Видимо, утопление не предусматривалось, а потому, убедившись, что я жива и не собираюсь прямо здесь сложить плавники, спаситель распрямился и грозно глянул на сбившихся в кучку женщин.

– Кто?

Красавицы как по команде опустили глаза.

– Халиф не появится здесь до тех пор, пока я не узнаю, кто из вас топил иноземку. Говорите, не доводите меня до гнева!

Ох, божечки! Так я что, типа Хюррем Султан? Та терпела и мне велела? Жаль, что я оказалась в этом сне внезапно, иначе сейчас не лежала бы на берегу выброшенной рыбой. Мне хватило бы сил и умения напоить зеленой водичкой ту заразу, что решила разделаться со светловолосой соперницей. Я здесь одна такая и явно выделяюсь.

Несмотря на угрозы и сдвинутые к переносице черные брови главного гаремосмотрителя, ни одна из девиц не подняла руку, намереваясь сдаться добровольно.

– Хорошо. Взять! – мой спаситель протянул руку, унизанную перстнями, и указал на молоденькую девушку, стоящую с краю. Ее точно так же как и меня вытянули из воды за волосы, но не оставили на берегу, а, бесцеремонно накинув на голову мешок, увели. До слуха насторожившихся русалок донесся крик отчаяния и боли.

Молчаливые мужчины вернулись без пленницы и встали на свои места, скрестив руки на животе.

Что–то мне не нравится этот сон.

– Кто? – спросил все тот же евнух (какой бы халиф допустил до гарема полноценного мужчину?).

На этот раз девушек уговаривать не пришлось. Они расступились, оставив в центре одну единственную, которая зло сверкнула глазами и поспешно кинулась за отплывающими товарками, желая вновь слиться в общей массе. Но она вновь оказалась в одиночестве.

– Э–э–х! Халима–Халима! – укоризненно покачал головой скопец. – Я так и знал, что это твоих рук дело!

– Мне халиф обещал сегодняшнюю ночь! – выкрикнула девушка, которую в модельном бизнесе наверняка назвали бы ласкающим ухо толстушек словом «бодипозитив». Видимо, пышка в гневе топнула ногой, потому как ее тяжелая грудь колыхнулась, и по воде пошли круги. – А теперь, когда появилась иноземка с белыми волосами, – она обличительно ткнула в мою сторону пальцем, – нашему господину придется нарушить данное слово. Он всегда выбирает нетронутую новенькую. Это несправедливо, я целую неделю ждала своей очереди!

– Можно мне спросить? – я как на собрании протянула руку вверх. Все взгляды тут же переместились на меня. Не успев услышать надменное «говори», выпалила: – А что значит «нетронутая»?

В ответе, о котором я догадывалась, скрывался единственный шанс выбраться из сексуальной заварушки нетронутой… э–э–э…то есть избежать постели халифа.

Мне всегда говорили, что у меня богатая фантазия. Поэтому воображение быстро нарисовало невысокого мужчину с огромным животом (я знаю, как выглядят любители плова) и волосатой грудью. Носитель широких полосатых шальвар в предвкушении облизывал губы и тянул ко мне руки. Дорисовав недостающие детали, увидела человекообразного Джабба Хата, держащего на цепи прекрасную принцессу Лею. Бр–р–р–р!

– Нетронутая – означает, что твое тело не познало мужской ласки, – с достоинством произнес глава евнухов.

– А если познало и не раз? – решила уточнить я, но услышать ответ не успела, лишь заметила, как евнух вдруг посерел лицом. И тому была веская причина.

– Кто привел в гарем распутницу?

На этот раз евнухи сбились в кучу, а женщины в бассейне расслабились и заулыбались. Их шанс оказаться в постели повелителя резко вырос.

Между тем, на застеленном коврами возвышении, где был установлен огромный диван, оббитый красным бархатом и обложенный десятком подушек с золотыми кистями, появился высокий мужчина в распахнутом на безволосой груди халате.

– Кто привел в гарем распутницу? – еще раз спросил он, наблюдая, как евнухи падают ниц, а женщины погружаются в воду по самые глаза.

Я перестала дышать. Как же халиф оказался хорош!

Черные волосы ниспадали тугими кудрями на широкие плечи, аккуратно подстриженные усы, оставляющие на обзор лишь нижнюю губу, плавно переходили в небольшую, но густую бороду…

«Дура я. Зачем вообще открыла рот? Девственница – не девственница! Может во сне у меня второй шанс».

