Размеренным шагом Жемчужина поднялась на полубак и наклонилась за борт, обеими руками обхватывая якорный канат. Настил под её ногами застонал, со дна несогласным гулом отозвался потревоженный якорь. Она ухватилась сильнее, так что деревянные пальцы вошли в туго сплетённые нити, и потянула на себя.
— Огонь!
Жемчужина подняла голову. Под её взглядом, — которого не должно быть, — Анжелика Тич испуганно отступила на полшага. И опустила руку с пальником к запалу пушки. Она никогда бы в жизни не призналась кому-либо и даже самой себе, что в тот миг услышала чей-то грустный голос: «За что?».
В точно выгаданный момент фитиль изошёл змеиным шипением, порождая залп. Жемчужина укрылась левой рукой. Так и не успев коснуться её, раскалённое ядро взорвалось, осколки вонзились в дерево. Жемчужина покачнулась. Один за другим хлопнули фальконеты. Из дыма вырвались, врезаясь ей в грудь, несколько малых снарядов. По чёрному дереву у предплечья пошли трещины, отколовшаяся левая рука гулко стукнула о палубу. Непроницаемое лицо Жемчужины медленно обернулось к бригу: на шканцах напарник Анжелики готовил фальконет для нового залпа. «Кавалер» тут же заторопился, нервные движения стали неточными, суетливыми. Он наскоро запихнул ядро, приладил фитиль и ухватился за пальник. С элегантным спокойствием нимфа подобрала собственную руку и метнула её, словно бумеранг. Плотное дерево снесло вертлюг, пушка завалилась на палубу, моряк ловко отскочил и покатился по настилу, и тут же всех оглушило взрывом разорвавшегося фальконета.
Бриг затянуло дымом. Жемчужина вновь ухватила канат, мощные крылья оттолкнулись от воздуха, пенька заскрипела, но якорь не поддался. Тогда она подхватила абордажный топор, что крепился у борта. Тяжёлая метровая рукоять в деревянную ладонь легла аккуратно, точно шпилька. Перерубленный в два мощных удара канат змеёй сполз в море, и Жемчужина развернулась, чтобы перейти на другой борт.
С кормы брига грохнул залп, со свистом из дула вырвался цепной книппель, вращаясь, подобно сюрикену, и разрывая тросы. От толчка Жемчужина качнулась вперёд: раскалённая цепь впилась в её шею, перетирая дерево, потянула дальше. Нимфа промахнулась рукой по канатам, поймала опору, но следом ей в спину прилетело новое ядро, и книппель утащил её за собой через борт.
Джек Воробей, — запыхавшийся и по локоть в масле, но довольный, — вылетел на палубу под залп фальконета. Он не сразу сообразил, отчего корабль подпрыгнул и дал неестественный крен. Бриг было почти не разглядеть за стеной дыма. На заплетающихся ногах Джек скатился к противоположному от врага борту, перегнулся через планшир… и оцепенел. В распахнутых глазах плавился янтарь в пламене гнева, пальцы впились в брус и, казалось, ещё немного и сжали бы его, точно безе, под силой ярости. Застывшим взглядом Джек Воробей таращился на воду, пока в душе у него становилось всё темнее: Жемчужина камнем уходила на дно, вцепившись единственной рукой в обвитую смертельным ожерельем книппельную цепь на шее.
Комментарий к -11-
Спасибо за мотивацию, что дарят ваши отзывы :з
Если кому-то интересно, здесь арт на Жемчужину в её мистической ипостаси https://vk.com/fictionfoxy?w=wall-134926015_294
========== -12- ==========
Лишь спустя три дня после самого странного сражения на памяти Джека Воробья, к вечеру, на горизонте появился косой серый парус. Джек, что все эти дни провёл в одиночестве на потрёпанном корабле, без рома и с бесконечной путаницей в душе, был рад видеть кого угодно — даже Барбоссу, но струхнул и едва удержался от желания закрыться в каюте, когда разглядел на палубе шхуны Джошами Гиббса. Неизвестно, что уязвило бы его сильнее: если бы Гиббс случайно наткнулся на «Жемчужину», направляясь в рейс под чужим командованием, или если бы специально искал пиратский фрегат и его капитана. Воробей знал, Тортуга не умеет хранить тайны, так что до старпома вполне могли дойти слухи об очередном воровстве корабля. Когда до шхуны оставалось пару сотен ярдов, Джек заметил на корме Жемчужину, и всё стало на свои места. Кроме капитанского сердца.
