Серая мышка с улыбкой смотрела на эту сцену и внезапно ей в голову пришло, что спасший ее мужчина мог бы стать чудесным отцом.

— Троттл! Срочно на выезд! А, Модо как раз вернулся! Где носит Винни? ВИНСЕНТ!!! — откуда-то из бокового коридора к ним подлетела черноволосая женщина с косым шрамом на лице, которая одновременно умудрялась раздавать всем указания и снимать взвывшую юную девицу со своего солдата. — В пятом квадрате рейдеры и крысы! Очень много крыс! ВИНСЕНТ, ТВОЮ ПУШИСТУЮ МАМУ!!! — Она рявкнула на подбежавшего альбиноса в блестящей маске. — Где тебя песчаные драконы носят?! Взвод Огонька выезжает через минуту, еще два идут следом, строй — клином! Вы трое координируете его пики! Эвакуировать гражданских из гаража, дать дорогу мотоподразделениям! — генерал гаркнула так, что заложило уши.

Вокруг засуетились мыши в форме, кто-то схватил девушку за руку и куда-то подтащил. Она, обернувшись, кинула прощальный взгляд на серого мужчину, спасшего ей жизнь, и встретила взор, горящий красным пламенем. Мышь ободряюще кивнул ей, улыбнулся и вывернул ручку газа, на полной скорости кидаясь в новую битву за свободу родного мира.

***

Бой оказался жарким, но коротким: превосходящие силы противника не дали мышам даже шанса на победу, и генерал, оценив обстановку, отозвала своих солдат за надежные металлические ворота. Началась осада: крысы перекрыли все подъезды, и гражданские, которых вывезли из Лабиринта Ночи, снова оказались в ловушке гор. Правда, в это раз пребывание в западне обещало быть короче, а условия — несравнимо комфортнее, ведь продовольствия хватало на всех, а Карабина (так звали серую женщину-командира с шрамом на лице) обещала, что через пару недель сюда подтянутся дополнительные силы под командованием самого Стокера, и тогда блокада будет снята.

Неудобства, правда, были: гражданских пришлось размещать в казармах, не предназначенных для такого количества жителей. Черноволосая начальница, сбившись с ног, пыталась поселить всех с максимальным комфортом и при этом не допустить, чтобы к боевой технике приблизился кто-то, кому около нее крутиться не положено. Поэтому тем, у кого не было семей, предложили разделить комнаты с бойцами марсианской армии, согласившимися приютить у себя гостей. Серую девушку без имени к вечеру второго дня нашла светлая, почти белая мышка по имени Тэссен и увела к себе в комнату. Она была не бойцом, а механиком и специалистом по модернизации мотовооружения, целыми днями пропадала в гараже, ремонтируя разбитые в сражениях мотоциклы, и смело флиртовала с заходящими под разным предлогом солдатами.

Серого воина марсианка с фиолетово-черными глазами несколько раз мельком видела издали, но не успевала подойти поздороваться: каждый раз их с друзьями снова отправляли на задание, и байкеры с ревом уносились в бой. Она бы с радостью осталась здесь, на базе, помогать военным, попробовала бы забыть прошлое, но к ее большому сожалению, не умела ничего полезного для сопротивления. Не разбиралась в технике, как Тэссен или Чарли — странная, гладкокожая инопланетянка с Земли, которую привез с собой белый мужчина в серебряной маске и объявил женой. Не умела перевязывать раны и боялась крови, поэтому остаться при лазарете ей бы тоже не позволили. Была совершенно ни на что не годной, кроме одного.

Того, о чем ей в очередной раз грубо напомнили:

— Ты меня избегаешь? — она только завернула за угол — а ее прижали к стене, и мужские потные ладони проворно забрались под футболку. К горлу подкатил комок, накатила тошнота, но кому интересны ее чувства?..

— Нет, почему ты так решил?.. — Нужно заставить себя выдавать верные ответы, опустив глаза, как ей было положено.

— Потому что уже неделю мы в этом забытом Фобосом месте, и ты ни разу не нашла меня, чтобы выполнить свои обязанности! — Пальцы нашли грудь и больно стиснули, по губам полыхнуло несвежим дыханием.

