Воробей фыркнул, взмахивая руками:
— Спорный упрёк, мисси, ведь я как раз-таки пытаюсь спасти всех на этом корабле!
Жемчужину обыкновенно приводил в смятение гнев в голосе капитана, но теперь она лишь покачала головой.
— Ты мог это сделать сразу, отперев камеры, но решил потянуть время в угоду собственному… собственной… — Она судорожно вздохнула и обессилено выкрикнула: — Бессмысленно!
— Зато приятно! — мигом парировал Джек.
Жемчужина подступила к нему, заглядывая в глаза. Взгляд пирата пылал множеством эмоций, даже тех, в которых Воробей бы ни за что не признался и самому себе.
— Зачем ты пообещал своим людям, что я смогу защитить их? Ты этого не знал! — со странной горечью в голосе воскликнула Жемчужина.
— Да, — Джек вскинул руки, — это был блеф! Возможно, — добавил он, дёрнув указательным пальцем. — И он сработал, если ты не заметила! — громко и с искусственной радостью напомнил кэп. Жемчужина часто закачала головой, прикрывая глаза. Джек шумно выдохнул и подступил к ней. Заговорил он спокойнее, стараясь снова уговорить, а не переспорить. Голос его вновь стал сладким и терпким, как любимый ром, а сверкающие искры в глазах сменились чарующим задорным блеском. — Если хочешь, в тот раз я доверился своему чутью, что посоветовало поверить в тебя, и сейчас оно мне подсказывает, что, какими бы ни были твои сомнения, вместо споров нам с тобой, дорогуша, надо действовать сообща. — Воробей ободряюще улыбнулся. — В конце концов, не узнаешь — пока не попробуешь.
— Как же ты не понимаешь! — вскричала Жемчужина, отступая назад. — Там меня ожидает самое страшное! — вскинула она руку к трапу.
— И что же? — устало поинтересовался капитан.
— Неизвестность, Джек, — голос её дрогнул, сорвался. Жемчужина взглянула на свои ладони, изящно, словно по невидимому клавесину, перебрала пальцами. — Да, сейчас всё становится совершенно другим, я становлюсь другой, но… — Она с трудом протолкнула ком в горле и заговорила быстро, часто хватая воздух, глядя на пирата лихорадочно блестящими темнотой глазами: — Я столько лет была в плену этого проклятья, что порой мне кажется, я не знаю, что было прежде. Я не знаю, что будет, Джек. Ты и представить не можешь, сколько раз я грезила об этом моменте, когда смогу взглянуть на луну, свободно провести ночь под открытым небом! Да, сейчас я не чувствую оков проклятья Джонса, как не чувствую ничего из того, что постоянно ощущала раньше! — Жемчужина умолкла, неровно дыша. Джек внимательно глядел на неё, слегка отклонившись назад и незаметно скребя ногтем пряжку на ремне. Жемчужина поджала губы, затем сделала глубокий вдох и плавно подняла голову. — Ты прав, я подвела тебя, мой капитан, — совершенно спокойным тоном проговорила она, смотря прямо и ровно. — И, если ты отдашь приказ, я выполню его.
«Я только время теряю», — на этой мысли поймал себя Джек в тот момент и искренне удивился тому, что чувствует стыд за это. Едва разговор перешёл в неожиданное русло, кэп ощущал себя не в своей тарелке, собственно, как и каждый раз, когда «душевная болтовня» с какой-либо дамой внезапно приобретала излишне серьёзный характер. После подобных «неожиданностей» Джек Воробей обыкновенно сбегал до лучших времён, ибо получить пару пощёчин за побег, по его мнению, было более выгодно, чем ждать окончания серьёзного разговора — итог которого никогда не был в его пользу. Сейчас бежать необходимости не было, Жемчужина и не думала его держать, скорее наоборот, желала, чтобы он здесь вообще не объявлялся, но Воробья словно к палубе гвоздями прибили, и от этого факта вольный пират приходил в куда большую ярость, чем от осознания, что их, беспомощно засевших на мели, вот-вот нагонит патруль. Наконец, спустя несколько мучительно долгих секунд, Джек скрипнул зубами и молча кивнул, старательно избегая взгляда Жемчужины. Не сказав ни слова, он направился на верхнюю палубу, а на второй ступени всё же обернулся:
— Знаешь, — кэп грустно усмехнулся, — по своему опыту скажу, мы пленники не больше, чем сами этого хотим.
