— Красивая… — прошептал вслух пилигрим. — Сестра?

— Да. Нет. В смысле… не родная — сводная.

— М-м-м… — задумчиво потянул Мафусаил. — А похожи, — парень промямлил что-то похожее на «знаю». — По ней и не скажешь, что вы наверняка прогибали спины и заливались седьмым потом, чтобы получить это место.

— Это да…

Вновь воцарилось молчание. Наёмник молча стоял у стойки, рассматривая часы и думая о том, что девушка слишком сильно уж задерживается для здания, которое больше походило на личный дом планировкой, нежели на отель, пускай в нём и было три этажа.

— Или не прогибались? А, пацан? — рассказчик сел за стул перед ресепшеном. — Больно уж много старья тут для тех, кому нет тридцати, — парень молчал. — Что, мать с отцом постарались? Ну да, родители — это… — пилигрим обернулся на Хантера. — это хорошо. Особенно, если они о тебе заботятся… или любят. Стараются, по крайней мере.

— Пф… — выдохнул парень, взъерошив одну из косичек. — Стараются, как же.

— Что-то не так?

— Ничего… — собеседник владельца отеля театрально покосил бровь, сомневаясь в словах. — Эх… Да если бы мой отец хоть на йоту старался для того, чтобы что-то получить, — темнокожий перешёл на шёпот и, казалось, говорил с самим собой. — Но нет — он родился в правильном месте, а строит из себя… Неважно, — он вдруг опомнился. — Да, ты прав — отец владеет этим местом. Я и Джина — просто персонал. Или дети, которые должны окупиться — выбирай сам, но я хочу сказать, что…

Уильям «Из Джонсборо» Хантер медленно отошёл от стойки. Не то, чтобы его не интересовала беседа, но поддержать её он не мог — разучиться находить общие темы с людьми было для него куда более простым заданием, чем вновь обрести этот навык, а стоять безмолвной тенью просто не хотелось. Его взгляд пал на столик в углу — тот, что со стороны выхода. Под тусклым светом настольной лампы узоры на небольшой скатерти столика обретали причудливые очертания. Наёмник молча сидел, подставив руку под лоб и крутил пуговицу на рубашке — мысли в голову не лезли, однако, думать всё же пришлось — девушка не торопилась.

«Слишком много проблем для одного человека. Нужно идти в Оклахому. Обратно — прямо в башню к военным. Пристрелят? Нет, не должны. Тем более, что…»

— И он просто не мог! — вскричал вдруг парень, который сидел уже за ресепшеном — рядом с пилигримом. — Понимаешь?! О, куда же ему, великому, смириться… — голос медленно начал заглушатся мыслями.

«Тем более, что у них есть открытая частота на радио. По крайней мере, для передачи сигнала — точно, а вот для приёма… Ладно, чёрт с ним. Что я скажу, когда увижу её? Что должен буду? «Эй, рад, что ты выжила, прощай»? «Я бы взял тебя с собой, но ты, скорее всего, умрёшь по дороге»? «Слушай, побудь здесь, а я нагоню одну девушку, и все будут счастливы»?»

— А он родился за месяц до конца! Месяц, блин! Вот он и помешался на этом старье, особенно с де…

«Нет. Нет, не так. Не так… «Прощай», — старик провёл по уставшему лицу руками. — просто «прощай»… А ведь это было куда проще, пока не начал это представлять. Вот дерьмо… Но почему я туда пойду? А что дальше? Отправиться одному? Отослать Джеймса в далёкие дали? Чёрт…»

Двери отеля отворились, и в него вошла странная, как минимум необычная для того мира, фигура. Наёмник бы и не заметил её в своих порывах самоистязания, как и многие люди не замечают мира вокруг себя, если бы мужской силуэт буквально не светился в затемнённом зале затемнённого города.

«Зачем я вообще иду за Сашей? Чтобы… Что? Я ей не нужен. Зачем? Она говорила, что там, куда она идёт, есть место для меня… А если нет? Даже если останусь — умру. Рано или поздно. Что, скрючиться и загнуться прямо на её глазах? Нет… Нет, не могу».

