Мон–си уже сдуло ветром, но я чувствую некое оживление вокруг себя. Скорее бы дойти до зеркала. Вдруг я чудо как хороша?

Я определенно пользуюсь популярностью. Один вычурный парик за другим подходят и записываются на танцы со мной. Я ловко распределяю бурре, ригодон, англез, кадриль и гросфатер, записывая только первые буквы имен теснящих друг друга кавалеров.

– Все, танцы кончились! – заявляю я, щелкнув застежкой книжицы, и решительно направляюсь туда, где в простенке между колоннами сияет зеркало.

Тихая музыка, прибывающие гости, загадочные улыбки дам, шелестящих страницами своих книжечек, наводят меня на мысль, что я точно первая красавица – мой плей–лист уже закончился, тогда как они только начинают вписывать имена кавалеров.

Зеркало отражает перекошенный парик, размазанную губную помаду, лихорадочный блеск глаз, чуть ли не выпрыгивающую из тесного лифа грудь (ага, вот в чем причина активности кавалеров) и мужчину, стоящего боком где–то за моей спиной. Точеный профиль греческого бога, отсутствие парика, блеск естественных волос и завораживающая улыбка…

Жаль, что она предназначается не мне. Смущающаяся девица делала свою первую запись. Даже через слой пудры было заметно, что ее лицо горит. Я бы тоже рделась маковым цветом, если бы лучистые глаза кавалера с таким желанием смотрели на меня. Проводив взглядом удаляющегося мужчину, я заметила, что еще одна дебютантка встала на его пути, специально преграждая дорогу. Он галантно ей поклонился и произнес свое имя. Шум зала не позволил мне его расслышать.

Эх, жаль, что я свои танцы расписала до последнего, я бы тоже не постеснялась заступить ему дорогу и напроситься на танец. Во сне я ничего не стесняюсь. Ну, разве что голой на улице оказаться. И лысой к тому же. Такие видения изредка посещают меня, и я всегда просыпаюсь с ощущением большого счастья, осознавая, что этот позор всего лишь сон.

Как ни странно, когда, наконец, заиграла музыка, приглашая гостей в круг, барона Шайзи рядом не оказалось. Может оно и к лучшему. Сон сном, но менуэт я танцевать не умею.

Черт, как жмет корсет.

– Ваш первый танец свободен?

Рядом стоял тот самый Аполлон.

Я поискала глазами краснеющую девицу, что уже записалась на танец с жителем Олимпа, но нигде ее не заметила.

– Простите, ваша дама передумала дарить вам первый танец?

Я ничего лучше не придумала, как задать этот глупый вопрос. Нет чтобы взять под руку мечту своей жизни и вступить в круг танцующих. Кстати, музыка гремит, а танцпол по–прежнему пустует. И гостей вроде поменьше стало. Куда все подевались?

– Отчего же? Она ждет меня в своей комнате.

Я вообще ничего не поняла.

– Вы точно спрашивали о первом танце?

Он так улыбнулся, что у меня потеплело внизу живота.

– Точно.

– Разрешите уточнить, мы наш первый танец будем танцевать втроем? – я поправила парик, который опять съехал набок, потому что я почесалась за ухом. Почему же мне так жарко?  Неужели это от того, что у незнакомца искры в глазах?

– А вы точно девственница?

Боже, а это еще причем?

– Если я отвечу, что нет, танец отменяется? – решила уточнить я. Ну и нравы.

– Быть вторым? Нет, на балу чаровниц хватает тех, у кого я стану первым, – он кивнул, и начал было разворачиваться, чтобы уйти, но я схватила его за фалды … вот ей богу, не сильна в истории моды, но по моему разумению я схватилась за длинный сюртук. Во сне я смелая. И любопытная. Завсегдатай Олимпа поднял бровь. – Вы решили устроить скандал? Вас выведут, стоит мне щелкнуть пальцами.

– Клянусь, я переломаю вам эти пальцы, если вы не ответите мне внятно и четко – что здесь происходит? – проклятый парик не позволил принять решительный и грозный вид, упал на глаза.

– А вы смешная. Жаль, что не девственница. Надо бы узнать, как вы сюда попали. Ведь сегодня бал чаровниц – девушек, дорого продающих свой первый танец.

Я сняла парик и стала махаться им как веером. Когда до меня дошел смысл произнесенной фразы, парик упал на пол.

– Под танцами подразумевается секс?

– Да, право первой ночи.

