Пять лет назад мы со Златой зимой отправились в лес. Нарушив запрет матери, убежали с большой горки, где каталась детвора со всей деревни, и пошли искать самую красивую ёлку, чтобы потом показать отцу. Мы заблудились, выбились из сил и устало прислонились к холодному стволу ели. Спасая сестру от мороза, я отдала ей свои шерстяные носки и рукавички.
Вскоре дрожь от холода прошла, захотелось спать, и веки закрылись. Ещё совсем недавно ощущалась боль в пальцах рук и ног, а потом я ничего не чувствовала. Дыхание утихало, биение сердце замедлялось, и вдруг я увидела приятное лицо незнакомой девушки с длинными чёрными волосами.
Она ласково улыбалась, яркие голубые глаза блестели в кромешной темноте. "Скоро увидимся, маленькая Мари", – словно обогрел своей теплотой голос незнакомки. Постепенно образ девушки стал уменьшаться, и вот я уже видела её в полный рост. Она удалялась от меня, пока не исчезла точкой в небесной синеве.
После мне стало сниться лето. Наша речка, где я всегда купалась с младшей сестрой. Трава возле берега, на которой мы загорали. И солнце. Жаркое, палящее солнце. Оно начало обжигать меня, особенно ощущался огонь на пальцах правой ноги и руки. Стало невыносимо больно, да так, что я не выдержала и закричала, проваливаясь в темноту.
Но боль снова вернула в сознание, и я услышала где-то далеко мужской голос: "Жить будет, правда, пальцы придётся… отрезать". Солнце снова обожгло, как будто меня окунули в горячую лаву, а пальцы горели, как деревянные головешки в нашей печи. Боль была настолько сильной, что от крика я сорвала голос. Захрипела, пытаясь вскочить, чтобы убежать от беспощадного солнца, но вдруг рухнула в спасительную бездну.
С тех самых пор во сне стала видеть темноволосую вестницу. Это был знак от Вселенной. И чем ближе был пятнадцатый день моего рождения, тем чаще ко мне приходила незнакомка, но я старалась не думать об этом. Мама, возможно, догадывалась о чём-то и пыталась вывести на откровенный разговор, но мне не хотелось больше видеть её слез. Их и так было слишком много, пока я приходила в себя, пока приспосабливалась к своей правой руке, на которой теперь отсутствовали средний и безымянный пальцы, а на указательном не было двух фаланг. Пока училась ходить без пальцев на правой ноге. Моя походка изменилась, быстро бегать я больше не могла. Дети сторонились калеку и вскоре перестали приглашать в свои игры. Я замкнулась в себе, полюбила одинокие прогулки вечерами, чтобы никто не видел и не дразнил меня.
Если быть честной, я боялась самой себе признаться, что Вселенная выбрала меня. Наивно полагая, что если не думать, то ничего не случится.
В моей стране у правителей никогда не было советниц. Храм, специально построенный для полубогинь, пустовал. Поэтому в стране мало что знали о них, и каждая пятнадцатилетняя девушка боялась, а вдруг однажды придут за ней. Боялась и я.
Мама очень медленно шла следом за Златой. Слегка сутулясь, она обхватила себя за плечи и, кусая нижнюю губу, пыталась сдержаться, чтобы не заплакать. Но когда мы обнялись, не стерпели и вместе горько зарыдали. Я никуда не хотела уходить, мечтала остаться со своей семьёй. Будущее представлялось мрачным, неизвестным и пугающим.
Кто знает, сколько времени мы бы ещё простояли так втроём, плача и крепко обнимая друг друга, как услышали голос отца:
– Таня, они не любят ждать, – обратился он к маме, взял меня за руки и, серьёзно глядя в глаза, сказал: – Мари, тебе выпала большая честь, полубогиня пришла за тобой. Будь сильной, прими с достоинством свою судьбу.
Отец вытирал мои слёзы, которые всё катились и катились по щекам. Обречённо вздохнул, поцеловал в лоб и повёл к советнице. "Как можно принять такую судьбу? – думала я. – Девушек, которых они забирают, больше никто никогда не видел. Никто не знал, что потом происходило с ними".
