(Звук падения тела на пол).

Ммм, прямо копчиком. Я судорожно охлопал свою грудь. Цел! С невероятным облегчением выдохнул, ложась на пол. Если система так будет швыряться своими субъектами, то рискует тем, что её задания некому будет выполнять. Учитывая, что справившихся чуть больше пяти процентов, аккуратнее нужно быть.

То существо… Оно почти убило меня. Ещё секунда и всё. Жаль не успел его разглядеть. Увидел только вытянутую морду на сгорбленном теле. Интересно, он разумен? Муха, севшая на лицо, дала понять — не о том я думаю сейчас. Срочно требуется привести себя в порядок. Смыть липкую грязь…

Где она? Ещё раз провёл по груди рукой уже в поиске грязи, которой я был покрыт с ног до головы. Ничего нет. Даже пыль на ботинках пропала, как и капли шурдской крови, обильно орошавшие меня. Остались только мои кровь и пот.

Перевернувшись на живот подтянул к себе вещмешок, вернувшийся вместе со мной.

Из него ничего не пропало. А на корнях лопуха, которые находились в мешке, земля имеется. Получается, система забирает всё неучтённое. В принципе логично. Своеобразное ограничение объёма переносимого. Плохо. Значит, линкор или армию хтоников с собой не протащить.

За окном уже рассвело, а значит, местные расползлись по своим норам. Кто проспаться после ночной пьянки, кто сбыть краденое и пересчитать полученную мзду, а кто зализать раны после взимания той самой мзды. Откровенно говоря, даже когда у меня были выходные и болел, я собирал остатки сил и уходил отсюда на вокзал, чтобы там отлежатся, укрывшись газетами. Ибо на шумных станциях с сотнями людей куда спокойнее и чище, чем здесь.

Район Рамерсдорф, в котором я нашёл пристанище, в каком-то смысле уникальное явление. Он изначально являлся местом размещения солдат, учувствовавших в девятилетней войне с Русландом. По окончанию войны Гетлонд расширил свою северную границу, из-за чего небольшое поселение Ауберг стало ключевой точкой на севере. За каких-то двадцать лет население с тридцати тысяч выросло до миллиона. Сюда спешно стали прокладывать новые железнодорожные ветки, создавать производство и разрабатывать угольные разрезы. Земля в городе и за его приделами стремительно начала дорожать, порой достигая действительно внушительных сумм, из-за чего новые владельцы, не важно частные или государственные, стремились использовать каждый квадратный метр, создавая предельно узкие улицы с как можно более высокими зданиями.

Но всё это не коснулось той самой части города, где располагались солдаты. Да, военный конфликт был улажен. В их расположении здесь больше не было нужды. Тем не менее земля оставалось в ведении армии. А армия, как самое жадное существо в мире, если что-то попадёт ей в руки, уже некому не отдаст. Пускай стоит без дела, пускай гниёт на складах, пускай ржавеет на полях. Ничего и не кому. Точка.

Итогом стало то что, пока город стремительно рос, огромная часть его пустовала. Только однажды канцлеру надоело выслушивать постоянные стенания чиновников и предпринимателей Ауберга по поводу нецелевого использования территории, и он подписал соответствующий указ о передачи всей освободившейся территории в ведение города. С одним «но». Запрещается сносить уже имеющиеся здания. Объяснялось это тем, что граница с Русландом всегда неспокойна. В случае очередного конфликта, срочно потребуется место под размещение солдат. Логично, зачем тратить деньги, чтобы передвинуть целую военную часть на каких-то пару километров, проще ничего не менять. Город позаботится о зданиях, а новые возведённые постройки можно будет и снести. Всяко дешевле выйдет.

Так и получилось, что в одночасье появился огромный кусок дорогущей земли. Теперь каждый, кто смог урвать хотя бы пяток метров, громоздил на своей территории самые невообразимые конструктивные помещения. Городским властям на это было плевать. Они купались в деньгах от продажи земли и принимали душ из взяток, которые им платили, чтобы они закрывали глаза на творящийся строительный ад.