– Выходит, что не далее как полчаса назад я продала права на всю неделю…

Бровь моего собеседника опять взлетела вверх. Для наглядности я сунула ему под нос мою книжечку для «танцев».

– А вы сильны. Я намеревался взять максимум троих, а вы за собой записали раз, два … девять!

– Честно говоря, я намеревалась к шестому танцу проснуться, коротышка уж очень непривлекателен… – Что я несу? Проснуться нужно сейчас же!

Растеряно заозиравшись, я заметила, что все девять записанных мной кавалеров ожидают у одной из дверей залы, ведущей (как я понимаю) к внутренним покоям. А барон Шейзи даже подпрыгивает от нетерпения.

Собеседник понял мой озабоченный взгляд.

– Вам пора. На обложке книжицы для танцев написан номер комнаты, – подсказал он, наманикюренным пальцем ткнув в цифру пять. – Мне бы следовало идти, Дафна уже ждет, но разрешите высказать вам восхищение. Девять! И ведь ни один не отказался! Что они в вас нашли?

– Мне как–то обидно слышать такие слова, – я поправила декольте, тряхнула головой и свернутые в фигу волосы расправились. – Вы же тоже предложили мне «станцевать» первый танец.

– Первый, да. Но не третий и тем более не девятый. Видимо они отметили вашу дерзость, а это должно быть интересно. Интереснее, чем лишать Дафну девственности, – и уже он оглянулся на дверь, где барон Шейзи топтался на месте, не решаясь подойти. Что навело меня на интересную мысль.

– Они боятся вас? Кто вы такой?

– Я – король, – мягко произнес он. – И беру любую женщину, которая мне приглянулась. А сегодня мне приглянулись вы… Правда, я не люблю блондинок. Но… к черту Дафну.

Я не успела опомниться, как он наклонился и поцеловал меня. Так крепко и неистово, что закружилась голова от нехватки воздуха.

Ничего себе капельки!

Вот это сон!

О–ля–ля! Меня целует сам король!

Рука короля у меня в декольте!

Острое желание пронзило тело. А что? Во сне можно. Во сне я ничего не боюсь. Даже дефлорации, которая наяву уж точно не грозит. Все сделано еще в институтские годы.

Проклятый будильник разогнал красочную картинку.

Но стоило открыть глаза, как резкий сигнал прекратился.

Потребовалось еще несколько минут, чтобы понять, что будильника у меня нет и вставать в шесть часов не нужно.

Так что же меня разбудило?

А между ногами было… м–м–м… напряженно и страшно хотелось продолжения сна. Уж больно хорошо король целовался.

Любовь душой, а не глазами смотрит.

И оттого крылатый Купидон

Представлен нам слепым и безрассудным.

Быть с крыльями и быть лишенным глаз –

Поспешности немыслящей эмблема.

«Сон в летнюю ночь», У. Шекспир

– Чего это ты с утра пораньше раком стоишь? – вошедшая в ванную комнату Галка заставила меня вздрогнуть. У подруги были свои ключи, поэтому ее появления стоило ожидать в любую минуту. Вольный художник, поставляющий в местные магазины произведения гончарного искусства, жил в своем режиме.

– Да не спится что–то. Постирушки вот затеяла, – для наглядности я тряхнула лифчиком, который как раз выполаскивала.

– Ты сегодня выходная?

– Угу, вчера двенадцать часов впахивала. Сменщик в Питер укатил.

– Бросай свой банно–прачечный комбинат, лучше посмотри, что я тебе принесла! – глаза у Галчонка горели. Ей как нельзя лучше подходило ее имя. Невысокая, худенькая, если не сказать тощая, с черными вечно торчащими вихрами, черными же глазами и острым любопытным носом, она напоминала неугомонную птаху, мучимую жаждой познания. Правда, хрупкой подруга только казалась: стоило ей вцепиться своими натруженными клешнями в кого–то, как этот кто–то сразу понимал, что сопротивляться бесполезно, лучше сдаться на месте. Так однажды она сцапала руку вора, который залез в мою сумку, и не отпускала до тех пор, пока тот не оставил добычу в виде кошелька с только что полученной зарплатой. Можно представить, что почувствовал здоровяк под метр девяносто, когда на него вылупилась малявка (именно про таких говорят «метр с кепкой») и зло прошипела: «Или отпусти, или я сломаю тебе руку». А кто не пошел бы на попятный, если в его запястье впилась пиранья с челюстями, могущими перекусить кость? Мужик безоговорочно поверил и сдался. Он осторожно стряхнул с руки нашу кровожадную рыбку и дал деру.