— Дело не только в этом. Я многое знаю о том дне, когда умер друг ваших сыновей, — голос звучал на удивление спокойно, в глазах не отражалось ничего, — в тот день я впервые встретил Уильяма и Джеймса. Я даже слишком многое знаю об этом дне. Знаю, что они спасли меня от пуль девочки, но и знаю, что в тот день мой брат умер от их рук…

— И ты, зная это!..

— …Однако не могу их в этом винить. Он пытался защитить меня, а они — спасти себя. Могу обижаться — да, но не винить — кто-то должен был умереть тогда. Также я знаю, что Уильям не только попытался не убивать ту девочку, что стреляла в него, но и спас её от смерти — потащил на себе к башне военных, наплевав на рану и очень возможную собственную смерть. А потом вернулся и пошёл ради неё в Ад. И Джеймс сделал то же самое… Но не это главное. Главное, что я знаю: если бы мой брат не умер в тот день от их рук — умер бы от ваших.

— Но…

— Без «но», мистер Ван. Он бы пошёл в тот день по той же дороге и получил бы пулю от девочки, которую тоже нельзя было бы в этом винить — у неё не было выбора. Но можно винить вас. Вас, вашу жену, Инсмута, Номада, Енрике — тех, кто не только согласился на этот варварский обычай, но и основал его. Можно винить Ирен, мистер Ван.

Раммер молчал, молчал и Хантер. Один из них недоумевал, другой — восхищался.

— На одной стороне у меня действительно жестокий убийца, что загубил не один десяток невинных людей, беспричинно разбрасываясь жизнями и думая, будто всё делает правильно, будто правосудие его никогда не коснётся — жестокий и холодный в корне своём, пускай иногда и пытается поступать правильно. Пускай думает, что поступает правильно. Ну, а на другой… На другой у меня просто наёмник. Ворчливый старик, что был не убийцей людей, но оружием для тех, кто хотел их смерти — сделал то, что заказчики и сами бы сделали, когда решились или отчаялись бы достаточно сильно. У вас с ним неравные веса, мистер Ван. Слишком неравные — здесь не о чем думать. Я выбираю его, — Парень опустил пистолет и посмотрел своему собеседнику в глаза. — А вам… Знаете, я пришёл из места, очень подобного вашему, и скажу так: то, что вы сами называете раем, ваши дети прозовут чистилищем — история судит всех по-своему. Прощайте, мистер Ван.

«Всякий раз, когда закрывается одна дверь — где-то открывается другая», — ворота славного городка Ирен были открытыми нараспашку, но для двоих путников, медленно удаляющихся в лесной чаще, они остались закрытыми навсегда. Что же стало для них открытым? Целый мир — мир, не окружённый гнилым забором.

— Скажи, — спросил старик. — Если бы в тот момент… Если бы ты не знал всего этого… Если бы не повстречал нас в тот день… Ты бы пристрелил меня? И откуда у тебя вообще пистолет Джеймса?

— Взял у него же. Ну, когда он уже…

— А почему не сказал мне?

— Боялся, что ты его отберёшь. Я ведь не такой, как ты… Я слабее — мне нужно время, чтобы смириться, — глаза Парня были всё также серы, как и всегда. — И с Джеймсом, и с Братом, и… А эта вещь… Она… Спокойнее мне с ней. Теплее. Мне можно оставить её себе?

— Только на время, — он понимал, что просто не имел права отказать. — По крайней мере, ты же всё равно…

— Не знаю, как этим пользоваться? Это да, — обоих странников потянуло на улыбку. — Но, знаешь что, — парнишка остановился и посмотрел собеседнику в глаза, — не неси глупостей, Уильям, и не задавай глупых вопросов: если бы тогда, в тот день и время я не повстречал вас — я бы не смог тебя пристрелить, а просто умер в чужом городе от голода, одиночества и мертвецов. Ничего этого просто не было бы. Ага?

— Ага.

— Теперь пойдём? Куда нам?

— Мюррей. Озеро, парк и посёлок Мюррей.

========== Глава 12. Почти ==========

— Ты уверен, что знаешь, куда нам идти?

— Уверен, Пацан. Трудно спутать дорогу, когда мы идём по шоссе.

Уильям и Мальчик передвигались по старому, поросшему жёлто-коричневой травой и обсыпанному опавшими листьями шоссе номер тридцать пять. Полоса деревьев, наверняка находившаяся раньше на расстоянии полусотни метров от дороги, подобралась к асфальту вплотную, поднимая некоторые его части своими корнями, поглощая редкие дорожные знаки, оставшиеся от «былой цивилизации», в осеннюю тьму из непроглядной палитры цветов.

