Как было решено на совете «шахтинской стаи» в декабре 1960 года я отправился в Москву, чтобы заручиться поддержкой уверенно набирающего политический вес Брежнева. Прибыв в столицу, первым делом мы с Сандагом направились к Мессингу, чтобы совместно обсудить мои планы. Этот человек мог посоветовать что-то неординарное. Вместе с тем, Мессинг был слишком известной фигурой, чтобы таскать его на такие мероприятия, но повидать и посоветоваться с ним я считал необходимым. Мне не хотелось, чтобы судьбоносные для меня решения попали в зависимость от настроения Брежнева или какой-либо случайности. Тот же секретарь, сидящий в его приемной, вполне мог вычеркнуть или вообще не записать нас на прием, и чтобы я делал тогда? Сандаг, как и Мессинг, были моим тайным оружием в борьбе с государственной бюрократией. Обговорив методы и план действий, я направился на прием к Брежневу. Естественно, с помощью высших сил на прием я попал без очереди в удобное для меня время.

– Здравствуй, дорогой! Рад видеть тебя, Александр!

– Здравствуй, Леонид, тоже очень рад тебя видеть! Ты уже сделал очень хорошую карьеру, но это только середина твоего пути!

– Ты когда-то сам сказал, что меня ждут великие дела, вот я и приступил к их воплощению. Что привело тебя ко мне?

«Леонид, хотелось бы тебя повидать без официоза, как боевого товарища, поэтому давай пообщаемся где-нибудь на природе», – сказал я, обведя кабинет рукой, показав, что его могут прослушивать.

Леонид сразу понял, в чем дело, и принял условия игры: «О чем разговор, давай в эту субботу встретимся, подъезжай ко мне домой, тебя пропустят. А там на охоту и съездим, да боевую молодость повспоминаем».

Я вышел из кабинета, где в приемной ко мне присоединился Сандаг.

– Как прошло внушение, Сандаг?

– Нормально, сопротивление воздействию он не оказывал, никакого "прикрытия" или "блокировки сознания" на нем не заметил.

– Тогда надо решать наши дела, пока он обычный партийный вождь, а не Генсек, тогда это, может быть, будет тяжелее.

Эту пару дней мы погуляли по Москве, сходили в мавзолей и посмотрели на Ленина, повидали наших московских друзей и знакомых.

В субботу, в назначенное время, мы с Сандагом были возле многоэтажного дома, где жили высокие сановники, адрес которого мне назвал Брежнев. Леонид вышел с зачехленным ружьем, личный шофер подогнал "ЗИМ" и мы отправились в один из подмосковных заказников, где проводили время и охотились сильные мира сего.

– Саня, ты пострелять не хочешь? Ты же боевой офицер, разведчик, стрелять хорошо должен.

– Лёнь, я давно не палил из ружья, так что не хочу выстрелить в небо и промахнуться.

– Ха, как ты сказал? Выстрелить в небо и промахнуться, надо будет запомнить. Но все равно, рука у тебя должна быть еще крепкая, ты же лет на 10 младше меня?

– Почти, я 1914, а ты 1906 года, а на войне так вообще разница годов не чувствовалась. А об охоте – не люблю я стрелять в животных. Вот в человека – без проблем, а в животных не могу, только, если очень надо будет.

– Ну да, а я вот заядлый охотник, как был раньше, так и остался им после войны.

В общем, настрелялся будущий вождь от души, а затем мы сели закусить её самую, беленькую, а заодно и поговорить. Махнув по рюмочке за Победу, за жизнь и за удачу, перешли к нашему разговору.

– Саня, так о чем хотел поговорить со мной?

– Хотел поговорить о двух вещах: о себе и о тебе, с чего начать?

– Давай с себя, а меня на закуску оставим.

– Хорошо, Леонид Ильич, давай начну о себе. Есть у нас в стране город Шахты, в котором построено много заводов и производств поменьше, которые мы, а именно, я и группа однополчан, а кое-кого ты знаешь лично по Новороссийску, с 1945 года подняли с пустого места. Жаль, что ты к нам не приедешь, у нас такой санаторий, не чета, вашим правительственным.

