– Прекрасные слова.

– Шарль Луи Монтескье.

И мы на некоторое время замолкаем, ведь каждый из нас думает о своём. Потом наш диалог переходит на обсуждение кое-каких нюансов предстоящего выпуска книг, за котором время проходит совсем незаметно. Прийдя к общему пониманию и завершив разговор, мы жмём друг другу руки, после чего я выхожу в коридор и направляюсь к выходу.

Нажав на кнопку лифта, замираю в ожидании последнего. Открыв телефон, обнаруживаю бескрайнее число писем на почте от фанатов, которые благодарят меня за прекрасные романы и найденный смысл жизни. Последнее мне очень льстит, заставляя довольно усмехнуться. Когда лифт наконец приходит, то я захожу в него и нажимаю на кнопку первого этажа, желая скорее попасть домой. Впрочем, не успевают двери закрыться, как в проёме внизу появляется женская туфелька. Машинально отменяя отправку лифта, я поднимаю глаза и понимаю, что последняя принадлежит миссис Кларк.

Кабинет Барри Уокера был просторным и светлым местом, и мне он нравился, потому что наши вкусы в интерьере совпадали.

– О, Майкл, заходи!

– Уже, как видишь, – закрыв за собой дверь, я сел в кресло напротив Уокера.

Уокер был крепким мужчиной, но напоминал своих характером Кота Леопольда вечно говорящий “Давайте жить дружно?”. С Барри я знаком давно, еще до того, как начал выпускать книги в его издательстве.

– Я думал, что огласить новость будет куда более сложней…

– Почему?

– Олливия не так проста, как кажется, – произнес это, Барри задумчиво уставился в окно. Выдержав небольшую паузу, я сказал:

– Если бы я не был уверен в Маргарет, я бы не настаивал на ее кандидатуре, – сухо произнеся, встал и направился к барной стойке, которая была спрятана в массивном дубовом шкафу.

– Почему ты ее выбрал?

Открыв шкафчик и смотря на драгоценные запасы алкоголя, я выбрал коньяк десятилетней выдержки. Барри знал мое пристрастие к алкоголю, но не вычитывал мне нотации, даже не смотря разницу в двадцать лет. Он выпивал редко, только на различных важных мероприятиях.

– Она не такой циник, как я. – ответив, взял бутылку с коньяком направился к Барри.

– Возможно. Но у всех моих сотрудников большие потенциалы в моем издательстве, – оборвал меня Барри.

Кивком я предложил ему выпить, но Барри отказался. Налив себе в стакан заветные граммы алкоголя и добавив лед, я сказал:

– Но не такие, как у Олливии.

– Что ты хочешь этим сказать?

Сделав глоток и насладившись обжигающим содержимым стакана, я ответил:

– Ты видел, как она отбирает текст для серий?

– Да.

– А по какому принципу она их отсеивает, знаешь?

Барри задумчиво смотрел на меня. Он явно ждал, чтобы я продолжил свою мысль.

– У Миссис Кларк безупречный вкус на остросюжетную литературу, – сказал я.

– Я не беру тех, у кого нет чувства вкуса.

– Да, но у Олливии он особенный.

– И какой же?

– Другие редакторы, которые так же отсеивают литературу, не смотрят на полную составляющую сюжета. Им важней, чтобы было просто живо и с огоньком. Но не Олливия. Она старается выбирать такие сюжеты, которые не только будоражат кровь, но и поднимают очень важные темы. Я изучил ее досье, которое сделала мне Маргарет. Каждый ее проект -уникален.

Она не просто, пытается выдвинуть какую-то книгу в массы – она проживает ее, от начала и до конца. Она дышит ей. Эта девочка не просто редактор – она, как бы это сказать.. – я слегка задумался, чтобы подобрать правильные слова, – алмаз издательства.

Ее знания и опыт – не заменит и 10 других редакторов. Маргарет всегда была уверена в ее работе, в ее силах. Если Маргарет доверяет ей, то и я доверю Олливи.

Сделав еще один глоток из стакана, я почувствовал, как все мои мышцы расслабляются. Барри молча смотрел на меня и ждал, когда я продолжу свою мысль до тех пор, чтобы он чувствовал удовлетворение ответа на свой вопрос и я добавил:

– Талант автора заключается в способности передать сложные чувства в простых выражениях. А редактор, должен помочь собрать эти чувства в простые предложения.