По полу ступали белые туфли, всюду заляпанные грязью с дорог; начищенный до блеска когда-то костюм, в который входили брюки и немного длинный пиджак, мог бы выедать старику глаза своим сиянием, но посерел… или побледнел… или… охотнику трудно было понять, но было то явно то ли от метода стирки, то ли от возраста. И перчатки! О, даже они, несмотря ни на что, были белыми, дорогого пошива — материал полностью закрывал руки, пускай и начал протираться и чернеть на кончинах пальцев. Единственное, что выделялось из всей той снежной белизны — чёрная трость с серебряным ободом у сферической ручки и подошва туфель, которая, к счастью, не оказалась белой.

«Но нужно попробовать отблагодарить её. Нужно. Итак, что я делаю? Расставляю все точки над «и»? А они есть? Есть, чем закрыть всё это? Как закончить? — узоры на куске ткани действительно начинали завораживать внимание. — Нужно… нужно догнать их. Обеих. Догнать и попробовать сделать так, чтобы гнаться больше было не за кем, а бежать — не от кого. Получится — чёрт с ним — вернусь в Вашингтон и попробую договориться с Эволюцией за их чудо-лекарство, а нет… Что ж… в любом случае, у меня не получится долго горевать…»

Фигура медленно подошла к ресепшену. Администратор, завидев её, подорвался с места и, что-то медленно мямлил в ответ на едва слышимые вопросы. Выслушав всё, силуэт, хромая на одну ногу, направился к Уильяму, который, в свою очередь, медленно повёл глаза вверх. Над воротником фиолетовой рубахи виделось гладко выбритое темнокожее лицо с короткими, почти под ноль, чёрными волосами и парой седых пятен в них же.

— Наёмник? — низким, почти замогильным голосом спросил он.

— Воланд? — саркастично и тихо спросил старик, как только завидел, что из полутьмы на него смотрит один тёмно-карий и один полностью белый глаз; шрамов, при этом, не было. — Да, наёмник. Уильям из Джонсборо, — осознав, что мужчина не оценил шутку, ответил тот.

— Отлично. У меня есть заказ.

— Мимо. Вряд ли ты меня сможешь заинтересовать — нет желания уходить из этой помойной ямы, которую вы кличете «городом», чтобы потом опять в неё вернуться, — мужчина оскалился на ответ одним уголком губ.

— Этот город — единственный, что выстоял в США. Во всём мире, быть может. Один смог сохранить свои границы и доказать, что цивилизация может существовать в руинах — не называй его «помойкой».

— Не бросайся словом «цивилизация» там, где её нет.

— Нет? Ты стоишь в доме из Старого мира, — обратив свой взгляд против старика, начал мужчина. — Отлично сохранившемся. Со светом, с мебелью, с фундаментом. Даже горячую воду можно подогреть, пускай это и затратно, а уходит эта самая вода в старую систему канализации. Чем тебе не цивилизованный мир? — «Мир-то да, а вот люди… — подумал охотник. — Херня это, а не цивилизация». — Или ты не согласен со мной?

— Тебе не плевать? Ты здесь по делу. Я говорю: «Дела не будет», — почему ты ещё здесь?

— Если я скажу, что из города выезжать не нужно, а цену установишь ты?

— Скажу, что у города есть свой отряд военных и целая карманная рота судей-палачей, которые, думаю, не прочь выполнить грязную работу — если бы всё было просто, твоей проблемы уже не было бы.

— Верно подмечено, но запомни одно, — мужчина чуть повысил голос и ударил тростью о пол. — Мои судьи представляют закон. Они — не наёмники.

Старик поднял взгляд на ресепшен и начинал понимать, с кем имеет дело. Кажется, он начал это понимать ещё тогда, когда противящийся простым вопросам администратор быстро и испуганно отвечал на всё, что требовал этот странный человек. Он вновь взглянул на стойку — пилигрим оглянулся на удар трости вместе с парнем, а сам он, Уильям, заинтересовался лишь двумя словами «мои судьи».

— Я-то думал, что мы, люди из прошлого, сможем найти общий язык…

— Ты не тянешь на человека «из прошлого», — оскалился и резко ответил уже Хантер. — А «твои» судьи лишь представляют, что представляют закон. Даже не так: они представляют, что знают хоть что-то о законе. Если хочешь найти оправдание тому, что творится здесь, то «построение новой цивилизации» — худший вариант в моих глазах. Диктатуры — да, монархии — да, цивилизации — нет. И мы всё же сможем договориться, если уж о деле, но только если ты достанешь мне всё из этого списка, — он вытащил из «Бестиария» небольшой клочок бумаги и бесцеремонно кинул его на край стола.