Воробей обвёл верхнюю палубу неуверенным взглядом. У него было целых три дня, и ему некуда было деться: в одиночку при всём Джековом упорстве выбрать становой якорь не получилось. Все, кто был на борту брига, разгневанная Анжелика и её полуживой «кавалер», спешно скрылись на баркасе, пока их судно догорало и шло ко дну. Благо кладовая была заполнена, о голоде и жажде беспокоиться не пришлось, и Джек снова вспомнил те времена, когда ходил в матросах и не имел права выдавать и звука поперёк боцманского слова. Он разобрал обломки, отдраил палубу до матового блеска, заделал трещины в обшивке и просмолил щели меж досок. И стал ждать.
Гиббсу ничего не пришлось объяснять. Он перебрался со шхуны и только открыл рот с явным намерением поделиться чем-то стоящим, а затем растерянно умолк, заметив, что на «Чёрной Жемчужине» Джек совершенно один. Сам же Воробей активно косил глаза вниз и в сторону: Жемчужина стояла на баке спиной к кораблю и его капитану, уложив локти на планшир, и, казалось, лёгким волнением на море интересовалась больше, чем происходящим. Отдав торопливые распоряжения, Джек почти спрыгнул на палубу шхуны, приосанился, поправил ремень, скривился, всё ещё учуяв аромат масла на одежде, бросил беглый взгляд на квартердек фрегата и направился к Жемчужине. Она глядела в синие воды с той же внимательностью, с которой астроном устремляет взгляд в ночное небо.
— Так странно — слышать просто море. — Джек замер с поднятой ногой в нескольких шагах от неё. — Как ты, как другие.
Воробей отчего-то выдохнул и сделал полшага вперёд. Её голос звучал совершенно спокойно, непринуждённо, как у иных скучающих дам в городских садах. Только после Джек задумался, о чём она сказала. Его взгляд метнулся к бушприту фрегата и вернулся к её свободно расправленным плечам.
— Мне показалось, — осторожно начал кэп, — ты решила уйти.
Жемчужина кивнула.
— Я размышляла об этом. — Повисла неопределённая пауза. С «Чёрной Жемчужины» бросили конец, чтоб взять шхуну на буксир. — Ты ведь не думаешь, что был первым капитаном этого корабля? — она глянула на него через плечо с мягкой улыбкой в глазах. В груди у Воробья что-то скукожилось, сердце дрогнуло.
Её глаза — были обычными. Человеческими. Джек всё ждал, когда их вновь поглотит темнота глубин, как в тот раз, в ночи, когда Жемчужина спасла их от рифов и преследователей. Но исчезали секунды, а она всё так же глядела на него, словно бы не понимая его замешательства.
Джек Воробей заставил себя моргнуть, а Жемчужина вновь обернулась к морю и глубоко вдохнула.
— Ещё до того как корабль спустили на воду, он сменил много владельцев и капитанов. Оттого и в море отпустили с именем «Распутная девка». — Джек вспомнил, что ни разу не задумывался, кто же был капитаном до него, до того, как он нашёл её в том порту и увёл из-под носа Беккета. Ему это было просто неинтересно, хватало того, что капитан теперь — он и других не будет. Жемчужина провела ладонью по планширу и развернулась, поднимая на Воробья долгий взгляд. — И всё же, хоть капитанов у корабля может быть множество, корабль признает лишь одного.
Под усами Джека сверкнула хитрая улыбка.
— Хм, и ты выбрала меня? Это приятно, не могу не признать. — Её взгляд подсветила добрая ирония. — Только, — протянул Воробей, — почему тогда ты позволила украсть корабль в тот раз? — Жемчужина непонимающе нахмурилась. — На Тортуге, — уточнил Джек и, помолчав, уточнил снова: — Барбоссе.
Очевидное чувство вины придало её лицу милое выражение, отчего настроение у Воробья улучшилось, а пекущие затылок опасения немного сдали позиции.
— Вернувшись из Тайника, ты даже не вспомнил обо мне и…
— Ты обиделась? — едва не хохотнул Джек, ведь подобное было так привычно для женской натуры.
