–Чего зубы скалишь, деньги положи на стол и рули отсюда, пидор! – Надувал свою голубиную грудку и расправлял крылья спортик.

–Извини, не понимаю по-французски.

–Не понимаешь? Я объясню. Давай выскочим на улицу, не хочу здесь шум поднимать. Долго ждать не будем, пять минут тебе даю, если не выйдешь, то прямо здесь тебя сломаю. Ой, упало. – Он смахнул книгу со стола, кивнул корейцу, и они вместе направились к выходу.

Вот так всегда, даже не успел заказать чиз-кейк и полистать Франца Кафку, а меня уже хотят избить. Может мгновенная карма за доведенного до истерики уличного сектанта? Уже не важно. Гладиаторские бои мне не нужны, вызовут ментов или ЧОП – оформят до утра. Я поднял книгу, осмотрелся: те немногие, кто сидел в зале, уткнулись в свои тарелки и книжки, усиленно делая вид, что ничего не слышали. Возможно, и правда, ведь здесь никому ни до кого нет дела.

Скорее всего попал под местную разводку, никакую дурь они не продают, цель – провокация и конфликт на пустом месте, в итоге профит – легкие деньги. Издержки ночной Москвы, криминал, шпана и разводилы – обратная сторона неоновых огней никогда не спящего города. Нет возможности смотреть на дневные красоты столицы, у меня была только ночная Москва.

В кармане заиграл телефон, звонил Влад:

–Макс, везу тебе новое пальто и другое барахло, ты где? Дома?

–Нет, но ты вовремя, запоминай адрес и ускорься по возможности…

–Я недалеко, сейчас подскочу, опаздываешь куда-то?

–У меня здесь назревает международный конфликт, хотел звонить Сергею Лаврову, но не оказалось его номера, да и ты опередил. Как подъедешь, не глуши машину, выйду и сразу поедем. Меня тут на выходе уже ждут.

–Макс, давай нашим по рации скажу, кто в этом районе крутится, подъедут.

–Не нужно, сам решу, главное машину не глуши. Давай, жду.

Оставил недочитанную книгу на столе и быстрым шагом направился делать заказ, главное успеть, пока придурки не зашли внутрь. Открыл на смартфоне онлайн – переводчик, нашёл русско – корейский с транскрипцией, пока вбивал нужную фразу, мой горячий кофе – на вынос был уже готов.

Интернациональная парочка гопников всё также стояла на улице, не желая начинать потасовку в заведении. Их нерешительность была мне на руку. Выйдя на воздух, я во все горло заорал на корейском:

«Саран'хамнида! Нэ намджачингуга дуэоджулле?!» («Я люблю тебя! Ты будешь моим парнем?»).

Кореец вообще потерялся, а второй от неожиданности даже приоткрыл рот, если бы открыл шире, то часть горячего кофе, которое я выплеснул ему в лицо, попала бы внутрь – денег не срубил, но хоть попил бы на халяву.

Пока один верещал, размазывая мутную жидкость по ошпаренному лицу, второй врос в асфальт и не знал, что делать, бежать или драться. Мне же лучше.

Влад не обманул, успел к занавесу этой сцены, припарковался, моргнул фарами.

–Кто такие, Макс? – спросил он, смотря в боковые зеркала, когда мы уже отъехали от этого уютного заведения.

–Пехота местная, хотели чего-то.

–Меня не дождался и подключить никого не дал, повозили бы их рожей по асфальту.

–Зачем кого-то тревожить? Всё и так рок-н-ролл.

–Если бы их было не двое, а ты совсем на Брюса Ли не похож.

–Но их было всего двое, а я – дитя маленькой и злой провинции. Не приставай, скажи лучше, все шмотки забрал?

–Да, всё здесь, модник. Завтра нужен буду? Хотели со своей, к теще на дачу съездить, заночуем там.

–Завтра не понадобишься, езжай, но будь на связи.

–Не вопрос.

Влад высадил меня на районе у круглосуточного магазина. Куплю продуктов и необходимое, сразу на несколько суток.

Кассиры мне улыбались, охранник даже здоровался. Примелькался, закупался всегда по ночам. Для них, я работал по суткам, на другом конце Москвы, и моя смена заканчивалась ночью или под утро, про странный график, особо никто не расспрашивал. Врать легко, а по мелочам ещё легче.

