Первоприсутствующий: О наказании вы будете говорить в свое время.
Герард: Но за обвинением следует наказание, а я говорю об обвинении. Г-н прокурор, требуя наказания, видит в нем лечение от того зла, с которым нам всем нужно бороться, а я говорю, что это наказание только и будет наказанием, а не лечением.
Присяжный поверенный Граничив (защитник подсудимого Карамазова): Г-да сенаторы и г-да сословные представители! Я хочу, чтобы вы меня очень внимательно послушали и услышали, что я собираюсь вам сказать. Я не собираюсь вас утомлять рассказом о прошлом моего доверителя. Позволю себе сказать вам лишь два слова о истории его жизни до случившейся страшной для всех нас и для всего русского народа, без исключения, трагедии 1 марта сего года. И первое что хочу вам донести это то, что вины за случившее на нем нет, а то, что он признал себя виновным так это потому, что он руководствовался одной единственной мыслью – все за всех виноваты и это господа правильно. Если мы одно единое общество, то естественно несем бремя ответственности за происходящее в нашей жизни. И что-то в нашем мироустройстве не так раз происходят такие вещи и в пору нам с вами задуматься, а что конкретно я могу сделать чтобы переломить эту плачевную ситуацию, потому что предупредительных звонков было уже предостаточно.
А вот он уже очень пострадал, вы видите, что его нет с нами по причине умопомешательства. То есть я хочу сказать, что, лишившись разума, он уже несет наказание за свой грех сладострастника и непомерного гордеца. Вы можете сказать мне, что он финансировал деятельность революционно-террористической партии «Народная воля», а я вам на это отвечу, разве вы заходя в бакалею покупая какой-то товар несете ответственность за то, что сделает ее хозяин с вашими деньгами, которыми вы с ним расплатились? А может он пойдет и на них купит топор и зарубит свою тещу или жену! Не приведи, Господи! И что вы должны будете виноваты в этом? Вы, конечно, скажете: «нет», и правда будет на вашей стороне, так и здесь. Он непомерно увлеченный госпожой Перовской выплачивал за предоставление ею низменных услуг баснословные суммы, а она их тратила на подготовку покушения почившего в Бозе Государя Императора.
Из-за нее он бросил семью, перейдя на нелегальное положение, дабы не нашла его законная жена. То есть я хочу сказать, что он из-за страсти к госпоже Перовской порвал с общественной жизнью, остался в полном одиночестве, лишил себя добровольно всех жизненных благ, принимая, каждодневно, по капельки яд развращения и как следствие разрушение своей личности – вот ведь до чего дело дошло господа. Так я хочу вас спросить: какого еще наказания вы жаждите, если он и так уже наказан и не нами, а более великой силой. А потому я еще хочу вас спросить: разве можно за один грех два раза наказывать? Где это видано, чтобы кара правосудия касалась человека два раза? Подумайте господа как-нибудь об этом на досуге. Я же обращаюсь к людям облаченных мантией права казнить и миловать – господа, когда вы будете решать судьбу моего доверителя не забудьте истинные слова нашего Господа Иисуса Христа, в которого, я, нисколько не сомневаюсь, что вы веруете: «Какой мерой мерите, такой и вам отмерят»!!!
