«Закрой глаза. Там – бормотанье…» Закрой глаза. Там – бормотанье, Зов образов – всё изнутри. Настрой же чуткость и вниманье, Протри глаза души, протри! И внутренний твой соглядатай – Спокойный, вечный и благой – Следит за тем, что дал Создатель, Чтоб ты талант пустил в разгон. В разгон и в рост – в приумноженье, Что есть талант? Он лишь аванс За труд души, а дальше – жженье В груди, желаний буйство, транс И многого ещё такого, Что помогает песню петь Свою единственную, что от Бога, Растить на древе жизни ветвь. У ветви той твоё есть имя – Нездешнее. Той ветви сок, Деяния добрые ль, лихие, Рост личности – сочти итог! Закрой глаза, и там сиянье Невиданного, и там же ты – Весь в мысли чудо-одеянье, Весь в воплощении мечты. Состояние
Как возглас птицы ранит сердце! Как ветер шумно шелестит! Как мысли жгучи огнестрельцы! Как обстоятельств твёрд гранит! Сижу у солнечного луга, Гляжу на неба хоровод, И чувств неоперённых груды Кладу на песни жаркий под. И вот уж выпечено чудо – Откуда рифма, ритм и стиль? Каким-то нервом, дрожью, гудом Рождается внезапно стих. В душе раздрай, в душе броженье. Порой предел, терпенью край. Владычно входит вдохновенье, А с ним и ад, а с ним и рай. Ад пустоты и рай явлений – Неведомое – знак любви! Вот так тебе явился гений – С Вселенной право визави! «Я задыхаюсь от игр светотени…» Я задыхаюсь от игр светотени, Которая ложится меж дерев. Покой в ней, Логос предвечерний, В ней – Инь и Ян, их трепетаний нерв. Кустов папирусы, свет рукописно, Сияньем тексты пишет, естеством. Та к было, будет, свет ныне и присно Приходит, вновь восходит на престол. Вокруг цветов есть ореол сиянья – Они как дети: искренны, чисты. Но только тот, кто, задыхаясь, взглянет – Душою всей коснётся красоты! «Ветру и небу послушный…» Ветру и небу послушный, С ними в единстве живу. Послушай меня, послушай, Муза моя наяву! Вместе с тобой взлетаю, Вместе падаю ниц. Множество я обретаю Видений в взлёте ресниц. Множество слов вселенских, Не высказанных никогда, В шуме дождя, волн плеске, В муз небесах, неводáх. В звуках, что обнимают, В песнях, что вглубь влекут. Неба глубины – внимаю! – Так же бездонно поют! Муза моя в поднебесье, Муза в чутких руках – Боже, как же мир тесен – В кончиках пальцев лишь взмах! «В звучанье речи – таинства санскрита…» В звучанье речи – таинства санскрита, В движенье рук – влеченье танцовщиц, В глазах есть зов – в том взоре Маргарита Мерцает вызовом в порхании ресниц. Бушуют волны, море издалёка Приносит ветра рёв и удаль моряка, А в сердце боль вращается жестоко: Есть совершенство – есть в чём упрекать! Порыв исполнен тягой к совершенству, Но как постичь веление небес? Его постигнешь – и впадёшь в блаженство: Волшебно ввысь взлетать, теряя вес! Волшебно и головокружебно – Нельзя свернуть, нельзя не отворить: Где в небе есть земля, в земном есть небо – Прекрасное любя, животворить! «Упасть в покой и созерцанье…» Упасть в покой и созерцанье – Душа сливается с душой. Движенье токов, их мерцанье Струится в чувство «Хо-ро-шо!..» Быть хорошо одной душою Со всем, что дышит и поёт. Круть состояния – взошёл я К тебе, о Муза, как поэт, Поэт высоких состояний Иль просто ищущий зверёк? Поймал Единство Иня с Янем Иль простодушно чушь изрёк? Нет, просто не имею права Забыть дыханья волшебство. Оно как сладкая отрава – Твоё с моим во всём сродство! Твоё с моим одно дыханье. Предел движения – покой! Вот ключ к единству Иня с Янем: Ты – вся моя! И я – весь твой! «Я пью синеву неба лета…» Я пью синеву неба лета, Листвы шелест, ветра голос. Игру люблю тени, и света, И солнца в недрах пергóлы. В сиянии зелень поляны, В сиянье цветы и просторы, Сияю и я, солнцем пьяный И ветром, кипя, словно море. Ласкает прохлада плечи, Пожар полыхает в сердце. Гасить бы его, да нечем – Ведь в клетках страсти насельцы. Что ждёшь ты – милая рядом Со взглядом, сжал бы ей руку С сердца взрывом, разрядом, Рассеял тревоги и муку?!. Но нет, любуюсь всё солнцем, Всё нежусь в ветра дыханье, С прохладою вьюсь волоконцем, В нездешнем томясь ожиданье… |
