные колготки. Сейчас на ней осталось только тонкое итальянское бельё, которое, впрочем, терялось на её пышном теле, как итальянский сапог потерялся бы на просторах России. Увиденное произвело на парней впечатление, и это сразу стало заметно.

– Отлично! – подтвердила свои наблюдения Сайкина.

Она потянулась за кресло, и в руках её появились ивовые розги.

– А это, – Сайкина со свистом рассекла воздух, – для тех, кто будет плохо работать. Теперь – за дело!

Работа закипела. Парни носились по лестнице как жеребцы, потряхивая своими достоинствами. Минут через пятнадцать кое-кто из них лишился остатков одежды и на их спинах красовались отчётливые красные следы. От возбуждения сидеть Сайкина уже не могла. Как цирковой дрессировщик, она ходила между снующих парней, помахивая розгами. В воздухе время от времени слышался свист её оружия. Но в тот момент, когда мешочек с рисом казался уже почти пустым, в дверь коттеджа кто-то тихо постучал.

– Зинаида Кузьминична, – раздался снаружи вкрадчивый голос Грека.

– Что нужно? – скорее прошипела, чем спросила Сайкина.

– Зинаида Кузьминична, надо сворачиваться. Там приехал Кулагин и Штык. Штык, по-моему, идёт сюда.

После секундной паузы прозвучал ответ Сайкиной:

– Сейчас буду.

Ещё минута понадобилась ей, чтобы привести себя в порядок, и на пороге коттеджа появилась прежняя Сайкина. Только яркий румянец на щеках выдавал её излишнее возбуждение.

– Уводи мальчиков, – обратилась она к Греку. – Только тихо.

– Всё сделаю.

– А эту гадину Штыка я когда-нибудь раздавлю. Как пиявку.

При этом лицо Зинаиды Кузьминичны оставалось безучастным и ничего не выражало. Только суженные до предела глаза могли свидетельствовать, что Сайкина разозлилась, и разозлилась не на шутку.

– Что за женщина! Нет, вы посмотрите, что за женщина! – не отрывая глаз от серебряного шара, повторял Кордак, как будто он находился не здесь, в соседнем домике, а там, рядом с Греком. – А знаете, она так одинока в своём желании раздеться перед мужчинами, что мне очень хочется сделать ей какой-нибудь сюрприз.

Он задумчиво посмотрел в потолок и столь же задумчиво добавил:

– Нет, я настаиваю. Госпожа Сайкина – безусловный фаворит в нашей гонке душегубов.

– Я бы предпочёл всё же ближе познакомиться с остальными участниками состязаний, – бесстрастно отвечал Борке, убирая в сторону свою трость. – Тем более что они сюда уже прибыли.

Он медленно поднялся с кресла и подошёл к окну.

– Предлагаю незамедлительно присоединиться к остальным гостям, дабы не утруждать наших гостеприимных хозяев отправкой посыльного.

– Не возражаю, – подскочил с места Кордак. – Мне давно хочется с ними пообщаться и убедить вас в своей правоте.

– Дадим господину Греку несколько минут, чтобы увести своих протеже от посторонних глаз. Мне кажется, он не испытывает желания видеть нас в эту минуту.

Действительно, в тот самый момент, когда Борке произносил свои слова, Грек по одному выводил парней из домика и сразу же заталкивал их за угол, достаточно тёмный от густых насаждений. Вся эта операция заняла у него не более одной минуты, после чего сам Грек, воровато оглядываясь, последовал за остальными. Но стоило только ему скрыться за углом, как с противоположной стороны аллеи из-за такого же тёмного угла появилась фигура Штыка. Он подошёл к покинутому домику и некоторое время внимательно рассматривал помещение через окно. Только появление Борке и Кордака отвлекло его от этого занятия.

– А, господин Штык, – обратился к нему Борке. – Как удачно, что мы вас встретили. Не будете ли вы столь любезны провести нас в общество?

– А то без нас всё вкусное съедят, – добавил граф.

Штык внимательно изучил Кордака и произнёс тихим голосом:

– Идите за мной.

На пересечении центральной аллеи с дорожкой, идущей вдоль реки, произошла встреча. Первыми к этому месту подошли Штык с Борке и Кордаком. Слева к ним тяжёлой походкой приближался Кулагин в сопровождении Сайкина и водителя-телохранителя. За мэром журавлиным косяком следовали медики. Возглавлял косяк, оправдывая свою должность, главврач Кокошин. Справа от аллеи из директорского домика навстречу Кулагину выходила Сайкина, а рядом с ней уже крутился вездесущий Грек.

– А вот позвольте представить, – выскочил вперёд Сайкин, – господа, о которых я вам говорил. Господин Борке.

Кулагин молча протянул руку. Борке подал её скорее из вежливости.

– И господин… прошу прощения, граф Кордак. Я ничего не перепутал?

– Предельно точно, – подтвердил Кордак, протягивая руку.

Но Кулагина, казалось, эти двое уже не интересовали. Мельком скользнул он взглядом по остаткам румянца Сайкиной и задержался на её оголённой ноге, предательски выглядывающей из-под пальто. Ни слова не говоря, он уверенно двинулся мимо Сайкиной в направлении директорского домика.

– Как вам рукопожатие? – вполголоса поинтересовался Борке у Кордака.

– Это не рукопожатие, это хватка, – оценил тот.

– И вы не изменили своего мнения о фаворите гонок?