Солнечные зайчики от фонариков пляшут совсем рядом. Первыми идут Чарли и его новая жена. Чарли кричит, что Марине не причинят вреда, что она должна сделать то же, что все остальные, и тогда всё будет в порядке. Он кричит, что любит её, и что она — самое важное, что у них есть. Девчонка с порезами на лице жмется к нему, громко и ненатурально смеётся, издевательски кричит: «Мамочка! Спаси меня! Где ты, мамочка? Мне страшно!»

Вандал идет молча, сверкая фонарем во все стороны. Воображение Марины рисует на его лице решимость и полное отсутствие мыслей. Преследователи кажутся Марине шумным стадом кабанов.

— Мне как-то не по себе, — говорит Ворона где-то совсем рядом. — Подожди, Слэер. Давай покурим.

Они идут последними, без фонаря. Девушка садится на ту корягу, за которой прячется Марина. Та вдавливает лицо в мягкую землю, чтобы не дышать. Ей кажется, что её выдает сердцебиение, но Ворона продолжает вздыхать. Тянет сигаретным дымом, и у Марины скручивает внутренности от желания курить.

— Догоним, они плетутся, как черепахи. Я надеюсь, эта девчонка уже сбежала домой.

Слэер говорит что-то неразборчивое и тоже садится на поваленное дерево.

— Крутая получилась вечеринка, — говорит он. — Не жалею, что пришел.

— А я не уверена.

— Трусиха.

— Не, ну правда жутко. И Чарли выглядит порой как натуральный псих. Хотя все мы…

— Что из того? Я не заметил, что тебе так уж не понравилось, когда ты с ним сосалась.

— Ну…

— Да ёбаный в рот! Расслабься! Если хочешь домой в тёплую постельку, так вали, никто не держит!

— Не заводись.

— Тут что-то настоящее. Стоящее, понимаешь? Я впервые за долгое время чувствую себя по-настоящему живым. Свободным. Чарли прав, мы должны наплевать на правила. Кому они на хрен сдались? Я ненавижу этот лицемерный мир. Эти рожи. Уродов, которые твердят что-то о морали и нравственности, а потом вербуют нас, чтобы нас мочили в сортире сначала свои же, потом убивали какие-нибудь мудацкие чечены. И меня же, блядь, никто, сука, не спрашивает! Все делают вид, что это, блядь, нормально. Что это, блядь, мой долг! Какой на хуй долг? Перед кем? Меня батя с умным еблищем каждый день лечит, а сам, сука, только способен бухать и избивать мать. Ходит вечно вся синяя. Убил бы ублюдка… Меня это заебало, понимаешь? И так везде! Меня заебало так жить!

— Да я понимаю. Меня тоже бесит, но причем тут эта девка?

— Да ни при чем. Она всех раздражает. С какого хуя она врезала Чарли?

— Но…

— Заебала «нокать», Ворона. Либо ты с нами, либо вали. Ничего с этой девкой не случится. Чарли поприкалывается, устроит какую-нибудь хрень с умеренным членовредительством типа того, что было на поляне, растянет на пенту, прошепчет свои заклинания и всё. Чё ты паришься? Это только игра. Иди сюда.

— Эй-эй, руки! — Ворона неуверенно хихикает.

— Скажешь, что тебя не повело? Я видел тебя на поляне. Ты потекла от одного поцелуя, готова была отдаться Чарли прям там, при всех.

Марина слышит возню и шумное дыхание. Она поднимается из-за своего укрытия в полный рост и заносит камень над головой. Её лицо черно от земли, но белки отражают свет. Она скалится — это последнее, что видит Ворона, прежде чем на нее падает Слэер и заливает её лицо кровью.

