— Sublatā causā, tollĭtur morbus. — Произнесла Юкимура, довольно улыбнувшись. Её супруг согласно кивнув. Латынь он знал чуть хуже, но суть уловил. Жена заболела креслом.

— Кисаме, пойдем, найдем продавца.

***

— … Юкимура? — Мангецу сделал глоток крепкого кофе, который приготовила его супруга. Юкимура вновь не реагировала на происходящее. Она поглаживала живот одной рукой, второй печатая программу. Она замерла на несколько мгновений — Малыш, ты все еще с нами? — Усмехнувшись, протянул он, заметив, как Хозуки Юкимура моргнула, медленно переводя взгляд на мужа. Было так непривычно. Они были женаты всего пару месяцев, но она никак не могла привыкнуть к тому, что они теперь многим связаны. Мангецу снимал небольшую квартиру, которую планировал выкупить в скором времени — для троих она была просто подходящим вариантом.

— Ты что-то сказал? У меня код починился сам, представляешь? — Она широко улыбнулась, продолжая хлопать ресницами. Мангецу не сильно разбирался в этих технических штучках, но он искренне порадовался за свою возлюбленную. — А что ты говорил? — Мангецу тихо рассмеялся, на что Юкимура обреченно закатила глаза, убирая руку с клавиатуры. Ей нравилось поглаживать свой живот так же сильно, как и наблюдать за тем, как это делает Хозуки. — Он отбирает мое внимание и мой мозг, что я могу поделать? — Жалобно протянула девушка, надув губы. Она хотя бы могла работать из дома, а потому могла не беспокоиться о том, что ей резко понадобиться в туалет или же захочется спать.

— Он? — Переспросил Мангецу удивленно нахмурив брови. Юкимура прикусила губу. — Проболталась. — Протянул он, широко улыбнувшись. Она фыркнула.

— Я хотела сделать сюрприз.

— Поверь, за последний год ты сделала достаточно сюрпризов. Я уже поседел. — Он указал на свои белые от природы волосы, которые едва доставали до плеч. Юкимура засмеялась, чувствуя некое облегчение, но через мгновение ойкнула, вновь поглаживая живот.

***

— Ками-сама, он такой крошечный. — Проговорил Хозуки Генгецу, поднеся пальцы к маленьким сморщенным ручкам своего внука. Малыш открыл глаза, заметив светлую шевелюру, уложенную в стильную прическу в стиле восьмидесятых и улыбнулся беззубым ртом, переводя взгляд на второго дедушку, который улыбнулся бледными губами, будто поздравляя малыша с появлением в этом мире.

— Ну он родился на месяц раньше, я предупреждал, что заводить ребенка в семнадцать очень плохая идея. — Протянул он беззлобно, за что получил укоризненный взгляд от Генгецу.

— Орочимару, уже случилось. Радуйся, что без последствий для здоровья.

— Я свечусь от счастья. — Так же спокойно ответил Саннин, посмотрев на стеклянную перегородку, за которой лежала его дочь. Бледная, но такая радостная. Она шевелила губами, говоря с мужем, будто ощущала, что сейчас отключится. — Как они решили его назвать?

Генгецу нахмурился, припоминая имя.

— Кажется, дракон. Рьюджи.

***

Юкимура не плакала на похоронах. Не могла. Чувствовала опустошение, будто радость и желание жить было стремительно выкачано из её тела в момент, когда она получила известие о смерти мужа. Рядом стоял её отец, незаметно для окружения сжимая ладонь девушки. Не плакал Суйгецу — они вдвоем выплакали все, что могли, когда младший брат мужа заявился поздно вечером в их квартиру. Он не знал куда себя деть. Боялся этого внезапного осознания, что теперь его старшего брата нет. Даже не пришел на прощальную церемонию, оставшись с племянником.

Юкимура не помнила дорогу домой. Она помнила, как обняла сына и наконец позволила себе заплакать. Маленький Рьюджи, не понимавший, почему мама плачет, нелепо касался её спутанных волос, повторяя «мама», пока не провалился в сон, согревшись от родительских рук.

— Я справлюсь, малыш. Я справлюсь. — Тихо повторила Юкимура, коснувшись губами макушки сына.

***

Серые стены давили на психику. Оотори старалась не смотреть на двух мужчин, горько усмехаясь куда-то в металлический стол.

