Игорь, к счастью, не растерялся, подскочил ко мне, рывком поставил на ноги и отвесил такую затрещину, от которой я мигом пришёл в себя.

  - Ч... ч... ч... что... что это было? - жалобно пролепетал я.

  Вместо слов друг сжал моё плечо.

  - Теперь ты мне веришь? - спросил он.

  Что было дальше, я плохо помню. До утра мы сидели на кухне, пили кофе. Потом я как-то добрался до дома и взглянул на себя в зеркало. Лицо горело. Похоже, у меня был жар, меня всего лихорадило. То ли это была психосоматическая реакция на увиденное, то ли меня продуло на холодном ветру, но я слёг надолго. Температура поднялась до сорока, меня трясло, я метался в бреду.

  Выздоровление пришло не сразу, организм словно сопротивлялся, упрямо не желал идти на поправку. Я провалялся в постели до Вербной недели и чувствовал такую слабость, что еле передвигался по квартире.

  Долг дружбы обязывал меня созвониться с Игорем, узнать, как он, но мне было страшно, а сам он не звонил. Так я дотянул до Пасхи, когда случился тот пожар, а Игорь исчез.

  Через несколько дней я получил увесистую бандероль. Когда я увидел имя отправителя, меня охватило нехорошее предчувствие. Толщина бандероли намекала на то, что могло быть внутри.

  Я вскрыл коробку. Подозрения меня не обманули. Там лежали обе дьявольские книги и к ним прилагалось письмо.

  "Дружище! - писал мне Игорь. - Я сожалею о том, что всё так вышло. Мне становится хуже с каждым днём. Демоны продолжают меня терзать, этим тварям не ведома жалость. Но кроме этого происходит ещё кое-что. Я начинаю видеть фрагменты их мира средь бела дня. Пока это лишь смутные видения, которые рассеиваются, если хорошенько тряхнуть головой. Тем не менее, это тревожный звоночек. Ситуация меняется так, как я не мог себе представить. Это не значит, что мир демонов проникает в наш мир, это значит, что моё сознание накрепко срастается с их миром. Однажды проснувшись, я продолжу пребывать одновременно в обоих мирах. Тогда демоны получат возможность воздействовать на меня в бодрствующем состоянии и мои муки умножатся многократно. Твари не дадут мне ни минуты покоя.

  И вот что я ещё заметил. Чем дольше я оттягиваю уничтожение книг, тем меньше мне хочется это делать. В глубине души я понимаю, что это необходимо, но заставить себя не могу. В моём сознании копошится не червячок сомнения, а целый выводок червей. Действительно ли книги будут уничтожены, или они неуязвимы, как Некрономикон из фильма "Зловещие мертвецы"? Хватит ли мне после этого духу наложить на себя руки? Я уже ни в чём не уверен! Вдруг, когда я начну уничтожать книги, демоны овладеют моим рассудком и заставят меня вернуть им святыни? Тогда моя месть не свершится, а это по-прежнему то единственное, что меня заботит.

  Прости, но мне ничего другого не остаётся, как рассчитывать на твою помощь. Тобой демоны точно не завладеют. У тебя нет причин ни в чём сомневаться. Ты достаточно умён и я уверен, что ты найдёшь способ избавиться от книг. Прошу только об одном: сделай всё наверняка!

  Последнее время угрозы демонов звучат иначе. Они не сомневаются в том, что сумеют заполучить книги обратно. После этого они грозят отдать меня тому, кто выше них.

  У меня лишь один выход - поспешить с самоубийством. Я продумал несколько вариантов, пока ещё не выбрал, на каком остановиться. Но если что-нибудь предприму, ты сразу об этом узнаешь, обещаю.

  Оно, это далёкое и неведомое нечто, перед которым благоговеют демоны, с каждой ночью подступает всё ближе. Я чувствую это, лёжа на алтаре. Если демонов я могу перехитрить, если их пытки я могу вытерпеть, хоть и с трудом, то этому непостижимому ужасу я противиться не в силах. Никто не в силах, даже сами демоны. Это нечто превыше всех, оно суть абсолютное зло.

  Скорее всего, когда ты прочтёшь это письмо, всё уже будет кончено. Не переживай обо мне и не суди строго. В этой жизни я познал наивысшее счастье рядом с Людмилой. Да, оно было недолгим, но оно всё-таки было. Многие ли могут похвастаться тем же?

  Я верю тебе, дружище, и потому передаю тебе книги со спокойной душой. Знаю, ты не оставишь нас с Людой и миллионы других разумных созданий неотмщёнными. Ещё раз прости за то, что приходится вот так тебя использовать. Прощай. Игорь."

  Перечитав письмо несколько раз, я почувствовал злость на друга, а потом задумался. Что-то тут не сходилось. Игорь захотел уйти из жизни, погибнув при пожаре? Человек, задумавший покончить с собой быстро и безболезненно, решил сгореть в огне и для этого поджёг свой дом? Тогда куда делись его останки? Даже мощный пожар - это не крематорская печь, человеческое тело не сгорит в нём дотла, что-то обязательно останется.

  Сплошные нестыковки в этой истории мне не нравились. Я подозревал, что с Игорем что-то случилось. В то, что друг сбежал, взвалив всю ответственность на меня, я не верил. Он всегда был идеалистом и оставался верен себе и своим принципам при любых обстоятельствах.

  Мне неприятно в этом признаваться, но я больше не сомневался в истории Игоря. Не после увиденного в демонических книгах. Меня бы не удивило, если бы оказалось, что он что-то задумал. Я просто заглянул в книги и то чуть с ума не сошёл, а Игоря демоны долгое время пытали. Возможно, его рассудок действительно пошатнулся. В таком случае, его поступки и мотивация не поддаются разумному анализу, они априори иррациональны. Ни один гений не смог бы сказать, что задумал мой друг.

  Эх, Игорь, Игорь, угораздило же вас с Людкой настроиться не на тот мир...

  Проблема уязвимости книг тоже вызывала беспокойство. Жечь их, скорее всего, бесполезно, потому что камни не горят. Разве что в мартеновской печи... Только где я её найду? И что ещё можно с ними сделать - облить кислотой, раздавить прессом? У меня не было ни того, ни другого.

  То ли я не до конца выздоровел, то ли слишком сильно напряг ослабевший рассудок, у меня вдруг разболелась голова. Я бросил книги на журнальный столик, улёгся на диван, накрылся пледом и попытался заснуть. В ушах стучала кровь, я слышал и ощущал гулкие удары собственного сердца, выбивавшего однообразный ритм. Под этот ритм я, очевидно, задремал и вдруг меня что-то разбудило. Я открыл глаза, но не увидел своей квартиры...

  Нет, не так. Комнату я успел увидеть в последний момент, перед тем, как она исчезла. Мир вокруг меня пошатнулся. Так бывает, когда наклоняешься за чем-нибудь, потом резко выпрямляешься и чувствуешь головокружение. Только я никуда не наклонялся, я на диване лежал.