========== Часть 3. Салочки ==========

Ма­рина на­де­ет­ся, что уда­рила силь­но. Она сжи­ма­ет ка­мень в обе­их ру­ках и держит его над го­ловой, что­бы пов­то­рить удар, ес­ли по­надо­бит­ся, но Слэ­ер ва­лит­ся на Во­рону и боль­ше не дви­га­ет­ся. Дев­чонка под ним ве­рещит и ма­шет ру­ками, по­ка, на­конец, не ски­дыва­ет его с се­бя. Слэ­ер па­да­ет на зем­лю, а Во­рона вска­кива­ет с поваленного дерева и от­пры­гива­ет по­даль­ше от тела. Она не смот­рит на не­го, не пы­та­ет­ся про­верить пульс, как-то по­мочь или, на­обо­рот, сбе­жать из стра­ха за свою жизнь. Вмес­то это­го она вся тря­сет­ся от ярос­ти, ты­ка­ет в Ма­рину паль­цем с ос­трым чер­ным ног­тем и, брыз­гая слю­ной, орёт.

— Ты уби­ла его! Уби­ла! — ли­цо Во­роны в кро­ви Слэ­ера и вмес­то то­го, что­бы на­пугать её, Ма­рина вдруг пу­га­ет­ся са­ма. — Ту­пая су­ка! Дол­баная, еба­нутая су­ка!

— Убе­гай! Ина­че я и те­бя убью! — кри­чит Ма­рина, та­раща на нее гла­за и пот­ря­хивая над го­ловой сво­им кам­нем. — Я мо­гу те­бя убить, я уже уби­ла дво­их!

Во­рона за­меча­ет не­уве­рен­ность в её го­лосе, не­лепость Марининых дви­жений, и её разбирает истеричный смех.

— О, Бо­же! Ка­кая ты ду­ра! Ви­дела бы ты се­бя со сто­роны. Мне пле­вать на твой ка­мень. Плевать, — Во­рона, толь­ко что пы­тав­ша­яся об­ра­зумить Слэ­ера, смот­рит на Ма­рину с презрением и злостью. — Нас боль­ше, и они все идут сю­да. Чёрт, ты и правда больная…

Она качает головой. В ноч­ной ти­шине, зве­нящей пос­ле кри­ка, Ма­рина слы­шит треск, бес­ко­неч­ные шо­рохи и то­пот. Чар­ли воз­вра­ща­ет­ся мол­ча, без ок­ри­ков и яз­ви­тель­ных реп­лик. Ма­рину вых­ва­тыва­ют из ть­мы лу­чи фо­нарей. Свет бе­жит по под­ранным колготкам, сле­пит гла­за. Ма­рине ка­жет­ся, что она чувс­тву­ет его теп­ло, но это неч­то иное — это по её телу пробегает волна стра­ха. Но­ги словно при­рас­та­ют к зем­ле. Ма­рина чувс­тву­ет се­бя голой в сле­пящем све­те фо­нарей. Она зак­ры­ва­ет ли­цо от ярких бликов.

— Это те­бе луч­ше бе­жать, зай­ка, — го­ворит Во­рона. Бли­зость Семьи при­да­ёт ей уве­рен­ности. Она ло­вит се­бя на мыс­ли, что Слэ­ер был прав: чувс­тво пре­вос­ходс­тва и си­лы по­ис­ти­не прек­расно.

Ма­рина уз­на­ёт этот взгляд и по­нима­ет, что лес её об­ма­нул. Сно­ва.

Чар­ли опус­ка­ет­ся пе­ред Слэ­ером на кор­точки и щу­па­ет пульс. Его го­лова пе­ремо­тана тканью, отор­ванной от его же фут­болки. Су­дя по его уве­рен­ным жес­там, Чарли чувс­тву­ет се­бя го­раз­до луч­ше.

— Он жив, — объ­яв­ля­ет он. — Прос­то в от­ключ­ке.

Во­рона ки­ва­ет и улы­ба­ет­ся. На её ли­це нет об­легче­ния, по­тому что она бы­ла уве­рена в этом с са­мого на­чала. Или ей просто всё рав­но, по­тому что лес её уже прог­ло­тил и пе­рева­рил — так ду­ма­ет Ма­рина.

