– Да, в шесть должен явиться.

– Прекрасно, я вас найду. Ну а пока идем, рассказывайте, рассказывайте, как вам живется!

Однако Кунцевича Тараканов в этот вечер не увидел. Не успел он явиться на службу, как его вместе с Фокиным отправили в Манеж – старший надзиратель должен был поучить Тараканова искусству ловли карманщиков. В бытность свою полицейским надзирателем питерского сыскного специальность эту Тараканов не освоил, – участковые надзиратели другими делами занимались. А уж в Туле ловить карманных выгрузчиков ему и вовсе было не по чину. В летучем же отряде московской сыскной, куда Тараканова определили, эта наука была одной из важнейших.

Людей в Манеже в эту пору пропасть – простой народ считает его посещение на Масленой неделе чем-то вроде повинности. А пока рабочие и работницы, раззявив рты, смотрели на куплетистов, гармонистов и дрессированных свиней господина Дурова, ловкие руки потрошили карманы зрителей.

Охота удалась. Фокин, заприметив в толпе какого-то парнишку с открытым, типично русским лицом, незаметно толкнул Тараканова и велел быть начеку. Паренек ходил среди публики с деланым безразличием, а затем пристроился сзади девицы, – по виду из модисток. Та до того была увлечена представлением, что ничего вокруг не замечала. Паренек внезапно толкнул барышню, извинился и отошел в сторону.

– Ты барышню из виду не теряй, – сказал Фокин, вставляя в рот полицейский свисток и быстро направляясь к карманнику. Он подошел к парню сзади, схватил его за обе руки и бесцеремонно повалил на засыпанный опилками пол Манежа, сразу же начав свистеть.

В публике послышались возмущенные крики, одна дама почему-то завизжала, из дальнего угла, придерживая рукой шашку, бежал дежурный околоточный. Толпа хлынула к Фокину, едва не оттеснив Тараканова от потерпевшей. Пришлось потолкаться. Барышня с любопытством смотрела в ту сторону, откуда раздавалась трель полицейского свистка, но намерений подойти поближе не проявляла.

– Добрый вечер, мадемуазель, позвольте отрекомендоваться – полицейский надзиратель Тараканов. Будьте любезны, проверьте свою сумочку, все ли цело?

– А что такое?

Барышня открыла ридикюль, купленный, по-видимому, в Охотном Ряду, и завизжала:

– Украли! Все деньги украли!

Пока писали протоколы, пока опрашивали потерпевшую и свидетелей, пока оформляли акт дознания, – прошло часа три, не меньше.

Когда они с Фокиным вышли на Знаменку из 1-го участка Тверской части, был десятый час вечера.

– Давай, Ося, покурим да и пойдем пешком в управление. Пройдемся, воздухом подышим. А там – чайку выпьем, рапорта напишем и по домам. Устал я чегой-то. Я всегда от писанины устаю.

Тараканов сдал рапорт дежурному надзирателю и спросил, можно ли идти домой.

– Нет, начальник вам велел зайти, как освободитесь.

С тревогой перебирая в голове все возможные причины, по которым им мог заинтересоваться Кошко, Тараканов поднялся на второй этаж и постучал в кабинет начальника.

Аркадий Францевич складывал в папку бумаги.

– А, Тараканов, входите, входите. Присаживайтесь. Ну как служба?

– Служу-с. Сегодня вот с Фокиным карманщика изловили. Впрочем, это Фокин, а я так, обучался…

– Похвально, похвально… Швабо мне докладывает, что к службе вы относитесь со всей старательностью. Осип Григорьевич, я хочу поручить вам, как старательному сотруднику, имеющему некоторый опыт, одно важное секретное задание. Поручение это связано с определенным риском. Я вам сейчас разъясню его суть, а вы, подумав, скажете, согласны вы его принять или нет. Если откажетесь, – негативных последствий для вас не будет, даю слово. А если согласитесь, то после исполнения этого задания получите от меня определенные преференции. У вас когда старшинство в чине?

– С первого сентября седьмого года, но я же в отставке был.

