========== Часть 1 ==========
Карабина застегнула браслет из толстой и очень прочной кожи. Второе тонкое запястье уже украшал его брат-близнец. Прочные металлические защелки на коротких массивных цепочках, позволяющие связать вместе руки, тихо звякнули от движения. Мышка надеялась, что он поймет намек и обязательно воспользуется возможностью сцепить ее кисти за спиной. Сегодня ей хотелось почувствовать себя беззащитной пред наказанием, ведь она его заслужила, она была виновна!
Девушка перевела взгляд на свое отражение в зеркале.
Неприлично короткая юбка из блестящего латекса, из-под которой при каждом шаге виднелись открывающие подтянутые ягодицы трусики. Торс обвивала портупея с ошейником из толстой кожи, обнажающая грудь. Яркий макияж завершал откровенно вульгарный образ марсианского генерала. Последний штрих: она вдела особые украшения, подаренные им недавно, в проколотые соски. Казалось бы, обычные, ничем не примечательные штанги, но пульт, что находился у него, был способен заставлять их вибрировать и подавать электрические разряды к невероятно чувствительным горошинам. Ток приносил больше боли, чем возбуждения, но сегодня ей хотелось пройти по самой грани того, что может вынести ее тело. Она заслужила боль.
Марсианка сверилась с сообщением: мышка сделала все именно так, как он просил.
Она очень надеялась, что и партнер сделает для нее все так, как она просила.
Впрочем, Троттл никогда не подводил.
Женщина прикрыла глаза и мгновенно погрузилась в то, что терзало ее душу и требовало чего-то большего, чем обвиняющие взгляды окружающих. Что требовало для нее казни. Или хотя бы ее крови.
Вчера они проиграли жестокий бой, принесший огромные потери силам Борцов за свободу. И это была ее, Карабины, вина: она не послушала Стокера и настояла на своем плане. Она не перепроверила донесения разведчиков и не просчитала, что Плутарк может подтянуть дополнительные силы через свои ноль-транспортеры.
За генеральское нетерпение заплатили жизнями солдаты.
Оставшись наедине с собой, перебирая личные дела погибших и искалеченных, мышке хотелось выть и последовать вслед умершим за эту ошибку. Но она должна жить. Она нужна Марсу. Даже совершая просчеты, она остается одним из самых талантливых стратегов и надеждой на обретение свободы.
Что ж, следует заплатить за свою оплошность. И пусть Стокер, положив руки ей на плечи, сказал, что она не виновата, что целая совокупность обстоятельств привела к такому трагическому финалу, душа требовала крови. Ее собственной крови.
Всю ночь она писала письма родным тех, кто погиб по ее вине.
Весь день она звонила родственникам тех, кто навсегда остался искалечен, и смотрела в их глаза, полные боли.
Она до дна ощутила их горе, их утрату, их потерянные надежды.
Смотреть в глаза матерей, узнавать, каким был каждый, кто умер по ее приказу — такой была первая часть наказания, назначенного самой себе.
Она и дальше хотела бы терзаться этой болью и виной, чтобы впредь быть осмотрительнее, не терять жизни, — но для борьбы с захватчиками нужно двигаться дальше, взять чувство вины под контроль. Генерал понимала, что это станет возможным только тогда, когда она получит не только моральное, но и физическое наказание. И прекрасно знала, кто может помочь решить проблему, подарив столь необходимую телу боль, а душе — унижение.
С Троттлом они сошлись случайно, еще тогда, когда она не была командиром и от нее не зависели тысячи жизней. Она просто была женщиной, которой нравились грубость и адреналин. Рыжий же искал ту, что готова на эксперименты и экстрим. Их первый секс случился, когда он, пристегнув наручниками к рулю «Харлея», взял ее почти под камерами военной базы, где она служила. На встречу, последовавшую за этим, она пришла без нижнего белья и в очень короткой юбке, чем они воспользовались на заднем ряду практически полного кинозала. Это сложно было назвать отношениями, они ничего друг у друга не просили и ничего не обещали. Просто приходило время, и один из них отправлял сообщение с приглашением встретиться и своими условиями. Никаких обязательств. Никаких глубоких чувств. Только желание вновь и вновь раздвигать границы дозволенного и проверять, готов ли на это партнер.
Обоих ситуация полностью устраивала. Их жизнь текла своим чередом, они не обременяли друг друга, не пересекаясь в общих кругах общения, встречаясь только затем, чтобы отважиться на очередной эксперимент, удовлетворить очередную жаркую фантазию. Так было, пока война с Плутарком не свела их в рядах тех, кто борется за мир на родной планете.
