– А почему твоя жена не пришла? – спросила мадам Софи.

– Не захотела оставлять малышку, – улыбаясь, разъяснил Данко. – Ей ведь всего три месяца.

– Ну, надеюсь, через год твоя младшенькая от души повеселится на нашем празднике, – сказал Соболь и ласково глянул в сторону малышни. Они как раз устроили под предводительством Милены-Снегурочки хоровод вокруг елки.

– Надеюсь, вы их пригласите, – ответил Данко, и голос его прозвучал как-то странно. Профессор заметил и насторожился:

– О чем это ты? Разве близкие друзья нуждаются в особом приглашении?

Данко тоже посмотрел на детей, отыскал глазами своего сына, потом негромко произнес:

– Нет, уже не смогу. Осталось немного, всего пара месяцев.

Мадам Софи ахнула и закрыла лицо руками. А Соболь дернулся всем телом:

– Ч-черт!

Данко проговорил как-то виновато:

– Вы, люди с поверхности земли, слишком трагически к этому относитесь. Мы – совсем иначе. Зато есть надежда когда-нибудь заделаться Великим Жрецом…

– Но ведь можно что-то предпринять? – перебил его Соболь. – Я могу поговорить с этим вашим Жрецом, скажу, что ты необходим нам как электрик! Он же сам подарил нам это замечательное небо.

Данко качнул головой:

– Это ничего не изменит. Жрец и так жалеет, что отправил к вам именно меня. Ему не нравятся… всякие влияния. В следующий раз, могу поспорить, он командирует к вам циклопа. Если, конечно, отыщется циклоп, который разбирается в электричестве.

– Тогда беги! – вскричал Эрик Ильич. – Бери семейство и уходи через мою территорию наверх, на землю. Я помогу с документами, с жильем…

Данко все еще улыбался, но по лицу его было заметно, что он жалеет о начатом разговоре и мучительно соображает, как бы половчее его замять. Невероятно длинными и тонкими пальцами он коснулся плеча Соболя, словно стремясь перелить в него долю своего спокойствия. И сказал:

– Спасибо, Эрик, но ты и сам знаешь – для нас нет страшнее участи, чем оказаться там, наверху. Это даже хуже, чем Черные Пещеры. Мы не сойдем там за своих. Да и дети не всегда могут контролировать себя.

Сказав это, немедленно поднялся с места и хлопнул в ладоши, созывая своих соплеменников. И я узнал, что это за огненное шоу, которое так мечтала увидеть Милена.

Флэммы собрались вместе, разом скинули плащи и остались в серебристых комбинезонах. А потом рассыпались по поляне. И вдруг все разом вспыхнули белым пламенем. Я вздрогнул от неожиданности, девочки и маленький Вовчик завизжали.

Я до боли в глазах вглядывался в пламя, стараясь разглядеть, куда делись флэммы, пока не увидел их всех совсем в другом месте, целых и невредимых. По неслышной команде они разом взлетели вверх и прямо над нашими головами снова вспыхнули – и опять на пару мгновений я потерял их из виду. Я никогда прежде не видел, чтобы горел сам воздух. А флэммы прыгнули навстречу друг дружке и образовали все вместе огромный факел. Шары белого пламени полетели во все стороны, закружились над поляной, нас обдало жаром. Такого фейерверка на Новый год мне видеть еще не приходилось!

И вдруг между белыми шарами замелькали какие-то фигуры. Если флэммы просто подпрыгивали и на пару мгновений зависали в воздухе, то эти парили, как птицы, образовывая в воздухе сложные фигуры. Я узнал четвероглазых гостей. Только теперь наросты на их руках раздулись, наполнились воздухом, – и руки превратились в крылья, типа лебединых.

– Кто это? – спросил я у Бриджит (она сидела рядом).

– Это – биорды, летающие люди, – тут же ответила девочка. – Они совсем не боятся огня. Видишь?

Действительно, биорды начали ловить горящие шары и тушить их в своих ладонях. На место горячего воздуха пришло приятное дуновение, которое создавали носящиеся над головами фигуры.

