– Зачастую переезжают не от большой ненависти к одной стране, зачастую переезжают от большой любви к другой стране.

– И что же вы, сильно влюблены в Великобританию?

Парень немного отодвинул рукав куртки и Эзра мельком взглянул на татуировку:

– Я бы не менял в этом городе ничего, кроме погоды, – произнес скорее самому себе Роберт, пряча саму надпись под рукав кожаной куртки.

– Это применимо к любому городу, – попробовал посопротивляться Эзра.

– Взгляните на Лондон. Дориан Грей говорил о нем, – парень впервые за поездку улыбнулся, правда, скорее всего, своим мыслям.

– И все же Лондон вы любите больше, чем…

– Чем Лодейное поле? Безусловно, – Роберт заметил непонимание на лице таксиста, – это так город называется.

– Но почему?

– Почему я люблю эту страну больше? Потому что она подарила мне больше приятных воспоминаний. Потому что со страной, где я родился, у меня возникают плохие ассоциации. В той стране случилось кое-что плохое.

– Вы сбежали оттуда поэтому?

– Для русского человека оскорбительно слово «Сбежать», но да, я сбежал.

– От закона? – Эзра напряженно сжал руль двумя руками, заподозрив молодого парня в причастности к опасной преступной группировке.

– От себя, – парень снова запустил пятерню в волосы.

– Неужели вы первый человек, которому удалось сбежать от самого себя?

– Не удалось, – Роберт вздохнул, не зная, что еще добавить.

Эзрас встал в большую пробку, какая обычно образовывалась около одиннадцати утра.

– Можем опоздать, – констатировал он, обращаясь к парню. Тот достал из кармата телефон и посмотрел на время.

– Уже опоздали.

– Мне жаль.

– Что вы, вы не виноваты, это я слишком поздно понял… Понял, что опаздываю. Догнать самолет и правда нельзя.

– Догнать и правда задача невыполнимая, но что, если сесть на другой рейс.

– Иногда нам необходимо опоздать на самолет, чтобы понять, что хотим поехать поездом. И ждать другого рейса нет смысла.

– Но вы все равно хотите поехать в аэропорт?

– Думаю, да, помимо своего самолета, я должен был увидеть сегодня и другой. К нам должен был прилететь стажер. Насколько я понял своего ненормального, в хорошем смысле начальника, стажёр обладает недюжинным талантом и прямо-таки горит энтузиазмом.

– Как и вы когда-то?

– Как и я, – парень кивнул и убрал телефон в карман кожаных брюк, – раз уж мы опоздали уже. А стажер без меня никуда не уедет, мы можем скоротать время за кофе и хот-догом, умираю от голода.

– Но ведь он будет ждать?

– Мы можем простоять в пробке полчаса, и так и не двинуться ни на йоту, а можем, – парень подмигнул, – свернуть на небольшую улочку, и спустя те же полчаса быть у Хитроу…

– Как пожелаете, – Эзра улыбнулся. Ему раньше никто не предлагал выпить кофе по дороге. Мужчина свернул направо на небольшую улицу, Эзра увидел небольшое кафе, размером не больше пяти квадратных метров, и молодой человек вышел из машины, уже через минуту, садясь обратно.

– Сколько вам нужно отдать? – Эзра полез в карман за деньгами.

– Нет-нет, сэр, – парень вручил ему бумажный стаканчик с кофе и сэндвич, – хот-догов не было, зато были эти прекрасные сэндвичи, приятного аппетита.

Эзра спорить не стал, и отпил немного кофе. Обычный капучино, который делали на самых дешевых кофе машинах в кафе, которые менялись чаще чем перчатки главной леди их острова в период приемов послов из разных стран. Неприлично часто, то есть.

Они молча жевали свою еду и запивали кофе без сахара, как вдруг на капот Черного Кэба запрыгнул черный кот, с интересом рассматривая пассажиров, жующих бутерброды в машине.

– Красивый, – произнёс парень, еще не дожевав сухую ветчину.

