А затем, не дав мне до конца погрузиться в анализ этих ощущений, он входит одним движением до конца.

Это не то, чтобы больно, хоть я и ждала, готовилась.

Это… странно. Я не понимаю, нравится мне или нет.

Темный замирает ненадолго, а потом начинает двигаться – напористо и упруго, и чувство тесноты постепенно исчезает, сменяется ощущением влажности, твердой плоти у меня внутри, скользящим движением…

Я прислушивалась к себе, стараясь отвлечься от неприятного и сосредоточиться на том, что нравится. И нравилось мне все больше. Все сильнее.

Горячо. Ярко.

Как будто фиолетовая и серебряная Вселенная. Как будто Бездна дышит голодом. Как будто каждая мышца во мне молит и кричит: еще! Приди!

Я не знаю, что должно прийти, но мне нужно это как можно скорее.

И я вгоняю ногти в спину мужчины, и кто-то из нас требовательно стонет – и это точно не он. И я двигаюсь ему навстречу, отчаянно торопясь туда, где серебряные и фиолетовые галактики порождают новые миры.

«Быстрей! Быстрее!» – мои руки еще сильнее впиваются в жесткие плечи.

И он спешит. Толкается внутрь меня. Трется. Скользит. Чтобы в какой-то невыносимо прекрасный момент мир замер. Остановился. Не только этот – все на свете миры.

А потом рухнул и разбился на осколки.

Фиолетовые. Серебряные. Ослепительные.

Эльфийская классика бывает разной. Она повторяет естественные природные мотивы, а потому может быть броской, лаконичной, воздушной, тяжеловесной…

В замке Алиэто-оф-Ксадель эльфийская классика пела оду паранойе: из спальни темноэльфийского ценителя шпионок не было ни одного выхода. По крайней мере, обнаружить сходу мне их не удалось, и чтобы попасть в ванную комнату, пришлось обратиться за помощью хозяину.

Сегодня у меня ночь откровений: я впервые в жизни была с мужчиной, впервые в жизни дала взятку собственным телом, впервые в жизни воспользовалась порталом, чтобы попасть в туалетную комнату.

Даже не знаю, что меня больше всего впечатлило.

Из одежды на мне было то, что удалось добыть – рубашка с эльфийского плеча. К моей одежде темный меня не пустил: только ухмыльнулся и руками развел, когда я, прикрытая одними волосами, остановилась у защитного контура над горкой вещей и оглянулась на него.

Ах, да. Я шпионка. Артефакты. Мало ли.

Пришлось брать, что есть. Темноэльфийская ухмылка стала шире, но этого я предпочла не заметить.

Я бы тоже ухмылялась, доведись мне увидеть, как приличный с виду разумный надевает чужую (!) несвежую (!) вещь – еще и не по размеру.

Ванная комната оказалась еще одной пещерой.

Камень пола пульсировал под ногами теплом и уходил вниз ступенями, образовывая бассейн с террасами разной глубины. Вода лилась сверху, с карниза, и знакомая мне уже подсветка, больше всего похожая на украденные с поверхности лунные лучи, заточенные в подземельях, скрещивалась на этом потоке, дробилась, рассеивалась.

«Проклятые остроухие эстеты!» – подумала я.

И в этой мысли была огромная доля зависти.

В служебных покоях, отведенных наемному персоналу, ничего подобного не было.

Вода оказалась приятно горячеватой. И, стоя под теплым водопадом, я сосредоточено оттирала с себя чужие следы и прикосновения.

Крови на внутренней стороне было совсем мало, и я поторопилась ее смыть.

Испытывала я двойственные чувства по поводу этой крови. Одна часть меня чувствовала себя уязвленной – как так, мужчина, лишивший меня девственности, этого даже не заметил?! А другая осторожно радовалась – может, хорошо, что не заметил.

А может, конечно, и заметил. Но никак не прокомментировал.

А вообще, затянула я с этой стороной жизни. Давно следовало ее изучить.

Где было до сих пор твое научное любопытство, Нэйти?!

При воспоминании о «научном исследовании» по телу прошла волна дрожи, и соски чувствительно сжались… Уж изучила, так изучила.