Полубогиня ждала меня у калитки в нашем дворе. Красный плащ с капюшоном полностью прятал её тело. Лицо скрывалось в темноте, лишь два голубых глаза светились из бездны. Советница протянула тонкую руку. Я отшатнулась и убежала бы, но отец крепко меня держал. Он почтительно поклонился полубогине и вложил мои пальцы в ладонь советницы. Её рука, на удивление, оказалась тёплой и мягкой. Но страх лишь сильнее сжимал меня в своих объятьях. И как я ещё не потеряла сознание от ужаса, не понимала.
– Здравствуй, Мари, – голос полубогини был молодым и приятным на слух. – Не бойся, я тебя не обижу.
Оглянулась на своих родных, стараясь запомнить каждого. Папу, хмурившего брови, маму, с красными от слёз глазами. Злату, что продолжала тихонько плакать.
– Прощайте! – только и успела им крикнуть перед тем, как мы с полубогиней исчезли.
Я испытала необыкновенное чувство восторга, как от полёта на качелях, когда мы переместились на большую поляну, окружённую хвойным лесом. Пёстрые бабочки перелетали с одного бутона на другой, маленькие птички стайкой проносились мимо меня. Вдохнула воздух, наполненный ароматами цветов, и нежно коснулась растений. Я любила цветы. Мне нравилось ухаживать за ними, а интереснее всего было наблюдать, как из маленького семечка вырастало прекрасное растение.
У самой опушки леса стоял двухэтажный белокаменный коттедж с большими окнами. Ухоженные клумбы и аккуратные дорожки красовались перед домом. "Какое сказочное место", – успела я подумать, прежде чем услышала, как меня позвала советница:
– Мари, теперь это твой дом.
Обернулась как раз в тот момент, когда полубогиня снимала красный плащ. Удивлённо охнула: на меня с лёгкой усмешкой смотрела вестница, которая приходила во сне. Красивая незнакомка с белоснежной кожей, ярко-голубыми глазами и длинными чёрными волосами. На девушке было светло-синее платье с вышитыми золотыми цветами, которые переливались на солнце, и элегантные белые туфельки.
Наверное, я так смешно смотрела на советницу, открыв рот, что полубогиня тихо рассмеялась:
– Пришло время нам познакомиться, Мари. Я твоя наставница, и ты должна обращаться ко мне Веста-аджан. Вселенная выбрала тебя в тот день, когда ты пожертвовала собой, чтобы спасти от смерти сестру. Мари, тогда ты умерла, но Вселенная дала тебе второй шанс, чтобы ты стала полубогиней, – рассказывала мне Веста-аджан, пока мы шли по тропинке к дому.
– Полубогиня… я? – остановилась, удивлённо хлопая ресницами. Вселенная, с молитвой к которой все просыпались и ложились спать, обратила внимание на меня? Калеку? Это было чудом.
– Да. А что ты подумала?
– Не знаю, – пожала плечами. – Никто не знает в нашей деревне. Говорят, что девушки не возвращаются. Никогда.
– А зачем им возвращаться домой? – удивилась Веста-аджан. – Полубогиням нечего делать на планете Земля, если они не являются советницами земного короля.
В этот момент я вспомнила свою семью, и мне безумно захотелось к маме. Непрошеные слёзы выступили на глазах, и я часто заморгала, пытаясь не расплакаться.
– Ах, Мари, – Веста-аджан остановилась и обняла меня. – Я и забыла, каково это – оказаться в незнакомом месте с полубогиней. Очень давно моя наставница также забрала меня из дома.
– Правда? – жалобно произнесла я.
– Да, – кивнула Веста-аджан и, приобняв меня за плечи, снова повела к белокаменному коттеджу. – Но теперь мой дом здесь, и твой тоже.
"Я никогда не забуду родных. Маму, отца, Злату. Если представится возможность их навестить, то обязательно это сделаю", – твёрдо решила про себя, а Веста-аджан продолжала:
– У полубогинь очень много разных занятий, и скоро ты перестанешь скучать по семье. К тому же ты не единственная моя ученица.
Заметив мой удивлённый взгляд, наставница рассмеялась:
– Сегодня у тебя день открытий! Поспешим, я познакомлю тебя с Ликой. Она прошла уже половину обучения.
Едва мы оказались у широкой лестницы, как стеклянные двери распахнулись, и на крыльцо выбежала рыжеволосая кареглазая девушка. Она радостно взвизгнула, широко улыбнулась, и я заметила ямочки на её щеках.