– Точно, – согласился Эзра, рассматривая наблюдавшего за ними кота. Тот был статным, гордым, даже язык не поворачивался назвать такого котом. Это был молодой мужчина, с зелеными глазами, будто сверкавшими на солнце бензиновыми пятнами, окружавшими узкий зрачок. Глазами, искрившимися по меньшей мере интеллектом, по большей – гениальными идеями или даже коварными планами. Поступь была мягкая, будто он и вовсе не касался капота. Уши смотрели вверх, и не думая прижиматься от страха, ведь это он был здесь главным, и вздернутый нос был тому подтверждением. Кожаный нос, блестящий на солнце казался опущенным в черный мазут шарнир, выпавший из-под капота старенькой машины, проезжавшей мимо.

– Так хочется забрать его с собой, – Роберт отложил пакет из-под пребывавшего ныне в животе, сэндвича, и допив кофе, поставил пустой стакан на приборную панель.

– Он кажется бездомным, – кивнул Эзра, заметив, что у ушей появились уже от уличной жизни кровяные расчесы. Да и шерсть казалась уже не такой блестящей, какой была изначально. А один глаз был и вовсе заплывшим, вероятно от простуды, которую не приходилось долго ждать после таких то морозов в Лондоне последние несколько дней.

– Пора? – Эзра завел машину и бездомный кот, испугавшись видимо, звука заводимого мотора, махнув на прощание хвостом, растворился в узком проеме дома, где обитала тонувшая уже в долгах кофейня.

– Этот кот был похож на кота моего друга. – Роберт снова сжал руки в замок, кажется, собираясь говорить, не об особо то интересной теме.

– Был похож? И что же… Случилось?

– Ничего не случилось. Он просто умер.

– От чего?

– Вернее спросить, из-за чего, а еще лучше – из-за кого… – задумчиво произнес молодой человек, нервно дернув носом.

– Неужели из-за вас?

– Может я напрямую и не был связан с его смертью, но каждый раз, когда я закрываю глаза ночью, я вижу, как он падает со стройки второго этажа, прямо на спину… И смотрит на меня.

– Вы были виноваты в его смерти? – Эзра выдохнул. Он на самом деле сейчас не хотел, чтобы Роберт отвечал. Но когда задаешь вопрос, то на самом деле всегда хочешь узнать ответ. Где-то в глубине души все же хочешь.

– Не бывает на мой взгляд виноватых в чей-то смерти, если вы погибли оба, то никто из вас не виноват.

– Но…

– Когда я толкнул его, – продолжил парень, перебив Эзру, – я не специально… Когда я толкнул его, я тут же попытался схватить его за руку, поймать и извиниться… Но мне просто не хватило…

– Мгновенья, – закончил мужчина и Роберт кивнул, – нам всем порой не хватает мгновения, чтобы спасти кого-то, чтобы спасти себя, и чтобы исправить… исправить то, чего на самом деле-то не хотели.

«Неужели я пытаюсь оправдать его»? – пронеслось в голове Эзры перед тем, как они свернули на парковку у аэропорта.

– Когда он упал, он не погиб. Он остался инвалидом. Тот, кто всегда был таким активным человеком, он… Он просто перестал быть собой. У его родителей не хватало денег, и я отдавал все свои заработки им, чтобы помочь.

– Родители знали, что ты был виновен?

– Я не был виновен! – закричал Роберт, вцепившись пальцами в собственные коленки. – Я им не был!

Эзра кивнул и спустя минуту молчания, Роберт продолжил:

– Они не знали, что я как-то связан с этим. Он не рассказал об этом. А я продолжал помогать даже тогда, когда уехал в Лондон.

– Вы уехали? Оставили его?

– Я не оставил его, я просто двигался дальше. Я просто пытался двигаться дальше. Вот и все.

– И далеко продвинулись?

– Ни на сколько. Я уехал, но… Эта ситуация, она жила во мне. Я отправлял деньги с каждой зарплаты, когда вдруг не получил письмо. Тогда вся моя зарплата была спущена на алкоголь, это было…

– Что за письмо?

– Письмо, где его мама писала о… – голос Роберта задрожал. – Где говорила о его смерти.

– От чего он умер?

– А от чего умирают, когда не любят себя, потеряны и не видят будущего? От собственных рук, конечно.

– И он больше никогда не был со мной. Знаю, я уехал задолго до того, как он. Как он… – Роберту едва хватало слов, чтобы закончить мысль, – Но у меня было ощущение, что когда я был здесь, в Лондоне, я все еще находился там. Я все еще жил тем днем и все еще пытался… Пытался остаться там.