…соболиные брови венчали его темные глаза, которые… метнули в мою сторону убийственную молнию. Острие той молнии вместо того, чтобы сразу лишить жизни, вызвало тахикардию. Я неосознанно схватилась за грудь, и глаза громовержца последовали за моей рукой.

Не нащупав на себе никакой одежды, схватилась и за вторую грудь. Взгляд мужчины бросил попытку рассмотреть спрятанное под руками, плавно пошел вниз, оставляя на коже горячий след. Пока я решала, что важнее: прикрыть грудь или тот островок, где росли светлые волосы, «наш господин» сделал шаг в мою сторону. Я не нашла ничего лучшего, чем соскользнуть в бассейн. Зеленоватая вода хоть и прикрывала тело полупрозрачной кисеей, заставила взгляд громовержца вернуться к моему лицу.

Он присел на корточки у самой кромки бассейна и спросил:

– Кто такая?

«Боже! – мысленно помолилась я, глядя в прекрасные очи. – Дай мне сил не выкрикнуть «Я твоя мечта!», дай сдержать порыв! Пусть он сам протянет руку и я, скромно потупив взор, последую за ним хоть на край земли!»

– Мой господин, – главарь евнухов дернул подбородком, когда на колени рядом с ним упало новое действующее лицо и что–то горячо зашептало в ухо. Невесть откуда появившийся старец в высокой чалме перед поклоном ужалил меня злым взглядом. – Сжальтесь, но мы не знаем, откуда она взялась! Вода в хаусе вдруг забурлила, я сунул руку и вытащил ее за волосы…

– Мой господин, мы ее даже не осматривали! – затряс длинной бородой старик.

– Шайтан, шайтан! – понеслось со всех сторон.

Господин протянул руку, дотронулся кончиками пальцев до моих волос, нежно провел по скуле. Я потянулась вслед за ладонью, принимая ласку.

– Как жаль, что я не люблю светлые волосы, – сказал он, отряхивая мокрую руку. – В зиндан ее.

Вот это сон!

Меня выдернули из воды два огромных бугая и поволокли в тот же проход, куда совсем недавно увели несчастную девочку, попавшую под горячую руку евнуха.

– Ай! Больно же! – выкрикнула я и попыталась перебирать ногами, но после резкого рывка, чуть не оставившего меня без руки, прекратила всякие попытки вернуть хоть какое–то самоуважение и повисла безвольной марионеткой. Уже на выходе как могла повернула голову и краем глаза заметила, что халиф, со сладострастной улыбкой на губах, бросил яблоко той самой красавице, что пыталась меня утопить.

«Вот, значит, как проходит отбор в гареме! – подумала я. – Одну пришлепнули, вторую тащат в какой–то зиндан, третью, которая чуть ли не стала убийцей, награждают яблоком и ночью любви. Правильно сказал товарищ Сухов: Восток – дело тонкое».

А вообще–то, пора бы проснуться.

– Скажите, пожалуйста, а что такое зиндан? – поинтересовалась я у своих провожатых, глядя на них снизу.

– Сейчас узнаешь!

Короткий ответ не удовлетворил, и я хотела было уточнить, но вдруг заметила в одной из комнат ту самую девчонку, которую утащили с мешком на голове – она сидела за низким столиком и пила чай с халвой. А ведь как кричала, актриса!

Увиденное немного успокоило.

Может быть зиндан какое–нибудь приятное место, где мне тоже дадут сладостей?

Когда меня поставили на край ямы и стали обвязывать веревками, я поняла, как сильно ошибалась. Снизу несло немытыми телами, испражнениями и болезнями.

Хочу проснуться, хочу проснуться, хочу проснуться…

– А–а–а–а! – закричала я, ощутив толчок в спину, и откликнувшаяся стоном темнота протянула ко мне руки.

Звон будильника прервал страшный полет.

Я села на кровати и едва не стукнулась лбами с Галкой, которая как раз склонилась надо мной.

– Женька, ты чего кричишь?

– Уф, как хорошо, что ты завела будильник!

– Какой будильник, милая? Проснись!

Я перевела глаза на тумбочку и не нашла ничего, кроме стакана, из которого перед сном хлебнула «Любарум». Однако, какое хорошее лекарство! Вырубило с пяти капель.