Теперь он полностью завладел вниманием слушателей и мог продолжать:

— Мы уже долгое время сражаемся, не выходя из тени. Пора перестать прятаться, словно побитые псы, и бояться встревожить тех, кто считает, что властен над нашими жизнями. Сынам Горгона не пристало прятаться в тени.

Громкое заявление вызвало у многих искреннее одобрение. Капитаны и лейтенанты, даже некоторые железные отцы, били кулаками по нагрудникам доспехов и энергично кивали. Тельд почти незаметно наклонил голову.

Далкот посоветовался с другими легионерами Гвардии Ворона и, если слова военачальника и вызвали у него раздражение, выказал мудрую сдержанность, его не проявив.

Змий Hypoc был не так осмотрителен. Недвусмысленное намерение исключить всех, кто не принадлежит к числу Железных Рук, заставило его крепко стиснуть зубы и прикусить острый язык.

— Так что же ты предлагаешь, Медузон? — спросил железный отец с обритой наголо головой.

Шадрак не сразу понял, кто это такой.

Несмотря на очевидную молодость, полуприкрытые веками глаза выдавали немалый опыт. А еще в них таилось нечто темное.

— Я прошу тебя придерживаться правил, брат, — с угрожающим спокойствием сделал замечание Лумак. — Перед тобой твой военачальник.

Железный Отец пренебрежительно усмехнулся:

— Не мой, брат. Как мне кажется, вместо него говорят разрозненные останки клана Аверний.

Теперь Медузон его узнал, вернее, узнал когтистый символ клана, начертанный на доспехах. Он поднял руку, предупреждая язвительный ответ Лумака, а косой взгляд в сторону капитана заставил того отвести руку от меча.

— Железный отец Аутек Мор, — произнес Медузон, после чего в их сторону обратилось немало угрюмых взглядов, — мне известна твоя репутация, хотя лично мы не знакомы. Но ведь это ты, не так ли?

Мор неторопливо кивнул:

— Я и не подозревал о своей славе.

— О бесславии, — проворчал кто–то из железных капитанов, за что заслужил убийственно презрительный взгляд Мора.

— Он пролил кровь Десятого легиона! — выкрикнул другой воин.

Чувство товарищества, которое Медузон так старался воспитать, оказалось довольно хрупким.

— He стану этого отрицать, — сказал Мор, и Медузон почти физически ощутил исходящие от него жестокость и презрительность. — Я бился на дуэли с моими братьями и убил их во имя чести. Грех гордыни присущ не одному мне.

Мор нанес татуировки на тело, что в Железной Десятке было не принято. Темные угловатые контуры подчеркивали глубину глаз, а от поджатых губ к вискам пролегли утолщающиеся зигзагообразные линии, которые имитировали электрическую схему.

Его безволосую голову обрамлял капюшон из адамантия, а доспех «Катафракт» настороженно гудел.

— А еще я слышал, что он бросил свой корабль в огонь битвы на Истваане, — сказал Ayг, подошедший к военачальнику. — Пытался добраться до нашего поверженного отца.

— Было такое, — подтвердил Мор, поблагодарив Ауга коротким взглядом. — Тщетный жест, стоивший клану Моррагул много крови и железа. Я уже пожалел об этом.

Его слова вызвали в толпе сердитые возгласы, напомнив Медузону, что Мора здесь не ждали и не рады ему. К счастью, никто из присутствующих не обнажил оружия.

— Я задал вопрос, военачальник, — напомнил Мор.

Он и его свита, точно отверженные, стояли в стороне от остальных.

— Позволь, я научу этого щенка хорошим манерам, — сердито пробурчал Лумак, зло глядя на дерзкого железного отца.

Медузон проигнорировал его слова. Драчливость Лумака сейчас могла погубить все дело.

— Мое предложение состоит в том, чтобы дать бой Хорусу и предателям, обезглавившим наш легион.

Он слегка повернулся к Мехозе, бросившему на пол шар гололитического проектора. Сфера звонко лязгнула на металлическом покрытии, но магниты удержали ее на месте. Звон едва затих, как над полом появился конус зернистого света.

— Найдено в развалинах на Хамарте Три, — пояснил Медузон.

В разборе захваченных припасов участвовали не все присутствующие офицеры — не было там и Мора, — но все знали, что это такое. Гололит выдавал бесконечный поток информации, звездные карты и схемы.

