Последние сантиметры — и она положила короткую плеть ему на колени, будто преданная собака, принесшая палку хозяину, и, скользнув меж разведенных колен, прижалась щекой к внутренней стороне его бедра в считанных сантиметрах от паха. Она безмолвно попросила прощения за все, что он пережил в том бою. За все, что пережили все их солдаты. За всех, кто не вернулся. Она ждала приказаний.
Сильные руки приняли стек и обманчиво нежно погладили щеку, хваля за покорность. В качестве награды он полностью отключил ток в крошечных штангах, вставленных в соски, оставив только интенсивную, возбуждающую вибрацию. Рыжие пальцы невесомо скользнули по спине и подцепили край ничего не скрывающей юбки, задирая ее. Она почувствовала, как он трогает обнаженные ягодицы, как гладит чувствительную кожу совсем рядом с прибором, что вибрирует и двигается на самых чувствительных местах ее тела. Ее лицо прижалось к явственно проступающему под джинсами напрягшемуся стволу, девушка покорно опустила ресницы, давая разрешение… нет, прося!.. делать с телом все, что ему придет в голову, и тут мужские пальцы резко подцепили тонкую лямку меж ее ягодиц и дернули, сильнее вжимая в ее тело вибратор. Мышка вскрикнула от интенсивных ощущений: спрятанные в небольшом стволе шарики терлись о кольцевые мышцы, вибромотор вжался в клитор столь сильно, что почти причинял боль. Ее отпустили, тяжело дышащую, с расширенными от внезапных впечатлений зрачками. Игрушка вновь лишь дразнила ее, заставляя напрягаться низ живота.
— Звуки, Карабина! Я не разрешал тебе издавать звуки! — Голос был мягок, он обволакивал, в нем слышался легкий укор. Она не обманывалась. В следующую секунду ей на ягодицу со свистом опустился кожаный кончик стека, оставляя после себя горящую, резко краснеющую кожу. Она сжала зубы, но громко застонала, когда вторая ягодица тоже загорелась, получив второй хлесткий удар. Вот так, да! Сильнее! Вот такой порки требует ее измученная совесть!
— Ты плохая девочка, не умеющая держать себя в руках. — Горящий след огладил кончик стека, заставив поджать хвост. Больно и нежно одновременно. Но через мгновение осторожное поглаживание исчезло, и на ягодицы, резко рассекая воздух, несколько раз резко опустился стек. Троттл не жалел сил, вкладывал всю злость на ее решение в эти удары. Она задохнулась, почувствовав долгожданный комок в горле. Прижавшись лицом к его паху и спрятав от мужчины глаза, она наконец почувствовала горячие, горькие слезы на ресницах, ее плечи вздрогнули, и Карабина позволила себе всхлипнуть, оплакивая тех, кого потеряла. Удары прекратились, и ей на голову опустилась широкая надежная ладонь, осторожно гладя по волосам, давая ей время. Прощая. За себя и за всех.
Несколько минут они не двигались, проживая бурю в душе, думая о своем. Оба на время погрузились в себя, осмысливая тот способ, которым было дано и получено отпущение, но в груди у каждого росло спокойствие.
Карабина, шевельнувшись, подняла голову и поймала внимательный, полный понимания взгляд. Облизнув губы, она сказала:
— Я готова продолжить, если… ты готов…
Прощение получено, и теперь это просто одна из их сессий. Не первая… и, она надеялась, далеко не последняя.
— Ты снова позволяешь себе говорить без разрешения? — Голос обманчиво мягок, он провел пальцем по ее губам, скользнул им в рот. Карабина тут же покорно обхватила его языком. — Думаю, у меня есть способ заставить тебя помолчать, генерал. — Он расстегнул брюки, чуть подался вперед бедрами и, обнажив ждущий ласки ствол, сделал ей знак начинать. Касаться его руками было нельзя, если он не просил этого специально, единственное, что ей было позволено — опереться на кисти с двух сторон от бедер, чтобы доставить максимальное удовольствие. Ее губы коснулись головки, теплый, влажный язык обвел ее вокруг. Мужчина усилил пульсацию на ее клиторе и надавил на затылок, показывая, какую интенсивность ласк он ждет. Головка уперлась в горло, и девушка сглотнула, вырвав первый низкий стон из мужского тела. Он задал ей темп и на минуту откинулся на спинку дивана, поглаживая по шее и затылку крепкими, стертыми рулем байка пальцами. Она почувствовала, как нереально влажно стало между ног, как запульсировала плоть от этого касания.
