– Не очень. Зато я помню, как ты рассказывала об этом.

– Один из них сказал мне: «Ну, миссис Гулден, эта маленькая девочка, похоже, задумала побег». – Мама обернулась и посмотрела на меня сияющими глазами, а потом грустно улыбнулась. – А Брайан тихо сидел, перемазавшись с головы до ног.

На плите что-то забулькало, мама хотела было встать, но я ее опередила, вскочив на ноги.

– Ты налила слишком много воды.

– Клуб любителей книги нравился мне гораздо больше, – буркнула я.

– И мне тоже, – согласилась со мной мама.

– А сейчас у нас какой-то книжно-кулинарный клуб девочек Гулден, – сказала я, и мама рассмеялась.

Она казалась такой счастливой, но я заметила, что рука, в которой она держала чашку с чаем, слегка дрожит, а ее тяжелое дыхание слышно в противоположном углу кухни. И очень часто, скорее машинально, мама растирала поясницу, там болело.

Хороший вышел обед, это я тоже помню. Кто-то заметил, что у супа необычный вкус, и мы с мамой чуть не расхохотались, но мама сумела сохранить серьезность и заметила:

– Это особый рецепт Эллен.

На этом заседании был разработан план украшения рождественских елок, на что ушло примерно столько же времени, сколько на мой суп, чтобы прокипеть и хорошенько настояться. Каждый год Минни наряжали двенадцать голубых елей, которые росли группой в конце Мейн-стрит, для чего эти дамы изготавливали десятки шариков, фигурок и гирлянд, а потом карабкались по лестницам, как строительная бригада, и превращали деревья в центр притяжения. Мэр зажигал на них огоньки, а хор распевал перед ними рождественские гимны.

Церемония зажжения этих елок стала традицией Лангхорна и воспринималась со всей серьезностью. Если какой-то житель Лангхорна не присутствовал на церемонии, все думали, что он слишком болен, чтобы стоять на ногах. Я чувствовала, что Минни как раз и боятся, что это произойдет с моей мамой, уже сейчас, за два месяца до Рождества.

– Итак, какие выберем цвета? – сказала Линда Бест, супруга окружного прокурора, навалившись внушительной грудью на наш обеденный стол красного дерева.

– Полагаю, в этом году мы возьмем красный и золотой, – сказала Изабель Дуайн, поедая цыпленка на европейский манер: вилкой зубцами вниз придерживая кусочек и отрезая понемногу от него.

– О нет, опять! – воскликнула миссис Байерс. – Разве в позапрошлом году у нас было не красное с золотом?

– Вечно ты так, Кэролайн, – буркнула миссис Дуайн. – Все валишь в кучу. Красного с золотом не было уже давно.

– О-о, Кейт, – сказала миссис Байерс, обращаясь к моей матери, сидевшей во главе стола. – Разве это было не два года назад? Помнишь, ты мастерила ангелов в красных платьях и с золотыми трубами? Это было в позапрошлом году.

– Изабель права, – поддержала миссис Дуайн мама, погладив Кэролайн Байерс по плечу, чтобы смягчить удар. – В прошлом голу синий с серебром; в позапрошлом – красный и белый. Красного с золотом не было с того года, как Эллен уехала в Гарвард. Я помню, потому что делала ангелов на первый День благодарения, когда она была дома.

– Сколько лет назад, Эллен? – уточнила миссис Бест.

– Пять. Или шесть.

– Значит, красный с золотом, – заключила миссис Дуайн и удовлетворенно кивнула, давая понять, что с самого начала знала, чем кончится дело.

Миссис Байерс насупилась и со вздохом признала:

– Ну что ж, на том и порешим.

Я нутром почувствовала, даже с другого конца стола, как успокоилась мама. Каждый раз, принимаясь за изготовление украшений, мама волновалась, вспоминая год, когда одна из Минни, теперь отсутствующая по причине переезда во Флориду или в какое-то другое место, столь же далекое от нас как в духовном, так и в физическом смысле, убедила остальных в цветовой гамме синего с зеленым.

Уже много лет у мамы была своя ель, которую она украшала сама, и я знала, что она не откажется от этой работы даже в пользу главного руководителя всего проекта. Я вспомнила доктора Кон и ее семисвечник: вне всякого сомнения, она его получит, изготовленный мамой по лекалу из какого-нибудь журнала. Возможно, мама соорудит какой-нибудь другой сувенир: вышивку или подушечку для булавок. Воображение сразу нарисовало картину, как доктор Кон рассказывает посетителям своего кабинета, что «эту вещицу» некогда сделала одна из ее пациенток.

– А Джордж возьмет себе каникулы? – спросила миссис Бест после кофе и десерта, когда все собрались уходить.

– Джордж? – переспросила мама. – У него же прибавилось работы в этом факультетском комитете, да еще статья. Вы же его знаете: трудится как пчелка.

Миссис Бест поджала тонкие, накрашенные коралловой помадой губы.

– Ну да, как и у Эда, но в сложившихся обстоятельствах…

– Линда, мы опоздаем на заседание библиотечного комитета, – перебила ее миссис Дуайн, – чего никак нельзя допустить. – Она на прощание обняла маму, и я, заметив, как та поморщилась, испугалась: ей больно? – Чудесный обед, Кейт. Чудесный обед, Эллен.

Все, наконец, разошлись, и я вздохнула с облегчением.

– Элли, я сама уберу, – сказала мама, но десятью минутами позже я нашла ее в гостиной спящей.

Убирая со стола и моя посуду, я вдруг поняла, что ненавижу Линду Бест. Обед получился отличный, но утомил маму.

Листья пожелтели и осыпались: обычное дело для всех, кроме детей, что шуршали ими по дороге до автобусной остановки. Мы готовили подарки на Хеллоуин: монетка в двадцать пять центов, мягкая карамель и пластмассовая ведьма верхом на метле, завернутые в оранжевые салфетки и перевязанные черными ленточками. Я научилась готовить говядину по-бургундски, хоть она у меня чуть не сгорела, и складывать салфетку в виде лебедя. Все это занудство требовало умения, как разбор сложных предложений.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.