«Игривей шалости котят…» Игривей шалости котят Взметанье завитушек медных. Творят всегда чего хотят – Дерзаний сказочной победы! Как будто колдовство в глазах – Игра и пламени, и льдины, И буйный ливень, и гроза, И хмель как в выдержанных винах! Какою мерой мерить взгляд – Таинственный, звёзднолучистый? О, этот взгляд – цветущий сад, Он, как шампанское, игристый! Как путник, целью увлечён, Спешу сквозь ливни и лавины, Туда, где в лепестках плечо, Объятий сад цветочно-дивный. «Гибкое ветвей метанье…» Гибкое ветвей метанье. Лай собачий – пёсий спич. Туч по небу разметанье, Света с тенью переклич. Дальний лес синеет строго, Словно брови завострив… Тихо-тихо, понемногу Жизнь настроит свой мотив. Зазвучит мотив сызно́ва, Изначально всякий день – Блáжи множество, шального, Буйство красок, немощь, лень – Всё взовьётся в хороводе – Переклич и перепев… И с утра не пьян я вроде, Но гляжу в мир, ошалев. Это ты меня коснулась, Обдала своим теплом, И, чувств гамме повинуясь, Во хмелю я, во шальном!.. «Сияют снежные сугробы…» Сияют снежные сугробы, На крышах – горы и завал, А я сияю тоже, чтобы Запел меж нами карнавал, Чтоб ласк цветистые наряды, Бой барабанов, звоны струн, И танец тел, рожков рулады, И каждый – радостен и юн! Вот так прильнём мы тело к телу! Вот так нам – праздник, синь небес! Сиянье чистоты, всё в целом – Ты радость, ангел мой и… бес! Взор Чёрной сеткою ресниц Взор игриво-запорошен – Пляске звёздных верениц, Искрам света взрыв запрошен. Живость, яркость, высота В них свободою лучатся, Потаённые места Дразнят в жмурки и резвятся. Это всё – единый свод Древних и минутных истин, Это в небе хоровод Майских и октябрьских листьев. Здесь – Монблан и здесь – Тибет. Вместе здесь – Восток и Запад. Здесь и вечности обет, И мгновений зов внезапный. «Паутина лучей в сердце зелени дуба…» Паутина лучей в сердце зелени дуба. Ветер тонко владеет игрою теней. Шелест листьев. И ветви в качанье упругом. Белый строй облаков на лазурной стене. Отдыхает зелень после буйного ливня. Отдыхает душа, озираясь вокруг. Очищаясь, природа всё краше, все дивней – Оттого так в груди ком желаний упруг! В гуще листьев глаза промелькнут озорные, И весь облик знакомый в глубинах ветвей, И предчувствия сладко заныли, запели – И в груди, и в душе, и в блажной голове!.. И весь мир вдруг запел, переполнился песней – Оказался не нищий мелодиям – царь! Потому стал волшебней, стал он чудесней И запел по старинке, запел он как встарь! «Бездонна Истина, но нам животворят Истоки…» Бездонна Истина, но нам животворят Истоки. Игры бездонна радость – достать лишь до вершин. По телу бродят, блуждают страсти токи – О, зов Природы порой несокрушим! В предельной страсти рвётся к жертве хищник, В предельном бегстве рвётся жертва прочь. Предельна близость – ты и я, и лишних Нет меж нами, не считая ночь. И я блаженствую на лоне игр природы. Я святотатствую – и мучаясь, молюсь. Истока истины средь чувств ищу зародыш, Владычной силою вещающий «Велю!» Ведь есть в природе истина святая, Такую близость порой рождает страсть, Что невозможно отделиться, совпадая, – Одной породы является нам власть! «Пышет образами тайна…» Пышет образами тайна. Нет в ней слов, и нет в ней формул. Только всё в ней – неслучайно В очевидной взору форме. Взор души дан человеку, Дар величественный Божий. Только странно, что от веку Он ослеп, прозреть не может. Он не может видеть оком В очевидной взору форме. Он запутался, как в кокон, В нити слов, в волокна формул. Оттого тревожит тайна, Что вся образами пышет. «Всё, – слепой твердит, – случайно». «Мир, – глухой твердит, – не слышен». Взор души – в игре видений, Бесконечность – в форме, в звуке, В откровениях мгновений И в гармонии науке… Ум доволен сам собою, А душа винится, ищет – От видений нет отбою! – Чуда ищет в форм игрище… |
