- Я? - Гуго перевёл взгляд на сидящего в углу тогита.
Чародей сходил в коридор, откуда послышался грохот. Ещё один табурет пал жертвой его вероломства. В огонь полетели новые дрова.
- Я, дружок, избавляю твою трусливую душонку от пришельцев извне, - продолжил Гуго. Видимо, молчаливое ожидание тяготило и его. - Тайные знания - они такие, творятся не при свете дня на летнем лужку, а ночами в чадном дыму. Отчего так? А кто его знает... Один старик - служка в большом книгохранилище, где я перебивался в своё время - любил порассуждать на подобные темы. И он развивал такую мысль, что магия - она, конечно, творится и при свете дня, а это сами чародеи, дабы придать себе таинственности в глазах обывателей ввели привычку проводить свои ритуалы в уединённых местах и желательно ночами. Чтобы никто не подсмотрел, как они нелепо машут руками и что-то бубнят себе под нос. А вдруг при этом ничего путного ещё и не выйдет - один пшик? Вот и сторонились. Да так и повелось... Эту вот книжечку, я кстати, прихватил именно в том хранилище, когда решил, что хватит с меня глотать пыль, да гонять мышей.
- Вы что, ещё и не чародей вовсе? - не смог удержаться Тойво.
Гуго аж заскрипел зубами.
- Искра во мне есть, - произнёс он медленно, взирая на сжавшегося на табурете тогита. - Вот только Творец Сущего не пожелал разжечь её как следует. А затем ещё тот умник, что турнул меня из Академии... Но кое-чему обучиться я всё же успел. Будь уверен.
Вернулось молчание.
- Отвяжите меня! - потребовал Тойво.
- Позже.
- Я не убегу. Обещаю.
- Помолчи пока. Я занят. - Гуго грел ладони над огнём, омывал их в нём.
Он снова начал что-то бормотать, теперь без помощи книги. И всё обтирал и обтирал ладони в синеватом пламене. Вытянутая тень Гуго, лежащая на стене в двух шагах от тогита, тоже обтирала ладони. Но делала она это не одновременно с тем, кто её породил, а словно бы чуть запаздывая за его движениями. Затем чародей опустил ладони, а Тень всё продолжала двигать ими перед собой.
- Это... это, - заскулил Тойво.
- Так надо, - сказал Гуго. - Поймать на поводок тех, кого ты назвал "тенями", может лишь другая Тень... Однако сперва их нужно приманить.
Чародей скосился через плечо, сверкнув на Тойво агатовым глазом.
- А знаешь, мой пухлый дружок, что является лучшей приманкой для всякого хищного зверя?.. Они - хищники, пусть и мелкие. Но и такие в умелых руках могут быть крайне полезны, при их то способности пролезать, куда угодно. Конечно, всё это после должной дрессировки. Как дрессируют тех же крыс в иных балаганах, показывая с ними номера для толпы... Ты не ответил на мой вопрос. Что же является лучшей приманкой?
- Я не знаю - и знать не хочу! - крикнул Тойво с внезапной яростью.
- Ты знаешь. Но злишься и не желаешь подумать. Впрочем, злость сейчас - это хорошо. Она пойдёт только на пользу.
Бывшая до того размытой, а теперь набравшая чёткости и плотности Тень на стене всё продолжала двигать бесплотными руками. Но вот она замерла, точно к чему-то прислушиваясь. Заметив это, замер и Гуго.
Потусторонний Народец вышел на ночную охоту.
Бесформенные тени, бывшие до этого лишь плодом игры трепещущего пламени, что лежали на границе отбрасываемого костром светлого круга, обрели вдруг способность двигаться сами по себе. У них открылись жёлтые глазёнки.
Гуго более не рассуждал. Засучив рукава балахона и подобравшись, он с новой силой замахал руками, погружая их в языки костра. Голос его обрёл властность, громыхая раскатистыми речитативами.
В распахнутое окно заглянул бледный фонарь луны, омыл затылок Тойво своим сиянием. Тогит невольно поёжился, не осознав причины того. Все мысли его были сосредоточены на другом. Он смотрел, открыв рот. Балаганный чародей в этот момент был ужасающ, но и прекрасен в своём грозном виде.
Гуго туго сжимал кулаки, грозя желтоглазым существам. Он выкрикивал им приказания, он плевался на них сквозь поднимающиеся клубы дыма. Он как собака облизывал пересохшие губы и ни на миг не спускал с "серых" взгляда. Его собственная Тень самовольно покачивалась на стене, к которой ни один из потусторонних гостей приближаться не осмеливался.
Серый Народец жался по углам, совершая оттуда короткие вылазки и вновь отскакивая назад. Никто из них не подступал вплотную к костру, но и не сбегал в другие комнаты, где для них было раздолье. Что-то влекло их сюда.
Гуго уронил руки и замолчал. Не страшась, он взирал на близкое серое копошение, на десятки посверкивающих бусинок глаз.
- Бояться, тварюшки... - прошептал чародей. Он вцепился в бороду ногтями, принявшись скрести подбородок.
Тойво увидел блеск перстня на его пальце.
- Бояться... Надо их подманить. Да... Вот теперь твой выход, друг мой.
Гуго развернулся к Тойво. Тогит не сразу осознал, что оскал на его лице был улыбкой.
- Нужна кровь, нужна жертва. Понимаешь?
Ладонь Гуго скользнула в складки балахона, вернувшись назад с длинным ножом. Лезвие его чуть искривлялось, рукоятка была обтянута сыромятным кожаным ремешком. Тойво смотрел на приближающуюся к нему тёмную фигуру, забыв о необходимости дышать. Трусливое сознание куда-то уплывало.
Он уже ощущал остроту стали, пронзающей его несчастное сердце.
Но вместо удара Гуго схватил табурет и вместе с тогитом поволок его ближе к огню.
- Это послужит привязью. Так говорит книга, - объяснил чародей, будто его о том просили. - Не знаю, были ли у написавшего её старого осла Олонира слуги из "серых"... Почему нет?
