Чер­ный вяз­кий ар­гон-хю­ле мед­ленно рас­те­кал­ся по ал­тарно­му кам­ню, по­ка Аб­ра­хам чи­тал очи­ща­ющие мо­лит­вы. Ай­зек сле­дил, как гус­тая жид­кость, кровь планеты, сме­шива­ясь с мел­ким кро­шевом и пылью, за­пол­ня­ет тре­щины-со­суды это­го ка­мен­но­го сер­дца, на­пол­ня­ет его уг­лубле­ние, как ча­шу. Пульс гул­ко сту­чал в его вис­ках в такт сло­вам от­ца на древ­нем сак­раль­ном язы­ке. Ай­зек ждал. Ждал, ког­да Гос­по­дин, Ко­торо­го он ни­ког­да не ви­дел, Ко­торый яв­лялся толь­ко Метатрону, явит Се­бя в этом нэ­осе и ука­жет то­го, кто дол­жен уме­реть.

Сло­ва мо­лит­вы смол­кли, и за спи­ной раз­да­лись ша­ги. Мед­ленные и тяжелые, с глу­хим бря­цани­ем трос­ти о ка­мень. Аб­ра­хам ос­та­новил­ся по­зади сы­на.

— Встань на ко­лени, сын, — приказал он. Ай­зек под­чи­нил­ся. Он не боялся обо­рачи­вать­ся, он чувс­тво­вал при­сутс­твие от­ца каж­дой клеткой сво­его те­ла. Аб­ра­хам мед­лил, на се­кун­ду он сжал куд­ря­вую го­лову Ай­зе­ка ру­ками и при­жал к се­бе, трость оп­ро­кину­лась.

— Святейший…

— Мол­чи, Ай­зек… Ради Господина, мол­чи, — Абрахам отс­тра­нил­ся, его тень на сте­не колы­хнулась, и Ай­зек по­нял, что он что-то ищет в том чехле, что обычно носил поверх комбинезона на бедре.

— Прос­ти ме­ня, мой маль­чик, — сказал он, занося руки с зажатым в них предметом вверх. — Такова воля Господина.

Айзек не выдержал. Те­ло дер­ну­лось са­мо, вы­вора­чива­ясь из рук ста­рика, рань­ше, чем Ай­зек по­нял, что де­ла­ет. Ему самому в тот момент казалось, что он просто хочет уви­деть ли­цо от­ца.

— Нет, Ай­зек! — вопль Абрахама был стра­шен. Слё­зы текли по его мор­щи­нис­тому ли­цу, гу­бы дро­жали, а к гру­ди он при­жимал ма­хай­рас — ри­ту­аль­ный нож, который когда-то использовали для зак­ла­ния жер­твы. Ай­зек за­мер и по­пятил­ся на­зад, упи­ра­ясь спи­ной в ка­мен­ный ал­тарь с пе­рели­ва­ющим­ся за края ар­го­ном-хю­ле. Гус­тая чер­ная жид­кость ис­пачка­ла его во­лосы и за­лила во­рот, мед­ленно про­бира­ясь под комбинезон и сте­кая по спи­не.

— Что с то­бой?! По­чему? — Айзек спрашивал не потому, что хотел знать причину, он спрашивал, потому что испугался той ненависти, что вдруг ощутил к отцу и Господину. Он не пытался бежать. С мучительным любопытством он ждал от отца оправданий или продолжения ритуала.

Аб­ра­хам вы­тер ли­цо ру­кавом.

— Это необходимо. Можешь ненавидеть меня, но верь Господину. Ты возродишься в Новом Эдеме. Ты станешь богом! Ты — Тэкнос! На тебя указал Господин…

На его лице отразилось сомнение, но потом — безумие. Он шаг­нул к сы­ну и от­вел ру­ки, ко­торы­ми тот не­воль­но зас­ло­нял­ся. Айзек был послушен, как ягненок, но Абрахам чувствовал его ненависть. Он снова поднял ма­хай­рас, прижимая голову сына к алтарю за волосы. Яр­кие лучи солнца, прорвались сквозь разрушенный потолок и заскользили по его руке и волосам Айзека.

Айзек смот­рел на отца снизу вверх, ши­роко рас­пахнув гла­за и не про­из­но­ся ни сло­ва. Он ло­вил каж­дое его дви­жение и ждал. Ждал, ког­да отец опус­тит нож и вспо­рет ему горло, как жи­вот жер­твен­но­го агнца. Он представлял, как он под­ни­мет его уже мер­твое те­ло на ка­мень и заж­жет огонь. Хва­тит ли у не­го сил, что­бы воз­ло­жить мер­твое тело на ал­тарь? Его руки дрожат. Прис­та­ло ли жре­цу ко­лебать­ся во вре­мя самой великой из мистерий? Губы Айзека раздвинулись в улыбке.

Вдруг по ли­цу жреца про­бежа­ла су­доро­га. Он сжал зубы и взвыл, не то взывая к богам, не то проклиная их. Махайрас обрушился вниз, Айзек зажмурился. Улыбка исчезла.

— Абрахам!