— Ты ни­кого не уби­ла, — го­ворит Во­рона. Гром­ко и нас­мешли­во. — Ты ра­да? Ка­мень с ду­ши, ведь прав­да?

Чар­ли сме­ёт­ся. Его смех под­хва­тыва­ют ос­таль­ные. Они све­тят в ли­цо Марины фо­наря­ми, сколь­зят лу­чами по но­гам, по порванному, ког­да-то кра­сиво­му платью и хо­хочут.

Ма­рина вдруг по­нима­ет, что для них всё это не всерь­ез. Для них это иг­ра в прят­ки в тём­ном страш­ном ле­су. Пу­га­ющая, но аб­со­лют­но бе­зопас­ная, по­тому что в кру­гу дру­зей, по­тому что рядом с ни­ми Чар­ли. Они идут за ним, по­тому что он «во­дит», потому что он единс­твен­ный спо­собен от­ве­чать за свои пос­тупки и пос­тупки дру­гих. Но она, Ма­рина, в этом кру­гу лиш­ний эле­мент. Она — стран­ная и жут­кая. Она не по­нима­ет шу­ток и пра­вил иг­ры, но в этом её цен­ность. Она здесь для то­го, что­бы члены Семьи ощу­тили свою си­лу и сплоченность. Чар­ли зна­ет, что де­ла­ет. Он да­ёт сво­им адеп­там то, че­го они хо­тят. То, что им нуж­но, чтобы стать дружной семьей.

Мрак и Ван­дал под­хва­тыва­ют под ру­ки Слэ­ера. Во­рона тол­ка­ет Ма­рину в спи­ну, зас­тавляя ид­ти впе­ред. Под кон­во­ем Ма­рина идет по нап­равле­нию к по­ляне, не пред­при­нимая боль­ше по­пыток к бегс­тву. Лес да­вал ей шанс дваж­ды, и дважды она его упус­ти­ла. Сле­дова­ло бить на­вер­ня­ка, со всей силы, ос­трым кра­ем в ви­сок, дро­бя кос­ти че­репа и дос­ти­гая моз­га. Но она не смог­ла, не спра­вилась. Что­ бы ни про­ис­хо­дило, Ма­рина ос­та­ет­ся мяг­кой, как хлеб­ный мя­киш. Она выб­ра­сыва­ет ка­мень в кус­ты, по­тому что он боль­ше не ну­жен.

— Те­бе не сле­дова­ло убе­гать, — го­ворит за её спи­ной Чар­ли. — Я уди­вил­ся, ког­да ты ме­ня уда­рила. Впро­чем, так да­же ин­те­рес­нее. Ис­тинное удов­летво­рение при­носит толь­ко то, что дос­ти­га­ет­ся с трудом.

Ма­рина не от­ве­ча­ет. Не спра­шива­ет о сво­ей судь­бе. Она хро­ма­ет по выс­ве­чен­ной фо­нари­ками по­лосе, по­вину­ясь гру­бым тыч­кам в спи­ну. По­зади приходит в себя Слэ­ер. Он ма­терит­ся и стонет, все под­бадри­ва­ют его и смеются, как доб­рые при­яте­ли. Пока Марина идет обратно к поляне, повторяя свой путь бегства в обратном порядке, она окон­ча­тель­но те­ря­ет связь с ре­аль­нос­тью. За­быва­ет прош­лое и бу­дущее. Она — это тот крат­кий миг нас­то­яще­го здесь и сей­час. Она — это по­ток, ко­торый её во­лочит из мгно­вения в мгно­вение. Она — это тол­чок в спи­ну и да­лёкая но­ющая боль в ко­лене. Ма­рина идёт по тун­не­лю и ви­дит толь­ко уз­кую по­лосу жел­товато­го све­та, по ко­торой сту­па­ет.