– Но если мы напечатаем денег, то будет инфляция.

– Если ты отпустишь цены на государственном уровне – тогда будет инфляция, а я не вижу предпосылок для нее. Мы не какая-то там Монголия, где кроме травы, овец и лошадей ничего нет. Мы же владеем сельхозугодиями, заводами, фабриками, недрами. Осуществляй государственную заморозку цен и все будет нормально. Скажу тебе откровенно, когда-то в будущем экономические аналитики будут с экранов телевизоров авторитетно утверждать, что Россия не сможет себя прокормить, а какая-то Канада, где 4/5 страны в дремучих лесах или вечной мерзлоте, спокойно кормит не только себя, но еще будет экспортировать пшеницу в Россию!

– Это с нашими просторами-то? Да, есть трудные дни, но у меня нет слов Саша, если ты такое видишь? У тебя есть пути решения?

– Огромное достоинство социализма – это стабильность жизни из-за отсутствия частной собственности на средства производства и гарантированность занятости населения. Так вот, наша задача с тобой, сохранив стабильность цен и гарантировав накопления людей, так наладить нашу жизнь, чтобы люди получали хорошую зарплату, а не копейки, могли спокойно потратить ее на полезные вещи, то есть убрать из жизни обычного гражданина дефицит на что-либо. Но, в тоже время, нельзя допустить появления частной собственности на заводы и землю.

Но вернемся к съезду, что еще добавить. По решению этого съезда КПСС тело Иосифа Сталина будет тайно вынесено из Мавзолея и захоронено у Кремлёвской стены. На это очень категорично отреагирует Мао Дзедун и мы окончательно поссоримся.

– Хм, лучше не выносить?

– Не знаю, но Китай очень ненадежный партнер, чтобы на него делать ставку. Они слишком «себе на уме» и преследуют только свои цели, на всех остальных им наплевать. В принципе, они в этом такие же, как США или Великобритания. Вот у кого надо учиться заботиться о своей стране, делая ее процветающей, абсолютно не интересуясь интересами других стран.

«Озадачил ты меня, «Оракул», – вздохнул Ильич.

– Ты, главное, вовремя выдавай эти сведения кому надо. Как уже говорил, ты по всем этим вопросам прежде разговаривай с Хрущевым, становясь его лучшим другом и советником. Нам же легче будет его подвинуть позже, но и не теряй связи с оппозицией.

– Это точно, надо держать руку на двух пульсах. Жаль, что ты не охотишься, одному не так интересно.

– Как гласит народная мудрость «охота – это когда тебе и ей охота. А в лесу с ружьем бегать – это так, стрелялки».

– На все у тебя присказки есть. В общем, поговорили, пора и по домам.

На этом наша охота закончилась, Брежнев высадил нас возле нашей гостиницы и окрыленный перспективами, что было видно по его мечтательно-хищному выражению лица, уехал к себе домой. Я же на следующий день повидал наших знакомых телевизионщиков, побеседовал с ними о жизни и перспективах, и через сутки мы уехали в Шахты.

Прибыв домой, мы снова встретились с теми руководителями, кто был на месте. Я довел узнанную у Брежнева информацию до народа, обрисовал перспективы, и мы стали готовиться к приезду наших эмиссаров из московских министерств, чтобы узнать результаты их переговоров по будущему руководству предприятиями. Все резервные и свободные денежные фонды мы вывели из кооперативов на зарплаты и премии. Люди также продолжали работать, но тоже были в ожидании грядущих перемен.

Вскоре стали приезжать наши директора. На наши встречи они приходили с задумчивыми лицами, только махая рукой в ответ на приветствия. За неделю собрались все руководители кооперативов. На нашем собрании актива города они с грустью говорили о том, что дошли до высоких чинов, а кое-кто и до министров, которые уверяли, что им было хорошо работать с такими руководителями, и они приложат все силы, чтобы сохранить посты директоров за нами. Но, к сожалению, есть рекомендаций из ЦК партии по поводу кооперативного движения, а против них они бессильны.

«Ну что, товарищи, значит, перейдете на научную работу или станете начальниками отделов и инженерами. К сожалению, в следующем году мы будем провожать на пенсию ряд наших руководителей, в том числе и меня. А может быть это и к лучшему, что мы уйдем на покой в это время – нервы здоровее будут», – сказал Горяев.