Эльфийский водопад падал на меня сверху, дробился о макушку и, обнимая, стекал по плечам. Глубина озера-бассейна в этом месте не доставала мне до пупка, плескалась где-то около тазовых костей, и я невольно задумалась, докуда она доходила темному.

Представила, смутилась.

Купальные принадлежности обнаружились в нише за водопадом, защищенной от сырости чарами, и, натирая себя жесткой губкой, я наконец-то возвращалась из кисельного состояния.

Что мне делать дальше?

Что бы там ни вообразил себе темный, а «тот, кто отправил меня на это задание» меньше всего был склонен мною рисковать, и продумал пути отхода. И варианты у меня были.

Я со вздохом признала, что на самом деле проще всего было бы… остаться.

Потому что мои намерения остались неизменны – я должна спасти Тау.

И пусть в этом случае мои позиции, по сравнению со стартовыми, неизмеримо ухудшатся, но если я останусь в Алиэто-оф-Ксадель, то, возможно, мне выпадет шанс добраться до намеченной цели – и тогда уж я сумею его реализовать.

Значит, старый план останется в силе, и не придется спешно верстать из ничего новый – ведь я даже не представляю, как к этому делу подступиться.

И можно было бы даже попробовать через постель, раз уж так все вышло, получить от этого Старшего дополнительные сведения. Эльфы слишком закрытая раса, что темные, что светлые, и информация лишней не была бы.

Реши я остаться – не пришлось бы улепетывать от своры мстительных Теней, как заяц от гончих…

Но я слишком хорошо понимала, что в подобных играх мне с этим темным не тягаться. Даже если не учитывать, что эльфы слышат ложь (а не учитывать это было бы безумием), старшая темноэльфийская Тень – не моего ранга противник. Не моего опыта. Он переиграет меня с легкостью, еще до того, как я это замечу, сам выудит из меня всё, что я хотела бы скрыть – вместо того, чтобы обогатить знаниями меня.

А значит…

Что ж, значит, и нет никакого выбора.

Я лежал на кровати, слегка прикрывшись одеялом, чтобы не смущать гостью, которая и так едва находила в себе силы поднять на меня васильковые глаза. Вставать и одеваться ради этого было лень, так что одеяло стало приемлемым компромиссом.

Лежал, прикрыв глаза и чутко вслушиваясь в происходящее в ванной комнате. Там журчала вода, лаская девичье тело чуть иначе, чем это делал я., и я не то, чтобы ей завидовал, но…

Ничего. Успеется.

По телу растеклась сытая истома, и общее самочувствие было – как от хорошо проделанной работы: легкое самодовольство, моральное удовлетворение и приятная расслабленность в мышцах.

Чуть шевельнув лопатками, на которых (спасибо легендарной эльфийской регенерации!) уже затягивались саднящие царапины, я с заслуженной гордостью констатировал: да! Работа по вербовке была проделана хорошо!

Есть всё же нечто притягательное в женщине, надевшей твою рубашку, подумал я, перекатывая в голове воспоминания, довольствуясь картинкой памяти, пока вербуемая (практически завербованная!) девушка скрылась из поля зрения. Что-то, взывающее к позабытым инстинктам. Что-то от признания покровительства.

Изначально программа вербовки была шире. Я бы даже сказал – глубже. И уж точно – длительнее. Но девственность озаренной гостьи несколько изменила планы.

А также – меняла вероятные расклады, позволяя, к примеру, исключить профессиональный шпионаж. Профессионалкам отсутствие опыта помеха, а не помощь. Из оставшихся версий наиболее вероятными мне виделись две: человеческий Мастер Теней разглядел в лирелей Ирондель Даркнайт то, что разглядеть не должен был, чем-то зацепил и отправил ее вскрывать сокровищницу Алиэто-оф-Ксадель.

Либо – имеет место частный интерес.

В первом случае речь шла уже о крайне серьезной утечке: особый статус озаренных вдохновением в эльфийских домах стал известен инородцам.

Был еще третий вариант: невинность озаренной – восстановленная. И значит где-то есть ценитель, под которого делалась эта заготовка. Но, во-первых, почему в таком случае лирелей не постаралась «продать» мне невинность как можно дороже? А, во-вторых, против этой версии восставал весь мой мужской опыт, возмущенно свидетельствуя, что целомудрие гостьи – натуральнейшее, без фальши, подтасовок и магического восстановления девственной плевы.