– Однако два года из трех выслужили, через год коллежского секретаря можно было бы получить, жаль, должность не позволяет. А мы вот что можем сделать – назначим вас помощником пристава в какой-нибудь участок и прикомандируем к сыскной. И чин получите, и жалованье удвоите. Как вам такая перспектива?

– Перспектива весьма заманчива.

– Тогда слушайте. Вы, наверное, не знаете, что сейчас на московском железнодорожном узле свирепствует эпидемия краж, да такая, какой не помнят со времени его сооружения?

– Не знаю-с. Ведь за железную дорогу жандармская полиция отвечает, стало быть, нам там делать нечего.

– Так-то оно так, да не совсем. Дело в том, что эта эпидемия до того разрослась, что недавно ко мне лично обратился генерал Джунковский и просил взять это дело в свои руки. Представляете: сначала начал пропадать пассажирский багаж, затем багажные места в товарных поездах, потом весь груз отдельных товарных вагонов и, наконец, принялись исчезать бесследно сами груженые вагоны. Понимаете? Вагоны, с осями и колесами!

– Это как?

– А вот это вам и предстоит выяснить. Воруют повсеместно, но так как людей у меня мало, а железная дорога все-таки не наша епархия, я решил в первую очередь приняться за Николаевскую дорогу; к тому же она наименее благополучна по количеству краж. Внутренней агентуры у нас там нет, заводить ее долгая песня. Вот я и подумал: а что, если вам там немного поработать, а? Приглядеться, принюхаться, глядишь, чего-нибудь да разведаете.

– Но я же к железной дороге никакого отношения не имею. Я исключительно как пассажир с ней знаком.

– Так я вас не прошу сразу за паровоз садиться. Можно устроиться на такую должность, замещение которой больших знаний не требует, например – вагоны убирать… Я узнавал, туда всякого берут.

– А дадут ли мне место? Есть ли на дороге вакансии?

– Вакансию можно было бы устроить через железнодорожное начальство, но я не хочу никому открывать наши карты. Мало ли кто в кражах замешан. Поэтому вы самостоятельно пойдете искать места. Но пойдете в понедельник, в первый день поста. Я уверен, что несколько рабочих на службу не явятся, запонедельничают после Масленой. Их погонят, а вас возьмут. Будете сразу два жалованья получать – на дороге и в сыскной. Потрудиться, правда, придется. Вы небось давненько физически не работали?

– Да я за последнее время тяжелее пера ничего не поднимал.

– Тогда вам будет даже полезно. Все газеты пишут о пользе физических упражнений. Так что в понедельник устраивайтесь на новую службу. Сейчас я распоряжусь, вам оформят соответствующий паспорт. Обо всем, о чем узнаете, будете докладывать лично мне. Будем с вами встречаться в трактире Абросимова, Красносельская, два. Хотя это и рядом с Николаевским вокзалом, железнодорожные рабочие туда не ходят – трактир облюбовали извозчики, со всеми отсюда вытекающими. Так что нашим встречам никто из ваших будущих коллег помешать не должен. В трактире сообщайте буфетчику, он мой агент, удобное для вас время нашего рандеву. В какое время скажете, в такое я или кто из чиновников подъедем. В случае экстренной необходимости можете через буфетчика передать записку. Вопросы?

– Вопросов нет, ваше высокородие. Разрешите идти?

– Идите.

Тараканов направился к двери.

– Да, Осип Григорьевич! Кунцевич мне сказал, что вам надо приодеться. Ступайте на Покровку, дом пятьдесят девять, в магазин Дорофеева. Там продают прекрасное готовое платье по вполне приличным ценам. Шьют у нас, но из заграничной материи и по заграничным лекалам. Скажите, что от меня, вам сделают скидку. Да и рассрочка платежа у них предусмотрена. И в среду на вечерние занятия можете не приходить.

– Спасибо.

Тараканов устало привалился к буферу вагона и закрыл глаза.

– Не спать, не спать! – прикрикнул старший проводник. – Поезд через два часа должен быть на вокзале, а вы еще половины не сделали!

Тараканов взял ведро с чистой теплой водой и поднялся в вагон.

– Оська, клозет хорошенько помой, а то из-за тебя опять всю артель оштрафуют!