— А разве на шоссе мы не можем встретить?..

— Ещё как можем, — старик, идущий впереди, убрал волосы со лба. — Но либо так, либо будем блуждать очень долго.

— А ты точ?..

— Точно. Хватит. Раз уж мы лишились карт — будем ходить по очевидно правильным маршрутам. Я знаю, что Мюррей находится немного восточнее Ардмора, но это — всё. Держимся этого 35-го шоссе и точно выйдем, куда нужно. Или у тебя есть желание ещё пару дней пробродить в лесах, чтобы потом, если не набредём на очередной Ирен, случайно выйти на границу Техаса и получить пулю?

— Мюррей так близко к Техасу?

— Да. Это меня и пугает…

***

— На кой-чёрт нам в Техас, Ви?

В ответ раздалась тишина. Двое невзрачных высоких силуэтов шли по присыпанной сухой землёй дороге, по обе стороны от которой росли маленькие, чуть больше полутора метров, деревья и кусты. Яркое октябрьское солнце две тысячи пятьдесят четвёртого было в самом зените и, к сожалению, всё ещё пекло голову, пускай общая прохлада немного покрывала тот эффект. Уильям шёл за своим проводником, таща небольшой рюкзачок вещей — в нём была только еда и пара фонариков. Сам мужчина шёл налегке.

— Ладно-ладно, молчи. Но какого мы товары оставили? Оружие? Карты?

— Они нам не понадобятся — мы не торговать туда идём и не стреляться. Дорогу я помню наизусть.

— Это то самое место, в которое ты отправлялся два года к ряду, оставляя меня в том полуразваленном селе?

— Оно самое.

— «Оно самое», — хоть бы рассказал, что мне там нужно делать — всю жизнь представлял, чем буду заниматься на сходке наёмников.

— Уменьшать свои шансы получить от них пулю. Всякий, кто приходит туда, получает своего рода иммунитет. Если, конечно, тебя запомнят и не будут на тебя охотиться.

— Бред. Каков вообще шанс на то, что именно присутствующие будут на нас охотиться? Или какой, что вспомнят, если завидят издалека?

— Шансы и на то, и на другое равные — очень маленькие. Давай уже без вопросов.

— Знаешь, — парень немного переменился в лице и тоне, — неудивительно, что мне любопытно — мы ходим с тобой по миру два года, но только речь заходит о Техасе или Луизиане, как ты резко включаешь молчуна и смотришь в пол, думая, что это нормально. То есть, я понимаю — есть вещи, о которых не говорят, но теперь-то мы вдвоём идём в сторону юга, не думая останавливаться, а ты всё так же пялишься в пол, как и год назад.

— Мы идём к Чёрному Золоту, — он притормозил и поправил косу. — Именно они додумались организовывать эти сходки, чтобы знать, кто ещё способен на грязную профессиональную работу.

— У Золота же куча своих оловянных солдатиков, нет?

— Полно. Но они, как ты и сказал, оловянные — это жители штата, вполне осевшие люди, ставшие солдатами ради безопасности своих родственников и семей, а не ради крови, так что у них другие задачи — они патрулируют довольно большие территории вокруг складов, зачищают города и посёлки Техаса — делают всё, но только в границах штата.

— Зачищают от живых или от мёртвых?

— Зависит.

— Пф… Как всегда — ублюдки.

— Ублюдки — ублюдками, но от них есть две пользы. Первая: они снабжают весь мир топливом. Да, не за бесплатно, но…

— Но не будь их в этих складах, и мир сам бы смог снабжать себя.

— И вторая, — проводник не обратил внимание на замечание, — они следят за Стеной. От Эль Пасо и до Браунсвилла. Чинят, латают, смотрят, охраняют — делают всё…

— Чтобы им самим не настала жопа в том случае, если эта Стена падёт, — бестактно перебил Вейлона Уилл. — Я знаю. Но это не отменяет моего вопроса, от которого ты увиливаешь уже второй час: что тебе там делать?

— Мне?.. Я там почётный гость — по старой, так сказать, памяти… А тебе, кстати, не мешало бы побриться, — тот только самодовольно фыркнул в ответ. — Говорят, они хотят расшириться — подмять под себя Луизиану и Техас окончательно, превратив всё в тщательно контролируемую территорию. Абсолютная власть как в старые… ещё более старые, чем «раньше» времена.