Не веря своим глазам, смотрел Хлад на то, как съеживаются, скручиваются коршуново перо, клок волчьей шерсти и лоскут змеиной кожи, словно сминает их невидимая, сухая, когтистая рука.
- Нет, - пробормотал он. - Как же так?
Сколько лет он их знал, они всегда с любым врагом поодиночке справлялись, никакое оружие их не брало! Да, только то было простое оружие. Но вот вторглась новая колдовская сила, вгрызлась в их мир, их собственный, от чужаков оберегаемый - и уносит теперь его стражей, его друзей, всех троих сразу.
И что теперь делать, кого теперь звать, к кому...
- Мара, - выдохнул Хлад. - Мара, мать моя, матушка... Скольких я тебе приносил - оставь же мне этих. Их, троих, не забирай, слышишь, матушка...
Маре не принято было молиться, и она никого не привыкла слушать. Если и поминали ее имя, то всегда сопровождали его плачем и проклятиями. Но никто никогда не называл ее матерью.
Должно быть, крепко подивилась Мара в своем подземном царстве. А может, и в самом деле приходилась она матерью Хладу? Ведь кто-то же родил его, такого холодноглазого.
И когтистая лапа разжалась и медленно поползла назад. И потихоньку расправлялись, обретая прежнюю форму, перо, клок шерсти и змеиная кожа.
Хлад постоял с минуту, убеждаясь, что это не мерещится ему, а потом подбежал к задвинутому в угол сундуку, откинул тяжелую крышку и вытащил меч. Меч, им же самим заговоренный.
"Померимся, чьи чары сильней", - мстительно думал Хлад, волоча меч на крыльцо и даже не замечая, что и двумя руками едва отрывает клинок от земли.
Несмеяна проснулась поздно. Спешить ей было некуда, разве к болоту пройтись, чтобы подглядеть на стрекозьих крылышках переливчатый узор для рукоделия.
Но едва Несмеяна взглянула в окно, наполовину задернутое паутиной, как позабыла о стрекозах. Что-то неуловимое, неясное роилось в воздухе, вселяя в сердце смутное ощущение угрозы. Лютомань словно трясло в лихорадке.
Несмеяна подбежала к окну, выглянула наружу и увидела Хлада: тот спускался по ступеням крыльца, неумело уцепившись обеими руками за меч. Ни Коршуна, ни Волка, ни Змея нигде было не видать, и от этого становилось еще страшнее.
Несмеяна сразу поняла, что нужно богатырю, появившемуся верхом на коне из-за деревьев. Сколько таких являлось за ней прежде, она и не помнила, хотя сама не видала никого: ни один до их с Хладом терема не добирался.
Богатырь неспешно слез с седла, смерил взглядом тощую фигуру Хлада, которую явно перевешивал меч, и неторопливо, с ленцой потянул из ножен собственный клинок. Одновременно он обводил взглядом терем, будто высматривая кого-то в окнах. Да ясно, кого...
Пальцы Несмеяны сжали паутинную занавеску. Стражей нет, и пока лучше даже не думать, что с ними сталось. Хладу против эдакого детины не выстоять. Только и защиты у нее осталось, что... Несмеяна посмотрела на паутину.
Хлад научил ее нескольким заклинаниям - так, для забавы. Правда, обычно они творили это зимою, в снегу, словно окутываясь ледяными узорами. Получится ли?..
Богатырь уловил какое-то движение в окне маленькой башенки и посмотрел туда. Батюшки...
Бесцветное существо с лицом, точно оплетенным паутиной, манило его рукой. А на шее существа переливалось ожерелье. Богатое ожерелье, княжеское, под стать тому, в котором красовалась, помнится, Любимова жена Ждана. Так это, что ли, получается, князева сестрица?
- Тьфу! - взревел богатырь, яростно топая ногой.
Хлад поднял голову, увидел в окне паутинную рожу, и, с перепугу шагнув мимо ступеньки, шлепнулся на землю.
Богатырь развернулся и, волоча коня за повод, двинулся обратно.
- Да пропади они пропадом, эти полкняжества! - донеслось из-за деревьев. - Я с железом заговоренным чего получше добуду!
Несмеяна, смахивая с лица остатки паутины, вышла на крыльцо. Хлад все еще сидел на земле, потирая ушибленное при падении место; он растерянно смотрел то на Несмеяну, то на лес, где постепенно затихал удаляющийся хруст ломаемых веток. Из-за деревьев появлялись стражи: Коршун подволакивал подбитое крыло, слегка согнувшись набок, брел Волк, и позади всех медленно тащился Змей.
Стиснула Несмеяна зубы, брови сошлись на переносице. Быстрым шагом спустилась она с крыльца и двинулась к погребу, закрытому не на замок, не на засов - на веревку, из особых трав сплетенную.
- Ой! - только и вскрикнул Хлад, поняв, что она затеяла.
Коршун, Волк и Змей застыли на месте.
- Прячьтесь! - крикнула Несмеяна, поворачиваясь к ним. - Ну!
Те и о ранах своих позабыли. Коршун подскочил и резво подтянулся к своему гнезду, скрывшись в листве. Волк нырнул в логово и задернул за собой завесу из древесных корней. Змей кинулся к стене терема и скользнул в щель между камнями.
Несмеяна несколькими взмахами распутала веревку, но из скоб вынимать не стала. Дверца погреба тотчас закачалась. Несмеяна бросилась обратно к терему. Вдвоем с Хладом они взбежали на крыльцо и нырнули в дом. Хлад захлопнул дверь и задвинул засов. Дверца погреба шаталась все сильней, и наконец веревка выскользнула из скобы и упала на землю. Дверца распахнулась.
Несмеяна и Хлад смотрели на лес из окна. В Лютомани еще не было покоя: по чаще кружил Ненадобень. Кто он такой или что он такое? А кто знает. С ним встречаться никому не нужно - на то он и Ненадобень. Теперь будет носиться по лесу, пока не выдохнется и не втянется обратно в погреб - набираться новых сил. И Несмеяна с Хладом, налив себе по кружке медовухи, сидели и гадали: догонит Ненадобень богатыря или нет. У того, конечно, железо заговоренное, да что от него толку? То, с чем встречаться не надо, было задолго до того, как люди и заговорами, и железом пользоваться научились.