Мышка зажмурилась. Все это время она действительно пыталась прятаться, пользуясь тем, что в данный момент ее мучитель потерял власть и не сможет лишить еды или запереть где-то в одиночестве. Все в их общине знали, на что ее вынуждал идти начальник лагеря, угрожая голодом и выдворением в пустыню, но предпочитали не замечать и отворачиваться. Женщины, у которых были мужчины-защитники, кидали презрительные взгляды, одинокие — смотрели с сочувствием, но помочь не могли, потому что сами были не в лучшем положении. Кто-то просто боялся, что, исчезни молодая серая мышка, внимание переключится на одну из них. А мужчины… мужчины просто поступали так же. Особенно те, которые имели в их небольшой закрытой группе влияние на распределение ресурсов. Они прекрасно знали, что никто не вступится за одинокую девушку, не имеющую даже памяти.

Чтобы выжить — приходилось терпеть, потому что больше этих грязных липких рук пугали звуки взрывов. Она не помнила, но знала, что именно из-за них в ее жизни все так, как есть. Что именно разорвавшийся снаряд отнял что-то важное, дорогое, то, что не позволяло подкрасться беде, да не научило, как защитить себя. Может быть, взрыв, отнявший память, унес и отца. А может быть — брата. Она не могла сказать, кого именно, но грохота бомб боялась до дрожи, до крика, до внезапно накатывающей тошноты.

И ей до сих пор было не понятно, как можно было отважиться под взрывами и выстрелами схватить ребенка и попытаться спрятать, а потом убегать от серого великана, принятого за врага.

— Ну так как? Разведала уже все укромные местечки, где можно спустить штаны без лишних глаз? Небось всю неделю налаживала контакты с местными солдатами? — От этих слов стало невыносимо больно, гораздо больнее, чем от ладони, безжалостно мнущей грудь. Как будто это она предлагала свое тело в обмена на еду и безопасность, а не он вынуждал расплачиваться таким образом! Как будто она… шлюха.

Не сдержавшись, мышка всхлипнула, почувствовав на щеках горячие капли жгучей обиды, и сильнее задрожала. Она знала, как возбуждали его слезы. Теперь, скорее всего, не остановит даже риск быть застигнутом в этом коридоре кем-то… Щеки запылали от предстоящего вот-вот унижения.

Внезапно что-то отдернуло от нее мужчину и девушка упала на колени, не удержавшись на ногах. Раздалось грудное рычание, хруст ломающихся костей, жуткий крик, и сквозь влажную пелену на ресницах она с ужасом увидела, как серый воин, спасший ей жизнь, на вытянутой металлической руке вздернул старшего их поселения за горло. Тот судорожно бил ногами и хлестал хвостом в отчаянной попытке освободиться, его стопы болтались где-то на уровне колен великана. Еще несколько секунд назад хозяйничающие под поношенной футболкой пальцы судорожно дергались, локоть был вывернут под неестественным углом.

— Ты что творишь, уёбок? — единственный глаз горел красным пламенем, и железный протез поднял мужчину еще выше, словно тот был всего лишь куклой, сдавил горло сильнее. Раздался полный боли жалкий скулеж, на брюках негодяя стремительно разрасталось мокрое пятно.

Мышку охватил ужас. Женщина боялась и презирала того, кто хрипел в стальной хватке ее спасителя, но смерть?..

— Модо… — Она не узнала свой собственный голос, на который даже не дернулось рваное ухо. Прочистив горло, заставила себя подняться на дрожащие ноги и приблизиться к взбешенному великану. Тонкие, трясущиеся пальчики осторожно легли на металлическую руку, отнимающую жизнь марсианина. — Модо, он этого не стоит.

«Я этого не стою!».

Серый, как будто находясь в другой реальности, обернулся и невидяще посмотрел ей в лицо. Потом, очень медленно, перевел взор на ладошку, гладящую холодное железо, и только тут смог сфокусироваться, опомнившись.

— Пожалуйста… Ты же воин, а не убийца…

Блестящие пальцы с красными фалангами разжались и, хрипя и хватая воздух, подлец рухнул к их ногам. Девушку затрясло сильнее: только в этот миг пришло осознание, что ей припомнят этот момент. Что, как только они окажутся за пределами базы и начальник гражданских вновь вернет власть — просто выставит вон на верную смерть. Или ради потехи заморит голодом. Она могла бы избавиться от него сейчас, но… что бы стало с ее спасителем, когда тот опомнился бы? Сердце чувствовало: мужчине не чуждо понятие чести, и убийство соплеменника он бы себе не простил.