— Вам смешно, Оотори-сан? — Спросил один из полицейских. — Вы обвиняетесь в убийстве человека. — Юкимура не выдержала, поднимая усталый взгляд.

— Человека? — Тихо спросила она, едва шевеля губами. В горле пересохло. Она торчала здесь уже больше восьми часов.

— А у него была семья. Жена. Дети. — Продолжал давить на неё полицейский, опираясь руками о стол. Девушка, что сидела перед ним, была полуживая, он рассчитывал, выбить из неё признание в два счета.

— Так чего он ко мне полез? Жена не давала? — Оскалилась Юкимура, подаваясь вперед. — Это была самооборона.

— Вы её превысили. — Она понимающе кивнула, хмыкнув.

— Конечно. Нужно было…как же он говорил… Раздвинуть ноги и наслаждаться? Его убила не я. Его убила его глупость. — Уверенно произнесла она, чуть наклонив голову вбок.

— Это несправедливо.

— Если меня пытаются обвинить в том, что я защищалась, какой смысл в справедливости? — Она не получила ответа на свой вопрос. Дверь открылась и в допросную зашел высокий мужчина в черном костюме, жестом приказав полицейским выйти. В его взгляде красных глаз было столько злости и жестокости, что мужчины-полицейские вышли без каких-либо возмущений. Мужчина сел напротив, положив несколько листков перед собой. Юкимура удивленно вскинула бровь. Это еще кто?

— Оотори Юкимура, моё имя Сенджу Тобирама, я работаю в агентстве АНБУ. Вам что-то говорит это название? — Оотори пожала плечами, усмехнувшись.

— Очевидно, что-то пафосное. — Прохрипела она, покосившись на стакан воды, до которого не могла дотянуться с наручниками на запястьях. Тобирама проследил за её взглядом, встав из-за стола и обойдя тот. Мгновение спустя она потирала запястья, пока Сенджу пододвигал к ней стакан.

— Почти угадали. Ваш отец работает у нас. У меня для вас есть несколько новостей и предложение, от которого вы вряд ли откажетесь. — Юкимура кивнула, осушив стакан. — Жена этого ублюдка не верит в то, что он был способен прикоснуться к кому-то без согласия и выдвинет обвинение, если вас отпустят просто так. — Она закатила глаза, не заметив понимающего кивка. — Я просмотрел вашу характеристику и думаю, мы можем устроить все так, что никто не придерется. Исправительные работы — вы ведь знаете, что это такое?

— Исправительные работы? — Юкимура не на шутку развеселилась. — Буду исправляться до тех пор, пока не научусь покорно раздвигать ноги? — Тобирама непонимающе моргнул. — На меня напали и чуть не изнасиловали. Я оборонялась. — Отчетливо произнесла девушка.

— Я понимаю. Вы не будете красить скамейки и убирать мусор. Ноги раздвигать тоже не потребуется. — Заверил её Сенджу, взъерошив белые короткие волосы. — Вы по образованию белый хакер. У нас есть отдел исправляющихся, тех, кто нарушил закон. Отдел по борьбе с киберпреступностью. Контракт на десять лет. Это поможет избежать судебных разбирательств, мы все возьмем на себя. У вас ведь семья, ребенок, не стоит втягивать его в эту историю.

— Это угроза? — Юкимура напряглась, но Тобирама безразлично пожал плечами.

— Нет, совет. Сейчас вы можете спокойно покинуть участок и возвращаться домой. Контракт я пришлю вам чуть позже.

Юкимура шумно выдохнула, кивнув. Она встала, покидая допросную, не прощаясь. Полицейские не пытались остановить её, покорно вернув все вещи, с которыми она была задержана. Ветер был промозглый, заставлял ежиться и недовольно фырчать, но Юкимура не открыла зонтик, накинув на себя капюшон. Она не имела представления, в какой части Токио сейчас находится. Хотелось просто идти, чтобы просто все мысли, догонявшие её со спины, растворились в этом чертовом дожде.

Было ровно полгода со смерти её первой большой любви. Будто даже Мангецу надоело однообразие её жизни, и он сам создал для неё эти испытания.

— Твоя взяла, черт. — Прошептала она, доходя до дома. — Буду жить.

Комментарий к Shift+Cmd+?

*Sublatā causā, tollĭtur morbus. Если устранить причину, тогда пройдет и болезнь. Приписывается греческому врачу Гиппократу.