— Да, талантливо, ничего не скажешь! — Улыбка вдруг слетела с лица Рассказова. — Однако и весьма недальновидно! А что, если таможенники тебя запомнили и узнают, когда ты вновь столкнешься с ними?

— Да, не исключено! — Девушка согласно кивнула. — Но думаю, что подозрение возникнет лишь в том случае, если они увидят меня в ближайшее время, а в отдаленном будущем — вряд ли. Во-первых, для азиатов мы, как и они для нас, все на одно лицо; во-вторых, у них сотрутся в памяти детали, в-третьих, даже если я кому-то и запомнилась на всю жизнь, то это даже может сослужить добрую службу.

— То есть? — не понял Рассказов.

— В первый раз не проверили, во второй раз — не нашли, а в третий… — Она подняла на него невинный взгляд и лукаво улыбнулась.

— То есть доверять сей даме войдет у них в привычку? — воскликнул он и покачал головой. — Ну и хитра ты, бестия!

— Стараюсь, Хозяин!

— Вот и хорошо! Будешь стараться — станешь как сыр в масле кататься… Надо же, стихами заговорил! — Рассказов вновь засмеялся. — Надеюсь, ты понимаешь, что получаешь кругленькие суммы не просто так, за красивые глазки?

— Конечно!

— Тебя платят за риск, за постоянную угрозу ареста.

— И это понятно.

— А не страшно?

— Не боится только глупый, — на секунду задумавшись, ответила Лана. — Конечно, боюсь! Но не настолько, чтобы отказаться от работы.

— А если поймают? — Рассказов прищурился.

— Поймают — буду сидеть и ждать.

— Когда срок кончится? — хмыкнул он.

— Да нет, когда вы меня вытащите! — твердо произнесла Лана и посмотрела на него в упор.

— Намекаешь на то, что пойдешь на шантаж? — Рассказов нахмурился.

— Как вам в голову пришло такое? — Она испуганно вскинула глаза. — Вы же только что сказали, что я не так глупа! Так неужели я сама себе подпишу смертный приговор? Надеюсь, вы предпримете все возможное, чтобы меня вытащить, отнюдь не потому, что я могу вам навредить, а потому, что вы цените хороших работников и преданных людей, а значит, никогда не бросите их в беде! — Голос ее дрожал от слез и обиды, но говорила Лана искренне.

Он долго и внимательно смотрел ей в глаза, словно пытаясь понять, откровенна она или играет, но Лана выдержала этот взгляд.

— Что ж, я тебе верю! И дам совет: в случае задержания ты должна помнить только четыре слова и повторять только их, даже если тебя будут истязать…

— Прошу вызвать моего адвоката? — Она улыбнулась.

— Именно так, дочка! Что будешь пить?

— Шампанское! — Она совсем по-детски взмахнула рукой.

— А я выпью водочки. — Он ловко открыл бутылку французского шампанского, налил девушке в широкий фужер. — С крещением, дочка!

Они выпили, и Рассказов, отставив рюмку, внимательно посмотрел на Лану.

— Вы хотите что-то спросить?

— Да.

— Так спрашивайте! — Лана заволновалась: видимо, сейчас Рассказов затронет ее прошлое.

— Как ты относилась к Савелию Говоркову?

Лана могла предположить все, что угодно, только не это, и потому ответила не сразу, пытаясь сообразить, откуда вдруг у Рассказова такой интерес к Савелию.

— Что вы хотите узнать? — Лана, пыталась протянуть время, а заодно и прояснить ситуацию.

— Мне кажется, ты относилась к нему не только как к объекту наблюдения. — Рассказов отвел глаза в сторону, словно пытаясь скрыть свои мысли.

Лане пришло в голову, что Рассказов ее проверяет. Именно проверяет! Но почему? Неужели она в чем-то просчиталась? Неужели не доказала свою преданность? Так, вероятно, лучше сказать правду, и Лана решительно кивнула:

— Вы правы, Аркадий Сергеевич! Мне действительно нравился этот парень. А разве вам он не нравится? — нахально спросила она.

— Нравится? — переспросил он. — Нравился! Это точнее.

— С ним что-то случилось? — Как не старалась Лана, голос ее дрогнул.

— А ты разве не в курсе? — Рассказов пожал плечами и вытащил номер «Московского комсомольца».

— Господи! — вырвалось у Ланы, когда она пробежала глазами по строчкам. Схватив бутылку водки, она налила себе полный фужер и поднесла ко рту.

