Старик умел нагнать тумана. Не даром за ним водилась репутация не то, чтобы полоумного, но точно "не от мира сего". Многие из студиозов в прежние годы откровенно побаивались его и сочиняли про него всякие страшилки с убитыми младенцами и тёмными ритуалами. За те два года, что Сэм жил со стариком, из действительных ужасов он видел лишь огромных крыс, рыскающих в погребе, и кровавую харкотину учителя, когда тот заболел в прошлую зиму. Конечно, неизвестно, что хранилось в тайной комнате. Но места на жертвенный алтарь, учитывая, что там же размещались ещё и лабораторные столы, в комнатушке хватило бы навряд ли.

   Просто ему нелегко расставаться с тем, что он скапливал всю жизнь. Вот и чудит. И его понять можно. Сэм постоял ещё немного на воздухе, дабы просвежить голову. Затем вошёл в дом, накрепко заперев за собой дверь.

   Последние закатные отблески между тем тускнели. А ветер всё гнул ветви вишен, нещадно срывая с них цветастые наряды...

   Старик копошился на кухне, разжигая огонь под плитой, на которую был водружён крутобокий чайник. Сэм скинул плащ и перенёс корзину на стол. Учитель дёрнулся к ней, но вспомнил, что там лежит вовсе не еда.

   - Пусть пока здесь постоит, - сказал он. - А ты сходи до погреба, там вроде ещё копчёный окорок оставался. Перекусим быстренько и за дело.

   Сэм пожал плечами и не стал мешать организовывать им поздний ужин, хотя обычно этим занимался он сам.

   В отведённой ему комнате царил мрак, в котором едва угадывались очертания узкой кровати и стоящего возле неё сундука с вещами. Окна они всегда занавешивали, чтобы с улицы не было видно, что делается внутри. Обстановка у старика выглядела ещё более аскетической. Можно подумать, что там обитал строгий монах, а не уважаемый в своё время учитель алхимии, по совместительству являющийся широко известным в узких кругах составителем леченых снадобий на все случаи жизни. Следующими шли две смежные комнаты - малая, устроенная под складское помещение, и большая зала, оснащённая в лабораторию. Воздух во всём доме был пропитан въевшимися в стены сернистыми испарениями, но здесь их дух ощущался особенно явственно. Раньше целительные составы готовил сам старик, а Сэм помогал ему. Теперь всё обстояло скорее наоборот. Сегодня, впрочем, колбам и склянками в лаборатории не суждено наполниться бурлящими декоктами. Сегодня они будут работать в кабинете у учителя.

   Сэм свернул в тесный закуток, где располагалась ведущая в погреб дверь. Надо было зажечь лампу, чтобы не лазать в темноте. Но возвращаться лень, а где лежит окорок, он помнил и так.

   Он распахнул дверь, и из погреба пахнуло сыростью, застоявшимся холодом и овощной гнилью. От двери вниз, в совершенную тьму, уходила крутая лестница. Держась за перила, Сэм начал спуск. Ступени под его сапогами жалостливо скрипели, словно плакали. Послышался шорох убегающих маленьких лапок с цепкими коготками. Или показалось. Надо бы им завести кошку, чтобы не казалось. Но старик говорит, что он чихает от кошачьей шерсти. Вот ведь выдумал.

   Здесь осторожнее. Старик велел вынести сгнившие доски, чтобы перестелить пол к зиме. Он убрал пока лишь половину и теперь как бы ни сломать себе ногу. Сэм ступил на голую землю, раздавив что-то мягкое. Должно быть, выкатившуюся из ящика картофелину. Кожа его уже успела покрыться мурашками.

   Он немного постоял, продолжая держаться за перила лестницы, надеясь, что глаза хоть немного привыкнут к темени. Но, если он и стал видеть лучше, этого никак не ощущалось. Прямоугольник оставленной им открытой двери вырисовывался лишь чуть более светло-серым контуром на сплошном чёрном фоне. Рассеянный свет с кухни почти не доходил сюда.

   Ладно. Не нужен ему никакой свет. А если и дальше продолжать стоять столбом, можно вовсе задубеть. Он отпустил перила и осторожно пошёл во мрак. Обыскивать в слепую прикреплённые к стене полки оказалось тем ещё удовольствием. Где этот окорок? Не могли же его крысы утащить? Хотя эти утащат, что угодно. Ладонь шарила по полке. Связка чеснока, маслёнка, палка конской колбасы. Всё не то.

   - Бездна! - Сэм резко отдёрнул руку. Приблизил указательный палец к самым глазам, надеясь что-то разглядеть. В этом чёртовом мраке он засадил себе под ноготь здоровенную занозу! Ничего не видно. Бездна! Сэм попытался вытащить заносу на ощупь. Стало только больней. Тогда он засунул палец в рот и выдернул её зубами. Язык ощутил солёность крови.

   И тут он вспомнил, что вчера положил остатки окорока на соседнюю полку, а на этой хотел прибраться, да так и забыл.

   - Тупица! - Надо будет обработать рану, а то не подхватить бы какую заразу. Кругом плесень и опять же эти крысы.

   Раздражённо пыхтя, он перешёл к следующей полке. Уж и дома теперь не жарко, можно там хранить еду. Ноги ступили на переход с земли на дощатый настил. Осторожнее, осторожнее. Когда, интересно, старик менял его в последний раз? Сгнило всё напрочь. Б-ррр, что ж так холодно-то? И... Ура! Рука, наконец, нащупала злосчастный окорок и схватила его.

   В этот момент входная дверь над ним, света от которой, считай, что и не доходило вовсе, но на которую он невольно продолжал всё время коситься, захлопнулась с тихим стуком.

   Всё же видеть он стал чуть лучше, и теперь, когда темень вновь сделалась абсолютной, Сэм ощутил разницу.

   "Заперли! Меня заперли!"

   Паническая мысль взорвалась в голове обжигающей вспышкой.

   Здесь ведь кругом крысы. Весь дом заполонён крысами. Десятками! Сотнями! Сотнями крыс, что копошатся в стенах, шныряют на чердаке и, конечно, главной их вотчиной является погреб. Здесь они роются в грудах подсыревшего картофеля и прогрызают себе ходы во внутренностях тыкв, сваленных у дальнего угла. До этого они разбежались и сидели тихо, но теперь дверь закрылась, и они снова выползут кормиться.

   Сам того не осознавая, он закричал.

   Его мысли заполнили такие глупые, но и такие реалистичные образы. И их было не прогнать! Жадно вдыхая раскрытым ртом воздух, которого ему вдруг перестало хватать, Сэма рванулся к лестнице. Прочь, прочь отсюда! Прочь из этого пропитанного гнилью каземата!

   Не рассчитав в темноте, он треснулся обо что-то коленом.

   - Бездна! - Как же больно!