Делать вид, что они не знают друг друга, смысла не было, тем более, что друзья и знакомые не раз встречали их во время того, что казалось остальным свиданиями. Пара несдержанных касаний — и вот вся база Борцов за свободу уверена в их горячей любви и искренних чувствах. Что ж… им это не мешало, тем более что такая уверенность окружающих избавляла от объяснений, почему они время от времени оказываются друг у друга дома не очень одетыми.
Внезапно спрятанная под трусиками игрушка ожила и на пару мгновений завибрировала в ее теле, а потом в сосках резко кольнуло током, вырвав полный боли стон. Троттл устал ждать и торопил ее. Он знал, что она не любит воздействие электричества, но сегодня она просила его быть с ней максимально грубым. Ему не требовалось объяснять почему, он тоже был там и вернулся весь в крови и копоти от взрывов. Сдернув с головы покореженный шлем, едва разжимая стиснутые от ярости зубы, он доложил о потерях в отряде и, оставив осознавать цифру, ушел в лазарет к своим раненым.
Впервые за то время, что они встречались для горячего секса, ей захотелось, чтобы он обнял ее. Просто обнял и утешил. Но он был прав: это — ее вина. И будет справедливо, если один из тех, кто подчинялся ее приказам, ее накажет.
Девушка еще раз оглядела себя и, взяв в рот черный кожаный стек, опустилась на колени перед дверью. Только так, неся в зубах плетку и опустив глаза к полу, ей можно было войти. Гордость орала, что ей — свободной, независимой и самостоятельной женщине, его командиру, такое унижение противно, но она послушно поползла, как покорная сука, на встречу с тем, кому позволила себя осудить.
Дверь отъехала, и полумрак комнаты принял ее. На четвереньках Карабина направилась к большому черному дивану, на котором, откинувшись на мягкую спинку, развалился рыжий мужчина. Торс с крепкими, рельефными мышцами, был обнажен, спокойный, даже равнодушный взгляд следил за тем, как к нему двигается, словно пантера, облаченная в латекс и кожаные ремешки женщина. Ошейник с кольцом на случай, если бы он решил пристегнуть ее на поводок, портупея из полосок кожи и клепок, красиво очерчивающая небольшую, аккуратную грудь, короткая юбка, в такой позе ничего не скрывающая, черная полоска белья между ягодиц. Ему оставалось проверить только одну деталь: быстрое нажатие на кнопки небольших пультов — и в следующий миг по комнате разнесся звук мотора и тихий женский стон сквозь зубы. Он видел, как ее передернуло и шерсть встала дыбом, как закусила она губу, морщась от боли в сосках. Он улыбнулся уголками губ: она заслужила. И добавил еще немного силы тока, вызвав тихий всхлип.
Все это время девушка продолжала ползти, но явно поводила бедрами, отвечая на вибрацию анальной пробки, переходящей в бездействующий сейчас клитеральный вибростимулятор. Острая боль по груди, унизительные, немного болезненные движения внутри тела — она бы прямо сейчас струсила и остановила его стоп-словом, но зажмурилась и продолжила путь. В награду за ее решение он включил вибростимулятор, который хоть немного отвлек мышку от не очень приятных, но долгожданных ощущений.
Все же за годы, что они встречаются, Троттл прекрасно узнал, как раздразнить ее, провести по самому краю боли, вовремя приправив ее долей удовольствия.
— Неси сюда стек. — Его голос был мягок, низок и глубок. Ему хотелось подчиняться, ему было невозможно сопротивляться. Мужчина не любил, чтобы она издавала звуки без его позволения, и мог наказать даже за стон, поэтому она подавила его в себе, сжав зубами кожаную рукоятку с широким плоским кончиком. Тем более, что сегодня он очень хотел вынудить ее нарушить установленные правила, чтобы как следует выпороть. Она сжала в себе пробку, пытаясь усилить ощущения, почувствовав, что, несмотря на боль, все же распаляется от происходящего, и все ее тело передернуло. Кажется, напряжение в душе немного ушло, отогнанное унижением и дискомфортом. Но она не могла так просто позволить себе отпустить и расслабиться, ей было нужно больше унижения, чтобы хоть так, телом, единственной доступной ей монетой, заплатить за содеянное. Если бы не необходимость сохранять конфиденциальность, она бы попросила Троттла позвать пару друзей, чтобы зайти за грань отвращения к себе. Но… доверять она могла только проверенному партнеру, поэтому ему предстояло призвать все свое мастерство, чтобы унять ее боль.