Она больше чем редактор. Я с весны следил за тем, какие книги выходят из под ее руки. И больше чем уверен, что если ей и не выпал бы шанс работать со мной, а с каким-нибудь автором на выбор – она бы сделала так, чтобы ее автор дышал мне в затылок.

А это, знаешь ли, непревзойденный талант.

Барри внимательно смотрел на меня и обдумывал слова, которые только что услышал. Мы всегда откровенно говорили друг другу о том, что требовало внимания.

Барри не часто со мной соглашался, но я с легкость мог бы надавить аргументом в той или иной степени, чтобы он прислушался к моим словам. Зная, что Олливия для него не просто сотрудник, у меня были все инструменты для давления.

Сидя наслаждаясь коньяком, который с каждой секундой расслаблял мое тело и мышцы, Барри не заставил ждать долго его ответа:

– Сначала произведения дают славу автору, а потом уже автор дает славу своим произведениям.

– Прекрасные слова.

– Шарль Луи Монтескье.

И мы замолчали. Каждый из нас думал о своем. О будущем или о прошлом. Обсудив кое-какие нюансы о предстоящем выпуске книги, мы пожали друг другу руки и я вышел в коридор, направляясь к выходу.

Нажав на кнопку лифта, я стоял в ожидании него. Открыв свой телефон, я обнаружил бескрайнее число писем на почте от своих фанатов, которые благодарили меня за прекрасные романы и найденных смыслах жизни. Мне это льстило, правда. Когда лифт уже пришел, зайдя в него я нажал на кнопку "1 этаж". Но не успели двери закрыться, как в проеме внизу, появилась чья-то женская туфелька. Я машинально нажал на кнопку "отмена" и понял, что эта туфелька принадлежала Олливии.

Я спешу домой, поэтому бросаюсь вперёд, замечая перед собой уже практически закрывшийся лифт. Мне ничего не остаётся, как остановить последний, вставив мыс туфли между дверьми, что разом раздвигаются, а за ними оказывается Майкл Ким. «Интересно, что он тут ещё делает?» – удивлённо думаю я, но выдавливаю из себя кривую улыбку и захожу в кабину, после чего лифт спускается вниз.

По лицу мужчины невозможно что-то прочесть, ведь тот всегда достаточно скуп на эмоции. Осторожно наблюдая за тем, я ловлю себя на мысли, что мне становится не по себе рядом с ним. Мне омерзительно чувствовать его оценивающий взгляд с каплей презрения. «Нет, с огромным вагоном презрения и высокомерия», – поправляю себя, слегка передёргиваясь от его внимания. Мы едем молча, но это молчание тяготит меня. Что до Майкла же, то он чувствует себя весьма комфортно, как мне думается. Пока я переминаюсь с ноги на ногу в ожидании, когда лифт приедет на первый этаж, то кажется, что проходит несколько долгих часов. С каждой секундой я хочу всё сильнее выйти из окружившего меня замкнутого пространства, чтобы быстрее скрыться от внимания нежданного попутчика.

Впрочем, мои мучения длятся не очень долго, и лифт звенит, сообщая о нашем благополучном прибытии на нужный этаж. «Наконец-то!» – радуюсь я и, не дожидаясь того, что мистер Ким проявит галантность и уступит дорогу, выхожу первой. Оглядевшись по сторонам, я спешу прочь с такой скоростью, будто бы опаздываю на уходящий поезд, а потому отрываюсь от мужчины на довольно приличное расстояние. Уже подходя к выходу, неожиданно замечаю через пост охраны сильный ливень и останавливаюсь. «Чёрт! Я была настолько поглощена работой, что из моей головы вылетели слова Маргарет о непогоде и её предложение подвезти меня. Зонт остался дома, потому что я не посмотрела с утра прогноз на погоду, за что и придётся расплачиваться сейчас», – мелькает в моей голове мысль и я, проклиная себя за невнимательность, выхожу из стеклянных дверей, где меня окатывает косыми струями холодной водой пополам с ветром. Ледяные капли хаотично падают и разбиваются об асфальт, попадая на мои туфли. Автобусная остановка находится всего в десяти метрах от входа в офис, но дождь только усиливается, что затрудняет мои шансы добраться до дома сухой. «Если я выйду из-под козырька, то мгновенно промокну», – понимаю я и нервно кусаю нижнюю губу, ёжась от холода и совершенно забывая о Майкле, которому удаётся догнать меня. Когда его голос звучит рядом с моим ухом, то я мелко вздрагиваю от неожиданности и резко поворачиваюсь к нему.