Когда-то в моей жизни была красивая любовь, о которой мечтает каждая женщина. Но и тут резко, неожиданно и главное больно, будто кожу живьем содрали, разорвана нить судьбы. И, вспоминая, пропуская через себя те, полузабытые счастливые эмоции, в которых я когда-то купалась, появляется ощущение какой-то тайны, раскрыть которую мне не под силу. Только неясные, смутные волны сомнений, недоумений.

Потом, уже позже, выйдя замуж за другого, я надеялась, что найду спокойствие, счастье в семейных отношениях, но и тут срезана ниточка – грубо и подло.

Я часто вспоминаю эту интересную гипотезу: "Эффект бабочки" – взмах крыльев бабочки на одном конце планеты может спровоцировать шторм на другом – причинно-следственные связи. Нет мелочей в нашей жизни. Один мелкий незначительный эпизод может привести к важным последствиям в судьбе человека. Только мы не можем уследить, проследить и понять, когда же бабочка взмахнула крыльями?

Вот эти оборванные нити моей судьбы и есть следствие, а причины? Иногда, заглядывая вглубь прошлого, вглубь себя, я чувствую: началу моей болезни было положено тогда, когда, ослабев духом, склонила голову, пошла на компромисс, которому нет прощения. Чувство вины от моего малодушия образовало в моей душе вечно ноющую рану, которая до сих пор не зажила. С тех пор я уже позабыла вкус и ощущение счастья. Просто живу, потому что так надо. Единственное, чему я научилась за эти годы – прятать свою тоску, причину которой я понимаю, но тщательно скрываю от других.

Пока дети были маленькие, я жила их жизнью, но чем старше они становились, тем меньше во мне нуждались, тем ощутимее расширялась пустота в моей душе. Все последующие годы я жила без положительных, приятных эмоций, без внешних впечатлений, без ярких событий, которые могли бы наполнить, оживить, взбодрить меня. Человек, обедненный эмоциями – как растение без влаги.

Мой хребет основательно побитый, пораненный, все еще кровоточащий, поддерживали дети, только ими и жила. И когда они покинули меня, я и свалилась.

Саша, мой первенец, женился еще на втором курсе и переселился к жене. А дочка Капитолина… Я назвала ее в честь бабушки, редкое и необычное имя, которое так красиво варьируется: Капуля, Капелька, Капочка, Капуша. Так моя Капуленька вообще учудила. На первом курсе принесла свидетельство о браке и показала нам с мужем.

Я недоумевала, а муж был в гневе.

– Только не вздумай привести его сюда, живите, как хотите, раз ты меня не послушалась. Вы здесь не поселитесь и никакой помощи не ждите, – злился он. – Да ты скоро сама с ним разведешься. Эти романтические бредни испарятся у тебя из головы, когда бедность одолеет вас…

– Капулечка, в чем дело? Ты что, беременна? – растерянно задавала я ей вопросы. – Разве тебе не хотелось пышной свадебной церемонии, свадебной фаты, свадебного торта, как у твоего брата? Это же память на всю жизнь. Ты нас даже не познакомила, он что у тебя урод, калека? У нас шестикомнатная квартира, а вы с Сашей разбежались. Как же так? Почему? – горько повторяла я.

В тот момент мне было так себя жалко. Я осталась одна, абсолютно одна. И внутри все сжималось от тоски и неосознанного страха перед будущим, перед моим будущим.

– Мама, успокойся. Я не беременна. А моего мужа ты знаешь. Это Юра. Я с ним уже два года встречаюсь. А вышло так быстро, потому что папа достал уже. Он видите ли, хотел меня выгодно продать, нашел сына какого-то крупного бизнесмена – рыжий такой, толстый. Братом отец доволен. Тот женился на дочке депутата, а вот мой Юра – простоват для нашей семьи.

– И что, ты назло отцу вышла замуж?

– Нет, конечно, мы бы еще года три подождали, пока я университет не закончу. Но папа все никак не может успокоиться, постоянно меня дергает, устраивает для нас свидания, а мне тошно смотреть на "жениха".

– А где вы будете жить? Мало ли что папа говорит, приходите и оставайтесь здесь.

– Нет, мама, мы поселимся у Юриной бабушки, она так счастлива этому. Говорит, мы подарили ей вторую молодость. Утром встает, готовит нам завтрак, а вечером ждет с ужином, и так радуется общению с нами. Да и нам с ней интересно, она столько всего знает.