Едва мы пришли в себя после огненного шоу, как мерцающие лотты предложили сыграть в прятки. Причем прятаться собирались они, а мы всем скопом – искать. Еще к нам присоединились циклопята, юные флэммы и биорды, а вот маленькие тубаботы деликатно отказались. В один миг лотты рассыпались по поляне – и исчезли. После этого мы полчаса искали их на почти открытом пространстве. Повезло только одному циклопику: он случайно наступил на лотта и был ужасно горд собой.

Я не мог понять, что происходит. Допустим, эти существа действительно обладают способностью делать свои тела невидимыми. Но куда в таком случае девается их одежда? Это уже походило на магию. Когда мы все сдались и игра автоматически закончилась, лотты вдруг разом появились на поле. Оказалось, они все это время преспокойно стояли на открытых местах и наверняка потешались над нами.

Но тут наше время закончилось, и мы дружной толпой отправились пить усыпляющее зелье. Вторую часть праздника я досматривал уже во сне. Флэммы и биорды повторили свое выступление, а кроме этого циклопы еще показали борьбу, похожую на наш реслинг, но куда более зрелищную.

Уже под утро снова возобновилась игра в прятки. И вот тут всех поразила Иола. Через десять минут бестолковых метаний по поляне она вдруг застыла на месте и последовательно указала пальцем на всех лоттов до одного. Моментально став видимыми, они выглядели потрясенными такой прытью. Я подумал, что нужно будет при случае спросить Иолу, как она это сделала. Я еще не знал, что утром мне станет совсем не до расспросов.

Проснувшись, я первым делом подумал, что надо позвонить родителям, поздравить их. На пороге чуть не наступил на плоский пакет, подсунутый под дверь. Надорвал его – там оказался альбомный листок, наклеенный на картонку, с которого на меня смотрело Тасино лицо. Я даже вздрогнул, таким живым было изображение. Конечно, нарисовать портрет могла только Иола. Мне снова стало стыдно – ведь я так и не сделал ей новогодний подарок.

В телефоне оказалось полно вызовов, и почти все – от Ивана. Сначала он звонил, потом начал слать сообщения: «Пазвани», «Ну ты понял?», «Блин, где ты?». Я удивился: что такое срочное у него произошло? По моим прикидкам, Иван все еще находился на постельном режиме и не мог влипнуть в очередную историю. Конечно, я сразу перезвонил.

Ванька ответил моментально. Голос у него был злой и напряженный.

– Что у тебя случилось? – спросил я.

– Да так, – уклончиво ответил Разин. – Слышь, надо встретиться. Прям сейчас.

– А тебе уже разрешают выходить на улицу? – спросил я. – Мне ведь к тебе нельзя, сам знаешь.

– Знаю, – буркнул Иван. – Давай у стадиона через полчаса.

И отключился.

До стадиона я мог добежать за пару минут, поэтому через лес шел медленно, думал о Ванькином звонке – и мне становилось все больше не по себе. Похоже, он злился на меня, хотя только вчера мы вполне нормально поболтали по телефону. Но, возможно, просто поцапался с родителями или сестрой и теперь ненавидит целый мир.

Иван уже ждал меня, нахохленный и мрачный. Редкие прохожие обходили его стороной.

– Здоров! – Иван подошел ко мне вплотную, словно боялся, что я убегу. – Слушай, ты сеструху мою вчера видел?

– В-видел, – растерялся я. Вот не думал, что разговор пойдет о Тасе.

– Случайно или?..

– Почему случайно? Я ей позвонил и назначил встречу, – отчеканил я. – Хотел поздравить с праздником. А что?

Иван молчал и что-то обдумывал. Потом задал новый вопрос:

– Типа, камни на нитке ты ей подарил?

– Ну я. Вообще-то это типа бусы. А в чем проблема-то?

– Пропала Таська, – выдохнул Иван. – Прямо сегодня ночью и пропала.

– Как – пропала?! – заорал я. – Что случилось? Где она?!

– Знал бы где – сам бы нашел, – напористо произнес Ванька. – Но никто, блин, не знает. Родители говорят, ей кто-то позвонил, и она вышла с телефоном на площадку. А то в нашей квартире спокойно не поговоришь. Сам я на кухне телик смотрел, родаки тарелки таскали. Потом мать на площадку выглянула, а там никого. Пусто. Только это и осталось.