Даже в своем растрепанном виде он все еще выглядит великолепным ублюдком.

        — Для протокола, я не нуждаюсь, чтобы ты защищал мою честь, — говорю я с насмешливым сарказмом и иду мимо него к выходу.

        Он морщится.

        Уходи.

        Убирайся к черту.

        — Мне это не нравится, — голос Леви останавливает меня.

        Я медленно поворачиваюсь к нему лицом.

        — Что тебе не нравится?

        — Когда другие прикасаются к тебе.

        Мои губы приоткрываются, не зная, как на это реагировать.

        Он принимает решение, двигаясь в мою сторону и нависая надо мной, как проклятая стена.

        — С сегодняшнего дня ты никому не позволишь прикасаться к себе, — он произносит эти слова так, словно имеет на это полное право.

        — Дай подумать... — издеваюсь я. — Приказ отклонен, ваше величество.

        — Астрид, — рычит он, сжимая мою руку. — Ты не станешь бороться со мной по этому поводу.

        Я на мгновение ошеломлена тем, как мое имя срывается с его губ этим легким хриплым тоном. Это первый раз, когда он произносит мое имя, и в этом есть что-то тревожно интимное.

        — Как будто мне позволено бороться с тобой за что-то другое? — спрашиваю я.

        — Да.

        — Да?

        Он застал меня врасплох слишком много раз за день, и это начинает раздражать. Это очередная игра?

        Его рука устремляется вперед и обхватывает мою талию стальным захватом. Я не успеваю отреагировать, когда он дергает меня к себе, прижимая к груди.

        Его твердые мускулы врезаются в мою грудь, и я не могу ничего сделать с тем, как они напрягаются на ткани моей рубашки и пиджака.

        Обе мои руки давят на его плечи, даже когда внутренности расплавляются от его тепла.

        — Борись вот так, принцесса.

        Он раздвигает мои ноги одной ногой и устраивает свое бедро между моими чувствительными, пока твёрдая выпуклость не упирается в ложбинку моего живота.

        — Видишь, что делает со мной твоя борьба?

        Удушающий жар окатывает меня с головы до ног, когда я смотрю на него широко раскрытыми глазами.

        Он... твёрдый.

        Для меня.

        Данная информация бросает меня в петлю.

        Новые ощущения покалывают вниз живота.

        — Леви...

        Это должно было прозвучать, как предупреждение, но прозвучало, как беспомощный стон.

        Я облизываю губы, пытаясь подавить его.

        — Блядь, принцесса. — его глаза сверкают похотью и этим черным взглядом. — Прекрати это, или я трахну тебя прямо сейчас.

        Мне хочется думать, что он этого не сделает, но это Леви Кинг. «Невозможно» в его словаре не существует.

        Я пытаюсь оттолкнуть его, но замираю.

        Полностью.

        Леви прижимается губами к моим.

        Его губы касаются моих.

        Он целует меня.

        Я слишком ошеломлена, чтобы реагировать, когда его твердый рот завладевает моим.

        Его свободная рука обхватывает мой затылок, полностью оставляя меня в его власти.

        Мои ногти впиваются в его рубашку, когда он прижимается ко мне губами. Он не только целует меня, но и требует, чтобы я поцеловала его в ответ.

        — Откройся, — он покусывает мою нижнюю губу.

        Я сжимаю губы в тонкую линию. С одной стороны, расстроенная часть меня хочет отпустить и утонуть в этом моменте, даже если потом я могу умереть. А с другой стороны, логическая часть не может забыть, что это долбаный Леви Кинг.

        Тот самый Кинг, превративший мою жизнь в ад.

        Я ненавижу этого ублюдка. И не должна целовать его или даже развлекать данной идеей.

        Но попробовать не повредит.

        Так ведь?

        — Откройся. Блядь.

        С каждым словом он сильнее прикусывает мою губу, посасывая и втягивая ее между зубами. Я удивлена, что он не пролил кровь своим безжалостным укусом.

        Мой рот раскрывается в хныканье.

        Вот и все, в чем он нуждается.

        Леви поглощает мой рот.

        Он не просит доступа, он врывается, будто у него всегда были права на эту часть меня. Его горячий, безжалостный язык кружится вокруг моего с животной настойчивостью.

        Я потеряна.

        Полностью поглощенная всем Леви. Твердыми выпуклостями его груди. Его сильными руками. И его губами.

        Черт бы побрал его губы!

        Как, блядь, я выживала, не целуя их раньше?

        Что-то в глубине моего сознания подсказывает мне, что это неправильно, но я отключаюсь. Плыву в туманном воздухе, когда покалывание пробегает по моему позвоночнику прямо до самой сердцевины. Меня целовали и раньше, но никогда в моих самых смелых мечтах меня не поглощали так, словно он умирает, и я единственный воздух, которым он может дышать.

        Мои глаза закрываются, и я позволяю себе упасть, зная, что будет больно, когда я приземлюсь на землю.

        Но если это неправильно, то я не хочу, чтобы что-то снова стало правильным.

Глава 18

Астрид

Не болезненный толчок, а падение.

        Я сижу в машине Леви, в той самой, которую я разрисовала. Это должно означать, что небо упадет на землю в любую секунду.

        Я все еще ошеломлена от поцелуя на парковке. И неосознанно ловлю себя на том, что облизываю губы, словно гоняясь за вкусом.

        За сюрреалистическим чувством.

        За полным потере контроля.

        Это похоже на переживание, которое я пережила на собственной шкуре, и все еще не могу осмыслить его.

        Словно этого было недостаточно, Леви похитил меня и усадил в свою машину сказав, что отвезет меня домой. Он не слышал моих попыток напомнить ему, что Дэн, довезет меня. Затем пошел дождь, и он втолкнул меня в Ягуар.

        Конечно, кто-то вроде Леви водит быструю машину. Ничто не замедляется, когда он рядом, включая мое сердцебиение, мысли и воспоминания.

        Я вновь облизываю губы. Проклятье.

        Мне нужно выспаться, чтобы обдумать то, в чем я оказалась.

        Не имеет значения, отступлю я или нет. Леви из тех, кто сначала сталкивается, точно так же, как он сделал это с Джерри.

        Сила из прошлого все еще душит воздух, как мощное послевкусие.

        Даже сейчас, когда он за рулем, у него есть эта постоянная, изменчивая энергия, которая едва спрятана под поверхностью. Она как бензин, ждущая, когда вспыхнет искра, чтобы оставить после себя пепел.

        Я не уверена искра я или пепел. Или оба варианта.

        — Как ты научилась так свистеть? — спрашивает он, когда мы останавливаемся на красный свет.

        Рукава его рубашки закатаны до локтей, и я не могу не таращиться на его сильные руки с венами и сухожилиями, перекатывающимися по коже.

        Я качаю головой, отвлекаясь.

        — Мама обычно останавливала такси таким образом, и я подхватила эту привычку.

        — Она научила тебя еще каким-нибудь крутым трюкам вроде этого?

        Он одаривает меня очаровательной улыбкой. Ради любви к Викингам, может он прекратить?

        Неудивительно, что он заставляет всех девушек сбрасывать трусики, или опускаться на колени, ради него.

        Мне нравится думать, что я выше того, чтобы быть очарованной, но, вспоминая, как растаяла в его объятиях, мое дело выглядит не так уж хорошо.

        Я смотрю в окно.

        — Мама научила меня всему, что я знаю. Начиная с моего первого рисунка. С моей первой поездки на велосипеде. Но больше всего она учила меня не гасить свой огонь и быть собой.

        — Она никогда не думала, что ты окажешься в этом пластмассовом мире, не так ли?