«Да, мужики, все помнят, что с 1-го января будет реформа денежная? – спросил я. – В общем, не суетитесь, поменяете спокойно все деньги 1 к 10 и будет вам счастье».

– Уверен, что не будет засад каких-нибудь?

– Нет, как написали в газетах, так и будет. Я лично дождусь реформы, а в сбербанке мне просто проиндексируют мои вклады.

Дома Лена тоже была в удрученном состоянии, но радовало лишь то, что к концу года мы должны были полностью завершить выпуск двух телеспектаклей и трех полнометражных мультфильмов. Поэтому работа в студии кипела, чтобы за декабрь сдать работы заказчику – Государственному комитету по радио и телевещанию, поделить гонорары и закрыть финансовый год. Студия раньше была кооперативной на самообеспечении и не зависела от Москвы. Нам нашу независимость припомнили. Стало известно, что студия полностью входит в систему Госкино СССР с централизованным финансированием. Вначале речь шла об урезании финансирования, а затем на собрании руководства Союза кинематографистов и Госкино было принято решение объединить нашу студию, невзирая на наличие призов международных кинофестивалей и мировой известности с «Союзмульфильмом». С большим сожалением киноспециалисты готовились к переменам в своей жизни. Некоторых пригласили в Москву, большинство же должны были искать себе новое место работы. Здание киностудии отходило городу под административные учреждения.

– Ничего, Лен, все это временно, найдется и тебе новое дело, а пока поработаешь в народном театре.

Возраст свое брал, желание чего-то доказывать прошло, шла переориентация жизненных приоритетов. Многие наши актрисы и артисты, в том числе и мои супруги, завершили выступления в танцевальных коллективах и в постановках народного театра. Ну, что же, у них теперь были иные интересы, да и обстановка в городе в связи с изменением привычного ритма жизни, не располагала наших руководителей и их жен к искусству. Предстояла борьба за власть и теплые должности.

В Кремле кипела закулисная работа, строились планы, создавались тайные союзы, разрабатывалась стратегия борьбы за власть групп и отдельных личностей. Брежнев дозировано выдавал информацию Хрущеву и ряду оппозиционеров, вращаясь в орбите сразу двух лагерей – Хрущева и Шелепина.

– Леня, ты уверен с Кеннеди и Кубой?

– Никита Сергеевич, как в вас уверен!

– Ладно, погодим – поглядим, что ты там «наонализировал», аналитик ты наш, тем более до выборов осталось меньше месяца. Я лично думаю, что выиграет Никсон, он опытнее и политический вес у него посерьезнее – вице-президент США. Тем более у власти республиканец Эйзенхауэр, как и Никсон.

– Никита Сергеевич, президентом станет демократ Кеннеди.

– Вот как состоятся выборы, подумаем и с Кубой, и с Северной Кореей – усилим им помощь, да и о размещении ракет подумаем, и с Эфиопией.

Новый год мы встретили дома в кругу семьи. Затем отметили народные праздники типа Рождества и Крещения, потом день рождения Александра младшего.

С января 1961 года ничего кооперативного в городе не осталось, ни нашего «Гелиоса», ни небольших артелей или бытовых кооперативов. Менялась советская эпоха, ушли в прошлое 50-е, а впереди нас ждали 60-е годы, начиналась другая жизнь.

В Москве расширялся штат работников Госплана, ведь с каждым годом на них падала гигантская нагрузка по планированию производства на заводах и фабриках огромного перечня продукции всей необъятной номенклатуры товаров, причем без всяких компьютеров, а всего лишь с помощью печатных машинок, деревянных счет и логарифмических линеек.

С благородными целями им в помощь где-то в недрах нескольких НИИ радиоэлектроники под эгидой Глушкова и Китова рождался или уже родился советский суперкомпьютер с перфорированными карточками и рулонами ленты, на бумаге разрабатывалась Глушковская единая электронная сеть, которая должна была связать города и предприятия страны. Однако она как-то планово накрывалась «медным тазом», потому что руководство страны не хотело понимать перспектив, да еще и активно сопротивлялось прогрессу, ссылаясь на слишком большие затраты по ее внедрению. Плановая экономика во всем, даже в планировании количества шурупов или носовых платков, вступала в свои права на всей территории огромной страны. Вот так зарождалась основа будущего тотального дефицита, когда руководители абсолютно не были заинтересованы в насыщении рынка товарами, которые покупают, а только выполнением объемных показателей плана.