Присяжный поверенный Кедрин (защитник подсудимой Перовской): Г-да сенаторы и г-да сословные представители! Не без волнения приступаю я к исполнению своей тяжелой обязанности. Я должен сознаться, что нахожусь под впечатлением речи прокурора и передо мной рисуется та картина, которую он с таким талантом нарисовал; эта тяжелая картина мешает, по моему мнению, спокойному, беспристрастному отношению к делу; сам прокурор, который обещал в начале своей речи хладнокровно обсудить все обстоятельства дела, перешел к несколько страстной форме. Я постараюсь отвлечь ваше внимание от этой тяжелой картины к другой картине: обратить ваши мысли к личности подсудимой. Я просил бы вас забыть об этом преступлении, насколько это окажется мыслимо, и проследить за мной жизнь подсудимой. Когда вы услышали в первый раз, что в этом преступлении участвует женщина, то у вас, вероятно, родилась мысль, что эта женщина является каким-то извергом, неслыханной злодейкой. Когда же вы встретились с ней на суде, то это впечатление, я думаю, оказалось диаметрально противоположным! По крайней мере, подсудимая на меня произвела совершенно другое впечатление, чем то, которое у меня до встречи с ней составилось. Я увидел скромную девушку с такими манерами, которые не напоминали ничего зверского, ничего ужасного. Где же причина этому явлению? Может быть, она желает порисоваться, представить себя в лучшем свете, чем она есть на самом деле? Я этого не думаю. Я полагаю, что-то признание, которое она перед вами сделала, не выгораживая себя нисколько, идя вперед навстречу обвинению, которое над ней тяготеет, прямо говорит, за то, что в ней нет и тени лицемерия. Какая же причина, где корень того, что в этом деле являются Перовская и Рысаков – лица ранее безукоризненного поведения? Чтобы обсудить этот вопрос, нам необходимо познакомиться с жизнью подсудимой, и эту задачу я считаю для себя обязанным выполнить перед вами. Из речи г-на прокурора известно, что Перовская привлекалась к делу в 1871 году; революционное ее прошлое, помимо обвинения, велико; но я не разделяю этого убеждения, думаю, что ее революционное прошлое начинается очень недавно. Правда, в 1871 году она привлекалась к дознанию о каком-то тайном сообществе, имевшем связь с революционной деятельностью, но впоследствии оказалось, что это сообщество преследовало благотворительные цели, почему и следствие над Перовской было по высочайшей воле прекращено. В 1872 году Перовская привлекалась по «делу о 193-х лицах». Следствие тянулось пять лет, но улик собрано против нее не было; Правительствующий сенат оправдал ее; это дает полное основание утверждать, что подсудимая была невиновна.
Если состоялось судебное решение, оправдывающее подсудимую, то прежде всего следует остановиться на предположении о невинности и на обязанности прокурора лежит доказать противное. Таким образом, я полагаю, что Перовская действительно была невиновна в том преступлении, которое ей приписывалось, и совершенно правильно была оправдана Правительствующим сенатом.
До суда о 193-х лицах подсудимая жила в Симферополе с своей матерью. Под ее ведением и управлением находились два барака Общества Красного Креста. После оправдания Особым присутствием Правительствующего сената уехала Перовская к матери в Симферополь и снова начала заниматься делом, которому она осталась бы преданной и посвятила ему всю жизнь, если бы не случилось одного обстоятельства. Она была арестована и административным порядком сослана, но дорогой ей удалось бежать, и вот Перовская очутилась в положении «нелегальном». Явиться к родным ей было нельзя, так как паспорт выдавал ее везде, и вот она должна была попасть в среду лиц, которые находились в таком же положении, то есть в положении нелегальном; это состояние, в котором каждый шаг, каждый час, каждую минуту должно наблюдать за собой, бояться и дрожать за свою судьбу. Такое состояние неотразимо действует на нравственное чувство человека и невольно возбуждает в нем инстинкты, которых следовало бы избегать. Вспомним, что между таковыми нелегальными людьми социально-революционные идеи необходимо получают громадную силу. Члены революционных кружков, сталкиваясь только между собою, не слыша беспристрастной научной критики их идей, естественно все более и более проникаются ими и доходят до самых разрушительных теорий. Таким образом, и идеи Перовской постепенно принимали более и более «красный оттенок», все более и более побуждали ее идти по дороге революции… Если только вы согласитесь со мной, что действительно первым толчком, который побудил Перовскую идти по этому скользкому пути, была административная ссылка и что, благодаря этой ссылке и той интенсивности идей, замкнутых в среде небольшого кружка, которая мешала строгой их критике, подсудимая дошла до настоящего положения, то в этих обстоятельствах вы должны усмотреть данные, которые до известной степени объясняют судьбу Перовской. Вследствие сего я ходатайствую пред Особым присутствием Правительствующего сената о возможно более снисходительном отношении к участи подсудимой.