Несмотря на стремительный рост города, в торговой сети империи он занял одно из последних мест. Из-за множества угольных разрезов, более холодного климата чем в остальной империи и близости к границе с Русландом, Ауберг не являлся привлекательным местом для покупки недвижимости у знати и состоятельных граждан. А стратегическое значение города исключало появление здесь прямых иностранных торговцев. Всё это и смещение военных конфликтов на юг сделало Ауберг местом, куда начала стекаться дешёвая рабочая сила, преимущественно состоящая из беженцев. Потерявшие всё люди быстро начинали спиваться и тяготеть к различным веществам.

Точно на грязном теле, стали разрастаться преступные гнойники. Власти города на такое развитие событий смотрели сквозь пальцы. Дорогой земли больше нет. Граница стабильна, а значит особой поддержки от армии ждать не приходится. А к постоянному потоку из денег уже привыкли. Тут как нельзя кстати бандформирования наводнили улицы, готовые щедро платить, только чтобы их особо не прессовали.

Это и стало точкой отсчёта превращения некогда дорогущей городской земли в рассадник самой различной погани. Крохотные улицы со множеством закоулков, которые отличались своей особой теснотой даже на фоне остального города, с различными пристройками, которых нет не на одном плане стали отличным местом для множества притонов. Подвалы заводов и фабрик, которые плотно построили ещё когда здесь были размещены солдаты, как нельзя лучше подошли под лаборатории по производству ханки и крокодила. Ядовитые отходы сливали в промышленные стоки, которые забившись, выливались на улицы Рамерсдора.

Нельзя сказать, что городские власти совсем не пытались ничего сделать. Например, те же стоки не раз хотели прочистить или вывести в другое место, но для этого нужно подобраться к коллекторам, над которыми уже давно построен чей-то дом, а возможно и чей-то бордель. В общим благое дело вызывало у жителей строго негативную реакцию. Добавить к этому практическое отсутствие водоснабжения и водоотведения. Бани конечно тут есть, но не как отдельные сооружения, а как дополнительная услуга в домах удовольствия.

Кстати, о банях. Я оттянул ворот куртки. Уууф-хх. Ну от меня и несёт. Прихватив мыло и холщовую тряпку направился к импровизированной душевой, точнее, к обычному ржавому баку с дождевой водой, стоящим во дворе. Им мог пользоваться любой из жильцов халупы, которая по нелепой ошибке считалась домом. Кто первый тот и моется, а остальные пусть ждут следующего ливня. Но тем не менее бак почти всегда полон. И не из-за того, что здесь часто идёт дождь, а из-за того, что местным обитателям мыло — это как распятье для бесов.

— Ааа, явился гадёныш!

Уже у самой входной двери за моей спиной раздался натужно скрипящий голос. Вот не было печали.

— Добрый день уважаемая Лорейн. — С самой широкой улыбкой развернулся к ней.

— В жопу засунь своё приветствие. Пока ты где-то шлялся меня завалили твоими сраными бумажками.

— Я вам очень благодарен, что вы взяли на себя труд принять мою почту.

— В жопу засунь свою благодарность! Я не намерена терпеть постоянные беспокойства из-за какого-то мелкого ублюдка. И можешь не надеется получить свои сраные письма.

— Так они всё ещё у вас? — Снова улыбнувшись спросил я.

— Не на долго. Ночи сейчас холодные. Печку ими разожгу сегодня. Но можешь их выкупить. Там три письма. Так как я сама доброта, ты сможешь забрать их за две кроны.

Ну ещё бы старая кошёлка их не сохранила. Быстро поднявшись в свою комнату, выдал вымогательнице требуемую сумму. С ней спорить и торговаться бесполезно — проще откупится. В обмен я получил три уже вскрытых заляпанных конверта.

— Простите, что доставил вам неудобства. — Вновь улыбнулся я.

— В жопу засунь свои извинения!!! — Хлопнув дверью, старуха скрылась в своём закутке.

Лорейн — здешняя дома управительница. Единственное, что её может вывести из себя — это, как не странно, улыбка. Не совсем понимаю почему. Ведь она сама постоянно улыбается, после того как по молодости её мужик ей рот разорвал розочкой от бутылки. Пасть ей кое-как сшили. Криво, неумело, из-за чего она сейчас ходит с застывшим ниже носа лицом.