Комментарий к Глава пятнадцатая. Страх и трепет

Слова из книги Пророчеств по-прежнему принадлежат Гераклиту.

Название главы отсылает к одноименному произведению Кьеркегора.

========== Глава шестнадцатая. Deus ex machina ==========

Рука старика отклонилась, прочерчивая на лице Айзека болезненную линию тупым острием махайраса. Юноша инстинктивно дернул головой, ударяясь затылком об алтарь, и распахнул глаза. Словно во сне, Айзек наблюдал, как Абрахам валится на пол. За его спиной с окровавленным ребенком на руках стоял Аарон и что-то кричал. Смысл его слов до Айзека не доходил. Он подумал было, что это илот оттолкнул отца, но спустя несколько долгих мгновений он понял, что жрец рухнул сам. Абрахам лежал ничком на каменном полу и сжимал голову руками с такой силой, что кожа под его пальцами покраснела. Узкие плечи сотрясались, будто от рыданий. Айзек смотрел на него без капли сочувствия.

— Ещё одна жертва? Ещё один ребенок? Разве этих недостаточно, полоумный ты старик?! — говорил Аарон, возвышаясь над ними. Он поднимал убитого мальчишку на руках, словно желая продемонстрировать его всему миру, укорить в бессмысленной жестокости. У ребенка было вспорото горло. Его голова с растрепанными черными волосами и перепачканные кровью руки безжизненно свисали вниз, но взлетали каждый раз, когда Аарон вскидывал тело. Казалось, мальчик хочет ожить и улететь далеко-далеко. Айзеку хотелось закричать, но слова застряли в горле. Он задыхался от духоты и сладкой вони аргона-хюлэ.

Плечи Абрахама напряглись в последний раз, медленно опустились и расправились. Он оперся кулаками о каменный пол и подобрал под себя колени, пытаясь встать. Айзеку даже не пришло в голову ему помочь. Наконец, нащупав свою трость, Абрахам с огромным трудом поднялся на ноги. Он выглядел так, будто вернулся с того света. Мертвенно бледный, он провёл тыльной стороной ладони по губам, сметая с них и бороды налипшую грязь. На лбу выступил пот. Почти что с удивлением Айзек отметил, что глаза архонта сухи и бесцветны. «Он умер, — понял вдруг юноша, — мой отец умер. Этот человек убил его. Верховный жрец и фанатик… убил его».

— Кто этот ребенок? — спросил Абрахам, поворачиваясь к илоту.

— Саул, — смягчив голос, сказал Аарон. — Я нашел их там, где не искал. Ликократ исполнил свое обещание. — Аарон почтительно склонил голову перед архонтом. — Прости, Святейший, что прервал ритуал, но я не мог не вмешаться.

— Где ты их нашел? — прервал его Абрахам. — Где они были убиты?

— Их тела обнаружил ваш дулос, но не смог сообщить вам. Поэтому сказал о них мне. Трупы свалены в одном из лабиринтов храма. Недалеко от главного зала, с другой стороны.

Айзек попытался что-то сказать, но вместо слов из горла вырвался какой-то булькающий звук. Лицо онемело, будто в него вкололи большую дозу анестетика. Аарон посмотрел на Айзека с жалостью, но Абрахам даже не обернулся. Юноша поднялся на ноги и, пощупав рану на щеке, сказал:

— Они осквернили алтарь, чтобы не дать тебе совершить ритуал. Я видел следы крови на камне. Если бы не Аарон, ты убил бы меня напрасно, — собственный голос показался Айзеку чужим — истеричным, взвизгивающим, как у женщины. Он проглотил ком душивших его слёз. — Ты упустил шанс исполнить завет, но зато доказал свою фанатичную веру. Гордись, отец.

Абрахам молчал, плечи его вздымались и опускались от тяжелого дыхания. Айзек посмотрел на Аарона.

— Покажи мне их, Аарон.

Илот поглядел на замершего, как изваяние, архонта, кивнул Айзеку и пошел к выходу. Они обошли алтарную часть кругом. Айзек двигался, как сомнамбула, хватаясь за стены и боясь упасть. Ноги были ватными, зрение сузилось до одного тесного коридора, а время текло совсем не так, как должно было. Прошла от силы минута, но Айзеку казалось, что они идут по жаркому лабиринту храма уже целую вечность. Когда наконец он увидел сваленные в кучу тела, что-то в нем оборвалось. Слёзы брызнули из глаз, и он уткнул лицо в ладони, как ребенок. Айзек сам не понимал, как это получилось.

— Я плачу из-за них! — закричал он, вздрогнув всем телом, когда Аарон попытался его утешить. — Не из-за себя, а из-за них! Кто-то должен их оплакать!

Илот молча опустил мертвого Саула на пол и присел рядом с Айзеком. Тот вскинул голову, ища среди обезображенных трупов один, нужный, потом подполз к нему, не вставая с колен, и взял за руку. Из-за жары тела уже начали источать гнилостный запах, привлекавший насекомых, но Айзек этого не замечал. Аргон-хюлэ пропитавший его волосы и ворот заглушал вонь.