— А я? Куда денусь я? Ведь я взошла бы на трон Северной Лории?

— Ты женщина. Родила бы наследника, и на этом закончила свою роль. Удел королев принимать мужей только для зачатия наследника, а в остальное время каждый король спешит в спальню любимой горожанки.

— Я не о постели, я о власти.

— Роуз, ты опять смешишь своей наивностью? Когда вопрос касается власти, королевы, мешающие ей, как правило, погибают.

— Мой отец стер бы тебя с лица земли.

— А кто сказал, что смерть была бы насильственной? Роды — такая непредсказуемая штука.

— Да ты ничем не лучше Бахриманов!

— А я о чем говорю? Каждый правитель — хищник. Правит ли он графством или государством, разницы нет. Вот и задумайся, устоит ли твой Петр? Захочет ли быть мужем королевы или сам станет правителем? Даже бывший Бахриман полон сюрпризов. А вдруг в нем взыграют традиции предков? Много ли ты дашь за свою жизнь? Бахриману должна противостоять сильная хищница. Такая как Солнце. Уж она не упустит своего. Пока ты здесь льешь по нему слезы, хищница действует.

Роуз смахнула предательские слезы рукой. Она злилась прежде всего на себя. Кем она себя увидела, слушая Руффа? Хищницей? Нет. Она оказалась покорной овцой, привязанной веревочкой к колышку. Как бы не любил ее пастух, налетевший орел в одно мгновение разорвал бы бессловесную тварь. Правильно говорила тетушка Катарина, надо было там, у реки, дать бой Солнцу.

Но тут же Роуз устыдилась своих мыслей. Подерись она с Солнцем, кем она показала бы себя? Такой же хищницей? Значит, прав Руфф, что только хищники могут править государствами? Но разве ее мама, Свон Эрийская, хищница?

Окончательно запутавшись, Роуз закрыла глаза, лишь бы не видеть издевательской улыбки Руффа. Уж он точно не хищник. Скорее падальщик. Нет, она не будет слушать его. Лучше она представит лицо Петра, его дивные глаза с лучиками морщинок, когда он ей улыбается, его красиво очерченные губы, произносящие бесившее ее прежде слово «малявка».

— Петушок, миленький, найди свою малявку, — прошептала она, отчаянно веря, что когда-нибудь увидит любимого.

Руфф, насладившись слезами бросившей его невесты, опять затянул свою песню:

Светило клонилось к горизонту, когда Роуз заметила, что от летящей стаи отделилась огромная масса драконов, широкой волной ринувшаяся к показавшемуся вдали острову.

— О, полетели разбойничать. Значит, скоро нас ждет привал, — обрадовался Руфф. — Так хочется размяться.

Он полулежал на небольшом диванчике, отчего Роуз пришлось пересесть ближе к краю люльки. В море все чаще встречались корабли, казавшиеся с такой высоты игрушечными.

— Это водный путь в торговый порт Форш. На западе находятся Иберские острова, на северо-западе королевство Андаут, где правит твой дядя Уильям, — делился знаниями Руфф, тыча пальцем в указанные направления. — Хочешь посетить аборигенов на трясущихся в диком танце островах? Нет?

Роуз когда-то читала, что вулканы Иберских островов дали название Огненному морю — постоянно извергающиеся, они выбрасывали так много лавы, что даже под водой огненная река не сразу остывала, заставляя подниматься вверх облака обжигающего пара.

Дракон начал снижаться, и Роуз заметила, как на одном из кораблей запаниковали люди — матросы и пассажиры бегали по палубе, отвязывая лодки, в надежде спастись, если дракон спалит их судно.

Приближающийся клочок суши казался шкатулкой, сделанной из кусочков разноцветного бархата. Осень уже тронула своими красками деревья и кустарники, в обилии растущие на холмах, поэтому густо-зеленый цвет часто соседствовал с великолепным золотым и багряным, создавая приятную глазу мозаику. Но самым искусным украшением служила белокаменная крепость, стоящая в центре острова, и именно к ней неслась лавина драконов, кровавыми мазками нарушая природную красоту.

— В этой части Огненного моря может быть только одна крепость, — спокойный голос Руффа резанул слух. — На острове Пигеон. Смотри, Роуз, это родина твоего Петра, его родовой замок.