Нагруженный пакетами завалился в квартиру. Часы показывали половину третьего, до рассвета осталось не так много, нет смысла рисковать и двигаться куда-то. Разберу пакеты, забью холодильник, примерю новый гардероб и завалюсь спать. Ещё одни сутки проведены впустую.

–Ну что, гад, ты доволен!? Нравится тебе со мной? Отпускать не хочешь? – сказал я в пустоту комнаты, сел на пол и подкурил сигарету.

–Молчишь? Знаю, что ты здесь, Аз! Всё равно засуну тебя в ту дыру из, который ты вылез. Узнаю, с чего ты начался и как с тобой покончить. Обязательно узнаю, тварь.

Как же меня так угораздило? С чего всё началось? Сотню раз прокручивал всё сначала, в поисках зацепки, в поисках ответа. Безрезультатно.

Всё началось с вранья и понедельника…

Да, точно, был понедельник. Говорят, что понедельник – день тяжелый. Так считают живущие с пятницы по воскресенье, воспринимающие понедельник, как траур. Для них первый день недели стал мерилом, началом отбывания коллективной повинности. Между ним и пятницей целая пропасть, впереди четыре дня существования. Только в пятницу они начнут жить, пока снова не упрутся в шлагбаум очередного понедельника.

У меня же, несколько месяцев подряд, тяжелыми были и вторник, и среда, и вообще все дни недели. Последние месяцы поставили прочерк на понятие – выходные.

О том, что сегодня первый день недели мне напоминал только передвижной красный квадратик на настенном календаре, да унылые лица моих немногочисленных «ландскнехтов» пришедших, на дежурную планёрку. Да именно, ни коллег, ни работников, а «ландскнехтов» – наёмников, которые уже давно не были коллективом, а приходили сюда только потому, что надеялись выжать ещё, что-то из умирающего предприятия, которое имело внушительные долги по зарплате и перед контрагентами.

Смотря на их пустые и далекие отсюда, как кометы, глаза, я провёл рукой по своей щеке и почувствовал двухдневную щетину, об которую можно было порезать пальцы. Раньше я такого себе не позволял. Всегда гладко выбрит, бодр, подтянут и вкусно пахну. Из всего вышеперечисленного, к утру этого понедельника, я сохранил только запах дорогого парфюма, в надежде, что он немного перебьет вчерашнее амбре.

Этого я тоже себе раньше не позволял, но вчера не удержался. Пусть скажут спасибо, что появился в таком виде и с перегаром, второй раз, за всё время моей здесь работы. Первым было утро после моего дня рождения, имел полное право. Я мог каждый день уезжать с обеда и пить водку, где-нибудь на пустыре, ситуация и положение дел, в котором находилась компания, могла оправдать даже это.

Пожалуй, и планёрку начну, как раньше себе не позволял. Сколько можно делать вид, что всё хорошо?

–Насколько глубоко мы в заднице, господа? – начал я без приветствия.

В кабинете повисла тишина, присутствующие перестали шелестеть папками и бумагами, а по их глазам можно было посчитать, что я снял штаны и прямо в кабинете показал им эту задницу. Спят они всё ещё или шокированы, плевать я хотел, мне нужна полная картина. Придется их растрясти.

–Да, вы не ослышались. Насколько глубоко мы погрузились в жопу? Есть куда перископ поднимать? Высказывайте свои мнения.

Они всё также молчали, только глазки забегали, а некоторые стали улыбаться, видимо гадая, сошёл я с ума или ещё не просох после вчерашнего.

–Спасибо за ваши мысли и предложения. Я вас выслушал, начну спрашивать сам:

–Юра, что у нас с УФАС?

–Максим Александрович, сегодня утром на официальном сайте опубликовали Решение.

–Ну и?

–Нас внесли в реестр недобросовестных поставщиков и подрядчиков. Новые госконтракты мы заключать не можем и участвовать в аукционах тоже. Теоретически, закон не запрещает…

–По факту, с нами никто не захочет работать. – закончил я фразу за нашего юриста.

Что с обжалованием?

–Уже готовлю, Максим Александрович.

–Только в Арбитраж?

–Нет, ещё в Управление антимонопольного органа пишу. Поборемся.

–Ну да, уверен, у нас отличные шансы.

Мария Викторовна, что по уже заключенным контрактам? Сильно пролетаем по срокам?