Обычно сюда набирали малолетних преступников и трудных подростков, а вот попавших сюда с рождения было не так много, но преимущества были очевидны – такие, как я, становились лучшими.

Так или иначе, по прошествии времени, к Гарияну были смешанные чувства. Колеблющиеся от благодарности до ненависти.

– Твоя оплата уже подготовлена, – махнул он рукой.

– Ты не дождался отчета?

– Я в тебе не сомневался.

Пожав плечами, я развернулась с намерением уйти.

– Это не все, – остановил он меня, протягивая папку.

– Я только вернулась! – возмутилась я, перехватывая бумаги.

– Задание не терпит отлагательств.

В папке находились фотографии трех людей. Все они были наемниками. Пат, Вебр и Хоун. Фамилии здесь были не приняты, но Верб точно был мне известен. Я подняла бровь, выказывая крайнюю степень удивления.

– Обезвредить? – уточнила я.

– Разобраться, – нахмурился Гариян, – они исчезли при выполнении заданий. По одиночке.

Я удивилась еще больше и посмотрела на место назначения. Передо мной была карта, изображающая полуостров Маоха. А тонкий красный карандаш пометил тропический лес где-то на отдаленном острове, не имеющем строгого названия. Больше не было ничего.

– Джунгли? – удивилась я, – это все координаты?

Наставник развел руками. Понятно – значит подробностей не будет. Нужно понять причины их исчезновения или, если точнее сказать, понять на месте кто отлавливает наемников, а, следовательно, наносит ущерб репутации гильдии.

– Задание срочное, – прервал мои мысли мужчина.

– Не пойдет, – покачала я головой, – мне нужен этот день.

Сдвинув брови, Гариян хотел что-то спросить, но, передумав, кивнул, после чего забрал папку. Правила требовали выдавать информацию только накануне отбытия.

– Передать привет? – уточнила я.

Но ответом была тишина. Это вошло в традицию – ни разу не было положительного ответа.

Заскочив за наградой и сдав амуницию с последнего задания, я снова села в машину. Мне предстояла дорога в территориальный округ Бартона. Там находилась лечебница для психически нездоровых людей, принадлежащая, конечно же, гильдии. К сожалению мой путь лежал именно туда.

Обычно я провожу там немного времени и вечером смогу быть дома и, теоретически, могла отправиться на задание и завтра, но мне понадобится моральный отдых после посещения больницы.

Потратив три часа на дорогу, я остановилась у широкого здания, огороженного высоким закрытым забором.

Помню свое удивление, сопутствующее моему попаданию сюда впервые. Было лето и при входе открылся невероятный вид на роскошную зеленую территорию. Широкая дорожка, мощенная брусчаткой, была обрамлена яркими цветами, периодически прерываемые лавочками.

По бокам дорожка разветвлялась на извилистые тропинки, ведущие в парковые зоны и небольшие открытые беседки. А по центру располагался высокий фонтан, бьющий из земли. Восхищение красотой быстро сменилось изумлением от поведения прохожих, находившихся на прогулке. В темно-бежевых балахонах заторможено бродили люди с пустыми глазами и плавающими походками, озирающиеся на окружающую действительность так, будто ее не существует. Между ними взгляд натыкался на врачей в белых халатах, из-под которых виднелась темно-бирюзовая форма.

Встретившись взглядом с одним из пациентов, я тогда жутко испугалась, но храбро нахмурилась, сжав кулачки.

– Эй, остынь, амазонка, – сказал Гариян, – они безобидны.

– Почему они такие?

– Они больны, – после небольшой паузы ответил тогда еще молодой мужчина.

– Как мама? – с печалью спросила я.

– Именно, пора вам познакомиться, как считаешь?

В тот момент я была на седьмом небе от счастья, но виду старалась не подавать, потому что за эмоции нас наказывали. А быть побитой мне не хотелось. Наставник позволил нам остаться наедине, если не брать в расчет врача.

Молодая женщина, несмотря на болезнь, признала во мне дочь и, казалось, помолодела сразу, как только мы встретились.

В первый раз мы пробыли здесь не долго, но с тех пор, время от времени, Гариян провожал меня на новые встречи, постепенно увеличивая время пребывания в больнице.