Никогда Роуз не забыть столь ужасающего по жестокости зрелища, что ей пришлось наблюдать на закате второго дня пути. Драконы плотным кольцом окружили крепость и поливали огнем все, что движется. Застигнутые врасплох люди были обречены — они метались в поисках убежища, но находили лишь страшную смерть. Опьяненные кровью драконы поднимали в воздух целые повозки, всадников вместе с лошадьми, вспарывали когтями крыши домов, выхватывали визжащих от страха людей и сбрасывали в овраг, созданный для защиты замка. Враги превратили его в братскую могилу.

Разве могли прилетевшие на помощь черные ящеры с наездниками на спинах противостоять умным хищникам? Не отягощенные люльками красные драконы подныривали под неповоротливых собратьев и обжигали их пламенем. Те, пытаясь избавиться от боли, взвивались вертикально вверх, забывая о седоках, теряя тех, кто не смог удержаться.

— Они уже не вернутся, — хмыкнул Руфф, наблюдая, как черные драконы скрываются в холмах.

Роуз злилась на бреужца, хотя понимала, что он прав: черные драконы никогда не взлетят, если не услышат команды «Арроу!», но мало какой раненный дракон подпустит к себе незнакомого человека.

Замок пал.

Дракон, на котором летела Роуз, прежде чем приземлиться, сделал круг над крепостью. Она встретила непрошеных гостей дымом пожарищ — догорали загоны для скота, хозяйственные постройки и дома, в которых жила прислуга. Не тронутый пожаром графский замок с высоты походил на белую чайку, раскинувшую крылья над морем огня.

Спустившись с дракона, Роуз остановилась перед входом в главное здание.

— Ну, чего замерла? — обернулся Руфф, не понимая волнения попутчицы. Она во все глаза смотрела на лестницу и виднеющуюся через широко открытые двери анфиладу, по которой когда-то бежала ее мама с новорожденным Петром на руках, а за поворотом их ждал верный Гри.

— Роуз, иди прямо, там для тебя приготовлена комната, — из темноты бокового крыла на мгновение появился капитан Шотс.

Обняв мешок, Роуз двинулась вперед, забыв о Руффе, который что-то кричал ей вслед.

— Госпожа, проходите сюда, — навстречу ей вышла женщина с заплаканными глазами. Стоило Роуз войти в комнату, как на пороге появился страж, пикой загородив путь служанке.

— Пошла прочь! — рявкнул он ей и закрыл дверь на ключ.

Роуз оказалась в просторной комнате с большой кроватью посередине. Распахнув окно, она подергала решетку и с горечью убедилась, что та сидит прочно, надежно отрезая путь к свободе. Еще подлетая к замку, принцесса позволила себе помечтать, что, если бы ей удалось найти черного дракона, то она могла бы повторить путь Свон.

Зеркало, столик со склянками и коробочками, кресло с высокой спинкой, несколько пуфов и большой гардероб — все было выполнено из белого дерева и отделано золотой инкрустацией. Открыв шкаф, Роуз поразилась большому количеству нарядных платьев и обуви. Вытащив одно, принцесса с горечью заметила, что его фасон давно устарел, хотя качество шитья и отделки поражали великолепием. В коробочке на одной из полок лежали носовые платки с монограммой «Л.П.», наводя на мысль, что комната и наряды в шкафу принадлежали Леоль Пигеон — матери Петра.

Вскоре Роуз получила подтверждение: в небольшом отделении хранился узелок с новыми вещами для младенца.

Принцесса разложила их на кровати и расплакалась. Ей стало жалко женщину, с такой любовью вышивавшую каждую вещичку для ребенка, которого даже не успела приложить к груди. Роуз вытряхнула свой мешок и уложила туда чудесные детские вещички. Она не могла знать, что ее ждет впереди, но ей очень хотелось, чтобы их с Петром ребенок когда-нибудь надел рубашечки, вышитые руками его бабушки.

Порывшись в вещах, она нашла удобные туфли на низком каблуке, теплую накидку и чулки, которые отложила в сторону, занявшись примеркой платьев, что вопреки ожиданиям принесло одни огорчения: хотя Роуз не была пампушкой, ей подошли лишь те наряды, что Леоль носила, будучи беременной.