Эта вспышка ярости напомнила мне, что никогда не стоит делать поспешных выводов. Возможно, Игорь всё-таки опасен...
Он сам словно устыдился своей дикой выходки, съёжился, потупился и весь остаток пути молчал, глядя во тьму за окном.
- Поступить, как они велят, не вариант, - сказал он, когда мы подъехали к усадьбе. - Кто они? Благородные рыцари в сияющих доспехах? Они демоны! Если я верну книги, что помешает им расправиться со мной? Пока что книги - это моя страховка, гарантия, что меня не убьют и я успею отомстить. Вернув книги, я окажусь без этой страховки. У них будут развязаны руки и тогда они смогут сделать со мной что угодно. Но я им не дамся! Ещё чего не хватало! Как избавлюсь от книг, тотчас покончу с собой. Испорчу тварям всю малину...
Я заглушил двигатель, схватил друга за шкирку и хорошенько встряхнул.
- Ты это брось! Будешь мне тут болтать о самоубийстве, я и без санитаров скручу тебя и посажу на цепь.
- Ты думаешь, я живу? - Игорь горько усмехнулся. - Мне без Людмилы жизни нет. Это только кажется, что я жив. - Он снова постучал себя в грудь. - На самом деле, здесь всё мертво. Я умер в один день с женой - как мы и обещали друг другу...
В любом случае, демоны не дадут мне житья. Если мозг привыкает настраиваться на их мир, соскочить не получится. Ложась спать, хоть со снотворным, хоть без, я всегда буду попадать в дьявольский мир. А учитывая, что я теперь их кровный враг, демоны меня в покое не оставят. По крайней мере, сам себя я убью быстро и безболезненно, а вот у демонов на алтаре я буду умирать очень долго и невыносимо мучительно.
- Хватит, прекрати, - попросил я, провожая его в дом.
Всё-таки я ошибался. Игорь представлял опасность не столько для окружающих, сколько для самого себя. Я старался придумать хоть что-нибудь, но никакие идеи на ум не приходили. В такой ситуации я оказался впервые в жизни и потому чувствовал некоторую растерянность и беспомощность.
Его неуклонно влекло в кабинет, и меня вслед за ним. "Наверно, - подумал я, - стоит отвлечь его разговорами. Больше будет говорить, меньше делать."
- А как ты вообще узнал, что книги священны? - спросил я.
- Поначалу я этого, конечно, не знал, - признался он, ковыляя по лестнице наверх. - Я взял их просто так, из любопытства. Ты же знаешь, какой я библиофил...
Действительно, любимым развлечением и отдыхом у Игоря с Людмилой было завалиться на диван или в гамак с книжкой. В их коттедже целая комната была отведена под домашнюю библиотеку и, стоит заметить, не самая маленькая комната.
- Демоны сами прокололись, - продолжал он. - Они начали грозить, начали стращать меня. Рассказали про Люду, как высасывали из неё жизнь, говорили, что со мной поступят ещё хуже... В какой-то мере они и подтолкнули меня к идее мести. Они признались, что для них значат эти книги. При всех их возможностях, сами они не могут прийти сюда и забрать их у меня. Я должен вернуть их лично. Но я, разумеется, ничего подобного не сделаю...
В кабинете Игорь извлёк книги из сейфа и разложил передо мной на столе. Только теперь я обратил внимание на то, насколько они не похожи на привычные нам книги. На первый взгляд они вообще напоминали два плоских камня с неровными краями. Строго прямоугольной формы, как у наших книг, тут не было и в помине.
Всё ещё подозревая розыгрыш и ожидая подвоха, я осторожно прикоснулся к книгам. Они не только на вид, но и наощупь были словно каменные. Обложки и страницы наших книг - это всегда органика, она тёплая, её ни с чем не спутаешь. Дьявольские книги были холодными, как речная галька. Бумагу делают из измельчённой древесной массы; на эти же книги будто бы пошла измельчённая каменная крошка, обработанная и сваренная в тягучую массу, из которой раскатали и выкроили страницы.
Слишком сложно для розыгрыша. Я убедился в этом, когда перелистнул несколько страниц. Их покрывали уродливые письмена. Измышлением подобных каракулей занимаются брутальные сатанинские группы, украшая ими свои логотипы и обложки альбомов.
Я помню, как в детстве мы с ребятами брали лупу и выжигали на деревянных лавочках: "Маша плюс Петя равно любовь", "Здесь был Витя" и прочие глупости. Уродливые письмена были не столько начертаны, сколько выжжены похожим образом на каменных страницах. Но как можно выжечь что-то на камне? Плазменной горелкой?
Окончательно меня заставили убедиться в подлинности книг не письмена, а рисунки. Это было самым удивительным в книгах и одновременно самым ужасным. Если пролистывать мельком, они оставались неподвижны, но стоило устремить на рисунки пристальный взгляд, как они оживали и начинали двигаться. В них проступали контуры чего-то тёмного, нечеловеческого, они складывались в образы и те демонстрировали некое действие.
Игорь что-то говорил о дьявольских ритуалах. Должно быть, это они и были. Я видел бесформенных созданий с горящими глазами, среди их зловещих фигур находились и другие существа, в том числе и люди. Демоны не всегда довольствовались простым высасыванием жизни, иногда они утаскивали жертву в свой мир целиком и затем приносили её в дар кому-то неведомому и непостижимому.
Картины демонстрировали сцены жертвоприношений в святилищах и там творилось такое, что невозможно описать никакими словами. Как бы мне хотелось развидеть это! Я захлопнул книги и отшвырнул от себя. Мне стало плохо, свело живот, пересохло во рту, зашумело в голове. Я пошатнулся и облокотился на столешницу.
У виденных мною картин был ещё один эффект, усугублявший воздействие. Поначалу рисунок на странице воспринимался как рисунок на странице, но чем дольше ты его разглядывал, тем ближе он надвигался на тебя, раздавался вширь и вглубь, охватывая всё поле зрения. И вот ты уже видел не рисунок, ты как бы сам становился частью разворачивающейся сцены, попадал внутрь неё.
Когда человеку очень страшно, включается инстинкт самосохранения и тело само срывается с места, чтобы спастись. Но бывает и так, что страх слишком силён и ноги перестают повиноваться. Так было со мной. Я повернулся, сделал первый шаг, шага не получилось, нога зацепилась за ковёр и я растянулся на полу. Паническая атака была настолько сильной, что я на несколько мгновений потерял способность дышать. В сознании мельтешила какая-то свистопляска. Я дёргался на полу, открывал и закрывал рот и думал, что умираю.