Мама часто рассказывала мне истории о параллельных вселенных, и я с упоением слушала ее, ведь сказок перед сном в гильдии не было, а рассказы матери казались живыми и настоящими. Ловя и запоминая каждое ее слово, я верила всему, что она говорит, лишь с возрастом поняв, что все эти истории – плод воображения сумасшедшей.

Пару лет мне удавалось жить в счастливом неведении о буйстве своей матери, но однажды мне пришлось его наблюдать. Самалия, так зовут мою маму, рассказывала о волшебном поле, по которому она любила гулять в детстве, а тысячи звезд лежали прямо у ее ног, стоило только дойти до воды, охраняемой русалкой. Упоение вымышленным рассказом перешло в громкое повествование с сумбурными вставками и резкими жестами. А в глазах разжигался нездоровый блеск, приравнивая ее облик к остальным больным. Врач, что следил за ее поведением, расслабленный по началу, встрепенулся и подошел с намерением успокоить маму, но она, выбросив руку, нанесла ему точный удар в челюсть, отправляя того в нокаут. После этого она больно схватила меня за руку и потащила куда-то, разгоняясь до такой степени, что мои ноги еле касались земли. «Бежим!» – кричала она.

В итоге все больные переполошились и, раскинув руки, возбужденно бегали по территории, вторя матери. Все в совокупности настолько выбило меня из колеи, что я утратила способность рассуждать здраво и не сопротивлялась.

Ее остановил Гариян, которому пришлось сделать подсечку и отправить нас вместе с мамой прямо на густую траву.

Этот день отпечатался в моей памяти и заставил сделать небольшую передышку в посещениях. Однако спустя некоторое время, я смогла уговорить наставника отправиться туда вновь и встречи продолжились. Правда после того инцидента маму периодически выбивало из реальности и каждый раз при этом она показывала крутой нрав. Но ни разу гнев не был обращен на меня, видимо, поэтому я продолжала посещать ее и не переставала любить. Со временем что-то поменялось и мама стала более отрешенной и безропотной, скорее всего, связано это было с изменением курса лечения.

Стоило мне чуть подрасти, как Гариян начал отпускать меня одну, оповещая врачей о моем прибытии. Так как это было учреждение, сотрудничающее с гильдией, препятствий нам не чинили.

Таким образом виделась я с мамой не менее пары раз в месяц и наставник, к сожалению, усмотрел в этом рычаг давления. Дело в том, что мое поведение никогда до этого не отличалось примерностью, и наказания в виде избиений не помогали. Но вот запрет на посещение матери сделал свое дело. Теперь за каждую провинность я лишалась возможности видеться с ней.

Если уж в цитадель тяжело попасть, то сбежать также не представлялось возможным. Однако в шестнадцать лет я все же осуществила такую попытку. Она вышла удачной, все-таки меня неплохо обучили, а, может, повезло в том, что стража не ожидала. Мне бы тогда задуматься об этом, но окрыленность свободой пьянила, а излишняя самоуверенность мешала анализу окружающей действительности.

Так или иначе, я сбежала и пробралась на территорию больницы, в которой меня, конечно же, ожидали. Здесь же в беседке состоялся долгий разговор с деканом факультета разведки. Мне спокойно, но доходчиво объяснили, что стоит мне уйти из гильдии, как спонсирование лечения моей матери прекратится. Более того, учитывая, что мать являлась осужденной и была перенаправлена в лечебницу прямо из камеры для особо опасных преступников, ни для кого не будет удивлением, если Самалию приговорят к смертной казни сразу, как только она выйдет отсюда.

Это остудило мой пыл и привязало к гильдии как ничто не могло бы в этом мире. Даже если мне чудом удастся выкрасть маму и забрать отсюда, это ничем не сможет помочь. Я видела ее приступы и лечение ей действительно необходимо, а эта больница является одной из лучших в округе. Да и вообще искать что-то лучшее не имело смысла. Если я сбегу, мне потребуется исчезнуть от взгляда гильдии, что само по себе очень сложно, а с человеком, требующим специализированную помощь и привязанным к больницам – просто нереально. Поэтому теперь выполнение заданий является гарантией жизни матери в комфортных условиях и с должным врачебным уходом.