— Это же трассы кораблей! — воскликнул Боргус, лейтенант из клана Вургаан, о чем свидетельствовала эмблема в виде пронзенной молнией горы, заключенной внутрь зубчатой шестерни. — Патрули, схемы снабжения?

— Вражеская флотилия, — объяснил Медузон, как только на схеме появились знакомые силуэты боевых кораблей.

— Большая, — заметил капитан по имени Яккус, наблюдая, как схемы звездолетов возникают перед зрителями, а затем исчезают.

— Тем крупнее будет улов, — резко и энергично бросил Медузон.

— Насколько актуальна эта информация? — спросил Боргус.

— Дата изменения блока показывает, что она совсем свежая, — ответил Медузон.

— Значит, у них не было времени, чтобы изменить планы, — заметил Яккус.

— Я сомневаюсь, что они вообще знают, что данные попали к нам в руки, — добавил Медузон.

Он остановил взгляд поочередно на Равте, Норссоне, Аркборне и Кернаге, полагая, что теперь–то они должны прервать свое молчание.

И не ошибся.

— Атака такого масштаба потребует большого сосредоточения сил, — сказал Аркборн.

— И привлечет к нам чрезмерное внимание, — подхватил Норссон. — Это огромный риск. Не стоит забывать о нашем безрассудстве на Оквете.

При напоминании о катастрофе, непреднамеренно вызванной ныне покойными отцами кланов, Медузон до скрипа сжал зубы.

— Именно поэтому нам нужны перемены, — сказал он.

— И ты точно знаешь, какие именно, не так ли? — поинтересовался Равт.

— Если не я, то кто? Нам необходимо единоначалие.

Равт озадаченно нахмурился:

— У нас оно есть. Этот совет железных отцов и есть продолжение воли Горгона.

— Нет, вот его воля! — крикнул Медузон, ничуть не сожалея о своей несдержанности. — Сражаться, истреблять наших врагов. Вы что, не следите за событиями? Ультрамар атакован. Калт пал, а вслед за ним еще десятки из Пятисот Миров. Я слышал от наших союзников, что жестокой атаке подвергся даже Бета—Гармон, врата Солнечной системы. Хорус и его приспешники повсюду нас подстерегают. Он угрожает даже Трону Терры. Это не просто мятеж, фратеры, он стремится к полному завоеванию. Мы долгие годы скрывались и прислушивались к новостям, но теперь пришла пора действовать. Уничтожение флотилии ослабит позиции магистра войны. Более того, оно напомнит ему, что Железных Рук нельзя списывать со счетов. Мы должны вернуться на поле боя настоящим легионом.

— А, так вот в чем состоит твоя возвышенная цель, — протянул Равт. И Медузон сразу понял, что именно об этом шла речь в его отсутствие, а теперь он сыграл на руку недовольным братьям.

— Перед тобой маячит опустевший трон, и твоя гордыня требует его занять. Не просто настоящий легион… — Он сделал паузу, указывая рукой на военачальника. — Твой легион. Восславьте же Шадрака Медузона.

— Ты говоришь опрометчиво, брат, — предостерег его Ayг, опередив Лумака.

Медузон жестом призвал их обоих к молчанию.

— Я бы не хотел взваливать на себя такую ношу, — ответил он Равту. — И никогда к этому не стремился. Но если мы будем бездействовать, то ослабеем. Наш гнев остывает, а убийца нашего отца остается безнаказанным. Я бы этого не допустил.

Ряды собравшихся всколыхнулись в поддержку военачальника. Несколько самых прямодушных капитанов, самых молодых и, вероятно, несдержанных, сразу выразили свое одобрение. Кое–кто обнажил меч, салютуя Медузону по воинскому обычаю. Аутек Мор мрачно усмехнулся — похоже, он единственный увидел в этой серьезной ситуации повод для веселья.

— Вместе мы намного сильнее, — обратился Медузон к четверым железным отцам, всем своим видом выражавшим неодобрение. — Общая цель рождает единство. Эти корабли, — он показал на мерцающий конус гололита, — эта флотилия нашего заклятого врага — и есть наша цель. И мы должны использовать свой шанс.

Он вскинул вверх сжатый кулак бионической руки.