– Что, лучше?

– Однозначно по все параметрам, начиная с отделки и заканчивая организацией отдыха. Так что, если вдруг решишь выделить недельку для отдыха, то милости прошу. Все это было кооперативным, но с этого года, как ты знаешь, все стало государственным. Вот и потянулись к нам руки областных чиновников, желающих подмять под себя эти заводы, что, по сути, равнозначно их развалу. Бывших наших руководителей желают оттеснить от руководства и просто уволить.

– Саш, это не в моей компетенции, тут я ничем помочь не смогу. Насколько я слышал, есть неофициальное указание, чтобы на все крупные кооперативные предприятия назначить новых директоров из проверенных номенклатурных кадров. Ты же знаешь, что крупных не так уж и много, а все ваши, пожалуй, что в 30 крупнейших кооперативов страны входят. Так что, боюсь, что придется твоим парням искать новую работу.

– Не знал об этом указании. Но парни сами поехали решать эти вопросы, может быть, что-то у них и получится. Но вот то, с чем я хотел к тебе обратиться, следующее. У нас есть первый секретарь горкома Горяев, фронтовик, бессменно руководящий городом с 1945 года, превратившим его из разрушенной деревни, в современный цветущий город-сад. Вот его теперь выталкивают на пенсию, поэтому обязательно нужна его замена на нашего человека, например, на председателя исполкома Недогарова. Без пушистой руки и прикрытия из Москвы этого не протолкнуть.

– Я думал, ты для себя будешь это просить место.

– Нет, для себя я буду просить место под твоим руководством в Москве. А вот мое присутствие рядом с тобой и негласная поддержка тебя и твоих действий поможет тебе в будущем. Впрочем, это уже относится ко второму вопросу о твоей судьбе.

– Все понял, переходи ко второму вопросу.

– Леня, в 1964 году на съезде КПСС ты должен будешь стать Первым секретарем, а позже в 1966 году, с твоей подачи, снова будет введена должность Генсека партии.

– Мы сможем скинуть Хруща?

– Сможем. Моя команда поддержит тебя в любых начинаниях, вплоть до физического устранения наших врагов, а значит, врагов страны. Но тайные оппозиционные руководители страны хотят сделать все по закону, в том смысле, чтобы не устранить физически Хрущева, а снять его голосованием на пленуме. Из-за этого будет много мороки, но мы победим.

– Хрущев верный ленинец.

– Может он и верный ленинец, но, как руководитель государства сделал много ошибок. Когда Хрущева сойдет с политической арены, Уинстон Черчилль скажет: «Я всю жизнь положил на борьбу с коммунизмом и Советами, но не смог сделать во вред коммунизму и трети того, что сделал Хрущев».

– Так и скажет?!

– Осталось недолго времени ждать, прочитаешь еще в докладах дипломатов. Впереди нас ждут 2-3 неурожайных года, а из-за непродуманной сельскохозяйственной и финансовой, скажу больше, глупой политики Хрущева, в стране наступит серьезный голод с урезанием и даже невыплатой вовремя зарплат. В Новочеркасске это закончится расстрелом демонстрации трудящихся, которые выйдут, протестуя против поведения местных властей. В общем, страну ждут большие потрясения, поэтому Хрущева надо менять. Хрущев как человек совсем не дурак, он хитрый и по-житейски очень даже умный. Я же говорю о нем, как о руководителе государства – он деятельный дурак, а если сказать корректно, то он слишком искривлено воспринимает реальность, поэтому опасней вдвойне.

«Задал ты мне задачку. Генеральный секретарь, говоришь, это хорошо звучит», – не слушая меня, вслух размышлял Брежнев.

– Генсек Ильич, это еще лучше звучит. Хотя Шелепин, Подгорный и группа товарищей сразу поставит перед тобой условие, что ты временный человек в кресле первого лица страны.

– Да, второй Ильич, это приятно. То есть как это временный?

– Да вот так. Все хотят быть главными: и Суслов, и Подгорный, и Косыгин, и Шелепин, и другие.

– Так дело не пойдет, мне надо удержаться.