Джек скрылся на верхней палубе, а Жемчужина всё не сводила глаз с прямоугольника лунного света на трапе, где он только что стоял. Она заламывала руки, чувствуя, будто в груди у неё полыхает пожар, и неукротимое пламя вот-вот поглотит её и вырвется наружу. Она метнулась вперёд, но у самой лестницы рухнула на колени и закрыла лицо руками. «Я подвела тебя, мой капитан. Я подвела тебя, Джек…»
***
Над морем распростёрла крылья безлунная ночь, но в бухте, укрывшей множество кораблей, было светло как днём. Жемчужина, прогуливаясь по грот-марса-рее, наблюдала, как переливается пирамидами огней и среди скал проступает диковинный город, город, что словно бы поднялся из моря, карабкаясь по сотням затонувших кораблей. Она видела их всех — изувеченных, погибающих, растворяющихся, бесследно исчезающих, слышала их голоса. Одним были сотни лет, другим — меньше десятка. Каждый твердил о своём, слыша и не слушая других, пел свою, ни с кем не похожую песнь. На их фоне голоса людей звучали грубо и излишне громко. Прогудел удар в гонг, и кто-то на пирсе подскочил, толкнул в плечо другого с взволнованным: «Проклятье! Совет сейчас начнётся!», а затем двое людей спешно припустили вверх по крутым ступеням. С клотика грот-мачты «Чёрной Жемчужины» сорвалась большая птица, расправляя крылья и отдаваясь на волю ночного бриза.
В трюме пиратского фрегата было душно и тесно. Фонари коптили жиром, перебивая свербящий запах сырости тяжёлым тошнотворным ароматом.
— Дитя, подойди, — мягко прозвучал приятный голос.
Жемчужина несмело выступила из-за пиллерса в свет фонаря.
— Госпожа, — поклонилась дух. Перед ней за решёткой карцера сидела Тиа Дальма, но Жемчужина без труда видела истинную сущность морской богини, что была заперта в этом теле. И с той же лёгкостью ощущала сдерживаемую силу Калипсо, силу, способную управлять непокорными океанами и укрощать строптивые ветра.
Тиа Дальма приблизилась к решётке и протянула руку сквозь прутья.
— Скажи, дитя, что беспокоит тебя?
Жемчужина сцепила руки и долго не решалась заговорить, но даже после не осмелилась поднять на богиню взгляд.
— Я изменила предназначению, — тихо проговорила она. Тиа Дальма изящным жестом коснулась её подбородка и заставила поднять голову, однако в глазах богини светились отблески чуткой, даже в чём-то материнской улыбки. — Меня… мучают сомнения, — призналась Жемчужина. — Я знаю, я не должна была идти за ним. Мой долг — быть с кораблём до самого конца, я должна была принять его участь, но… мне казалось, что в тот момент ничего другого не осталось. Теперь же что-то происходит, но я не могу понять. Долина Возмездия изменила Джека, я вижу. Он… — Тиа Дальма послала хранительнице красноречивый взгляд, заставляя закончить, — не вспоминает обо мне, и «Чёрная Жемчужина» для него просто… вещь. Теперь меня мучает вопрос, сделала ли я правильный выбор, шагнув за ним…
Тиа Дальма негромко рассмеялась.
— Ты — единственная, кто сможет ответить на этот вопрос, дитя. Поверь, существует куда более могущественная сила, способная уничтожить даже то, что кажется нерушимым, изменить вечные законы и привычный ход событий. И с ней очень трудно бороться.
— Что это за сила? — громко спросила Жемчужина, расправив плечи и крепко сжав кулаки. Глаза её сверкали, но богиня отвечать не торопилась.
— Ты пошла следом за Джеком и тем самым спасла не только корабль. Джеку Воробью, как и тебе, ещё предстоит это понять. — С лица Тиа Дальмы исчезла улыбка, она заглянула духу корабля прямо в глаза. — Ответь мне сейчас, если бы у тебя был шанс снова пережить тот момент, поступила бы ты иначе? Приняла бы гибель корабля и отпустила бы Джека? — Точно в трансе Жемчужина одними губами прошептала: «Нет». Богиня расцвела широкой улыбкой и покачала головой. — Запомни это. У корабля может быть множество капитанов, но корабль признает лишь одного. И ты, дитя, свой выбор сделала.
***
С палубы «Чёрной Жемчужины» несло гарью и смертью. Обгоревшие паруса безвольно трепетали на ветру. Из бортовых орудий уцелела четверть. Верхняя палуба, похожая на развалины крепости после многомесячной осады, алела запёкшейся кровью. Ют проела глубокая трещина, капитанская каюта едва уцелела. На штурвале, что безвольно качался из стороны в сторону, плясал огонь, пожирая рукояти. Тела убитых были сброшены в море, на борту повсюду валялись клинки, пистолеты и пушечные ядра, не успевшие достичь цели. Немногие выжившие пираты из команды Гектора Барбоссы в ужасе жались у фальшборта, когда сам капитан бесследно сгинул. Над фрегатом, подобно грозному великану, нависала «Месть королевы Анны» и то и дело скрежетала боками о чёрные борта. Её команда радостно поглядывала на добро, украденное у воров, и плевалась насмешками в их сторону.