— Вот так, да. Продолжай. — Рыжий провел по ее спине, минул юбку и накрыл ягодицы обеими ладонями, очень аккуратно сжав. От движения навстречу она была вынуждена взять его глубже. Исполосованная стеком попка горела, но кожа отозвалась на ласку приятным покалыванием. Резкий удар широкой ладони заставил дернуться, головка скользнула в горло, заставив его инстинктивно сжаться вокруг, и девушка закашлялась. От резкой боли в истерзанных ягодицах хотелось скулить, но байкер не дал ей отстраниться, поглаживая место удара. Новый звонкий шлепок снова зажег на коже пламя. Это было дискомфортно, больно, унизительно. Невероятно хорошо. Не сдержавшись, она застонала от острой смеси боли и возбуждения.
Троттл отстранил ее от себя и, заглянув в глаза, строго произнес:
— Ты все-таки не можешь себя контролировать, я же просил: без звуков! — Его пальцы нашли оба соска и внезапно с силой сжали, до предела усиливая ощущения от вибрации. По женскому телу прокатилась дрожь, она, понимая, что разозлила его и последствий не избежать, позволила себе вскрикнуть. — Тебя нужно наказать за непослушание! — Она покорно опустила взгляд. Теперь это только игра, доставляющая им обоим удовольствие. Он завел ее руки за спину и сцепил между собой карабины на кожаных браслетах, так предусмотрительно ею надетые. Теперь ей не вырваться, даже если бы было желание. Она полностью во власти сильного, разозленного и до предела возбужденного мужчины, который может сделать с ее телом все, что пожелает.
Троттл уложил ее поперек колен и подал ей в стянутые за спиной руки край юбки:
— Держи крепко, не хочу, чтобы мне мешало. — Она покорно задрала ее, полностью обнажая попку. Ее бедра были чуть разведены, от возбуждения их внутренняя сторона была мокрая от смазки. Это не укрылось от внимательного взгляда, и мышь провел кончиками пальцев по влажной шерсти на самой границе трусиков, так близко от ее лона, что так жаждало принять его. Она заерзала на его коленях и снова застонала. — Тебе все это нравится, да? Нравится, когда тебя унижают? — На ягодицу вновь опустился резкий шлепок, звук разнесся по комнате. В глазах мышки потемнело, и мужчина на несколько секунд остановился, погладив горящую кожу, но потом снова ударил по тому же месту. Карабина вскрикнула и задвигала бедрами, пытаясь отползти от нового возможного удара. Ягодицы полыхали и наливались кровью. Сидеть в ближайшие дни ей будет не просто, а поездка на байке превратится в пытку. — Я спросил: тебе это нравится? — Хлопок и пульсация прилившей крови. Горящая кожа стала гиперчувствительной к самому легкому касанию.
— Да. Да, мне это нравится! — На бедра снова посыпались звонкие удары. На самом деле, он очень точно рассчитывал, что делать с ее телом. Она знала, что он никогда не причинит больше боли, чем ей нужно, что сейчас он внимательно ловил каждый ее вскрик, малейшую дрожь и постоянно следил, чтобы вибраторы не переставали поддерживать на нужном уровне возбуждение. Он больше не позволял ладони опуститься на истерзанную попку, а аккуратно, но сильно, хлестал по бедрам. Но ей все равно хотелось отстраниться, она была на самой грани своих возможностей, кожа полыхала и пульсировала, боль почти затмила возбуждение, и она уже была готова произнести стоп-слово, как вдруг одним резким движением он сорвал с нее белье, поднял и, не дав свободы рукам, толкнул животом и грудью в спинку дивана. Колено грубо заставило ее ноги разойтись, уверенные руки легли на бедра, а большие пальцы успокаивающе заскользили по оставленным меткам. Внезапно прохладный по сравнению с ее горящими ягодицами язык коснулся кожи и невесомо скользнул по покрасневшей, пылающей плоти. Девушка низко застонала, вздрогнув всем телом, когда его зубы осторожно сжали ее попку, и подалась назад, выгибая спину.