Я слушала Капульку, улыбалась, а внутри разбухало, душило чувство безысходности, растерянности. Я оставалась одна, с мужем… с которым не разговариваю … годами. Что мне делать? Как жить дальше?

Но ведь не только это подействовало на нынешнее мое состояние? Было что-то еще, что двинуло по мозгам. Да, вспомнила, книга, прочитанная на ночь.

"Женщина в песках"[2] Странно, что наткнулась именно на эту повесть, после дневного разговора с Капулькой. Вот так и получилось: одно наслоилось на другое. Видимо это было необходимо, видимо эта книга о чем-то мне сообщала.

В 20-ти метровой яме живет женщина. Яма – это ее дом, кров, родина и другой жизни ей не надо, другой жизни она не хочет. И вот к ней спускают мужчину, который вскоре понимает, что попал в ловушку. Из этой ямы его уже не выпустят. Поначалу он отчаянно пытается выбраться из западни. Но ни угрозы, ни унизительные просьбы, ни попытка к бегству не увенчались успехом. За глоток свободы он даже согласился на немыслимое условие: надругаться над женщиной при скопище любопытных людей из того села, наблюдающих за ними сверху.

И вскоре после этого, он сдался. Бунт с бессмысленной жизнью закончился полным поражением духа человека, полной покорностью. Мне даже послышался – хруст сломанного хребта у живого существа. Все, личность уничтожена, стерта, мертва, сила воли у него иссякла. А сломленный человек уже никому не нужен, даже самому себе. И процесс этот оказался необратимым, потому что, когда мужчине представилась реальная возможность сбежать, он… не воспользовался этим, остался в этой яме. Навсегда. Сам. Добровольно.

"Жизнь, полная бессмыслицы – подумала я тогда, выключая компьютер, – Заживо погребенные. Нет для них ни вчера, ни завтра, нет целей, никаких стремлений – есть только сегодняшний день – поел, поспал, собрал песок… Этот "беспрерывно сыплющий песок" – олицетворение впустую протекающей жизни.

И как это часто бывает, чужую судьбу отождествила со своей. А что, разве моя жизнь не такая же бесцветная, – мрачно размышляла я той ночью, – пустая, серая. В меня проник яд безразличия ко всему, и это подспудно губит и уничтожает меня.

Много лет тому назад, дала себе слово, дети вырастут и я выскользну из этой бессмысленной оболочки жизни. И все время откладывала свою жизнь на потом, на завтра. А завтра пришло и ушло, насмешливо помахав рукой, а я все еще нахожусь в своей норке, в которую забилась много лет назад. "Как это страшно, – крутились мысли перед сном, – замереть в бездействии, застыть в иллюзии, что ты живешь". И помню в тот вечер, так и уснула с мыслью: "Надо что-то делать. Так жить больше нельзя. Я погибаю…", а утром нагрянула эта странная беда…

… Вот и Роза пришла, можно будет поговорить, отвлечься. Она действует на меня успокаивающе.

До нее приходила женщина, которую до сих пор вспоминаю с удивлением. За то время, что она работала у меня, ни разу не видела на ее лице никаких эмоций, ни одна мышца не зашевелилась, не дрогнула, даже мимолетной тени улыбки не проскользнуло. Застывшее, каменное лицо с тусклыми глазами. "Что это, – недоумевала я, – природное безразличие ко всему или глубоко сидящее внутри несчастье?"

И ведь не старая еще была. Лет 50. Но тупая отрешенность от всего, превратила ее лицо в маску. В ней не было внутреннего огня, света, все потухло. И ее пугающе-непонятная внутренняя пустота переливалась в меня.

Иногда, чтобы разрядить душное напряжение в воздухе я задавала ей какой-то вопрос. И она нехотя, равнодушно, еле шевеля губами, невнятно, неразборчиво отвечала. От нее веяло такой мучительной тоской, что я робко съеживалась и погружалась в томительное молчание. Мне хотелось только одного, чтобы она поскорее ушла, таких женщин нельзя допускать к больным, старикам, инвалидам. Лишенные жизненной энергии, по какой-то причине духовно изможденные и опустошенные, они сами того не сознавая распространяют вокруг себя горечь своей жизни. Попадешь к такой в зависимость, быстро коньки отдашь. Вот в такие моменты и понимаешь, что счастье, это когда зависишь только от себя.