— А мне? — бросил Рассказов.

— Извините! — Она потянулась к его рюмке, но Рассказов тотчас подставил фужер. — Негоже пить меньше, чем женщина! — криво улыбнулся он. — Помянем раба Божьего Савелия! Добрый был хлопец, хотя и причинил мне столько неприятностей, что… — Он махнул рукой и выпил до дна.

Лана и слышала его и не слышала. В голове ее молотом ухало одно и то же: Савелий погиб!

— Сожалею! — буркнул Рассказов. — Думал, Гриша тебе все рассказал. Хорошо, что ты не стала ничего выдумывать и ответила прямо. Ценю!

— Так вы меня проверяли? — заплетающимся языком сказала Лана: хмель сразу же ударил ей в голову.

— Если честно, то да! — усмехнулся Рассказов. — Дело в том, что, по моим сведениям, в Сингапур направляется Андрей Воронов! Помнишь такого?

— Конечно! Это брат Савелия.

— Точнее сказать, названый брат, — поправил он.

— Иногда названый брат лучше родного! — Лана снова потянулась к бутылке.

— Может, не так часто? — Рассказов остановил ее руку.

— Хорошо, повременим! — Она мотнула головой и взглянула на Рассказова. — И вы что-то хотите мне поручить, верно?

— Об этом завтра, на трезвую голову! — улыбнулся Рассказов.

— Нет, сегодня! — заупрямилась Лана. — Или вы думаете, я пьяна? Ошибаетесь! Могу выпить еще столько же, и будет полный порядок! Хотите проверить? — Девчонку явно понесло.

— Как?

— А кто кого перепьет?

— Ты серьезно?

— Серьезно! Но с одним условием: пьем по двадцать граммов. Идет? — Она сказала это с вызовом, и он при всем желании уже не мог отказаться.

— Идет! — азартно откликнулся он. — Но у меня есть одно дополнение: пить стоя, у бара.

— Отлично!

— Тогда двинули?

— Двинули!

Лана встала с кресла и пошла следом за Рассказовым. По пути она незаметно сунула руку в сумочку, вытащила какую-то таблетку и быстро проглотила. Об этих таблетках ей в свое время рассказал Григорий Маркович. Они совершенно нейтрализовали действие алкоголя; очень удобно, если нельзя отказаться от застолья. Она привезла из Америки пару упаковок и теперь всегда носила с собой.

— Вытаскивай рюмки на стойку и ставь в ряд! — бросил он, когда они вошли в бар.

— По пятнадцать или по двадцать? — Она хитро улыбнулась.

— Неужели пятнадцать осилишь? Это же триста грамм!

— А вы осилите?

— Конечно! — Он самодовольно хмыкнул.

— Тогда и я осилю! — заявила Лана и принялась выставлять рюмки. Как только с каждой стороны оказалось по пятнадцать, она лукаво взглянула на Рассказова и добавила еще по три штуки.

— Все-таки восемнадцать! — Он начал разливать. — Да, мы забыли договориться о призе!

— Призом будет победа! — с пафосом воскликнула Лана.

— Ну, это само собой! — Он сделал паузу и добавил: — Если я проиграю, то тысяча баксов твои, дочка.

— А если я проиграю? — Она кокетливо улыбнулась.

— А с тобой… на «американку»! — Рассказов прищурился.

— В смысле, на желание?

— Слабо?

— Согласна? — чуть помедлив, бросила девушка.

— Начали?

— Стоп! — вдруг остановила Лана. — Мы не обговорили правила.

— Начинаем одновременно. Паузы между рюмками любые. Выигрывает тот, кто больше выпьет или кто первым выпьет последнюю.

— А если ничья?

— Ничьей быть не может! Если до конца доберемся одновременно, то добавляем еще по пять, и так до победы. Идет?

— Согласна!

— Начали?

— Начали!

Сначала Рассказов обошел ее на три рюмки, и казалось, догнать его уже не удастся. Но на тринадцатой рюмке спешка привела к тому, что Рассказов закашлялся и, стараясь притушить кашель, залпом опрокинул четырнадцатую, чем вызвал еще более сильный приступ, от которого едва не задохнулся. Пока он прочищал легкие, Лана спокойно догнала его, а вскоре и обогнала. Восемнадцатую рюмку она тянула с расстановкой: Рассказов допивал только семнадцатую.