— Посмотри на себя, ты уже общаешься с богатыми и состоятельными, а пробыла там всего пару недель. Я так понимаю, ты наслаждаешься этим, и совсем не скучаешь по субботним ночным дракам.

— Да, до сих пор так и было. Там прекрасно и гораздо более культурно, чем в Барроу в субботу вечером. Думаю, я поступила правильно.

Она увидела, как щеки Уилла вспыхнули красными полосами, и почувствовала легкий вздох облегчения внутри себя. Он действительно чувствует себя плохо из-за случившегося, так что это должно быть хорошим знаком, верно?

— Мне жаль, что тебя вынудили перевестись. Это не делает ситуацию лучше, но, если бы ты ушла из-за меня и возненавидела новое место, я бы чувствовал себя еще более дерьмово, чем сейчас. По крайней мере, это единственное, чем я могу успокоить свою совесть. — Он допил свой напиток и сполоснул стакан в раковине. — Мне лучше идти, я и так слишком долго откладывал. Спасибо, Энни, было приятно снова тебя увидеть.

Он повернулся, чтобы уйти, и Энни почувствовала, как у нее упало сердце. «Рад видеть». Черт возьми, это лучшее, что он смог придумать? Мысленно она хотела, чтобы он целовал ее и не останавливался. Она проводила его до двери:

— Пока, Уилл, будь осторожен. Я позвоню тебе после того, как поговорю со священником.

Он кивнул, повернулся и пошел по тропинке, но его плечи были опущены, и шел он медленно. Энни выругала себя за резкость, но закрыла дверь, прежде чем побежать за ним. Почему жизнь должна быть такой тяжелой?

Когда она вошла в кухню, дрожь пробежала по ее спине, заставив кожу покрыться мурашками. Энни увидела девочку, стоящую рядом с ее шезлонгом, и выбежала к ней из двери:

— Подожди, пожалуйста, мне нужно с тобой поговорить. Пожалуйста, не уходи.

Образ девочки заколебался в солнечном свете, как мираж, а затем с рябью она исчезла.

Энни больше не чувствовала, будто ее тело в огне. Вместо этого она ощутила, как ее внутренности заледенели. Она посмотрела на шезлонг и увидела пластиковую фигурку, которую положила в ящик. Полотняная ткань была холодной на ощупь, но она села, вцепившись в фигурку, боясь вернуться в свой дом на случай, если к ней придут гости не из этой жизни.

Ей следовало бы попросить Уилла вернуться и проверить спальни, но в глубине души она знала, что запах исходил не от мертвой птицы или мыши. Запах принадлежал чему-то плохому до глубины души, но Энни не хотела слишком сильно думать об этом, потому что ей все еще нужно идти в дом одной и спать там.

Она легла на спину и зажмурилась, стараясь не думать о мертвой девочке. Хотя была одна хорошая вещь, Уилл ведь мог попросить кого угодно пойти и поговорить со священником. Он мог даже послать Стью, чтобы сделать это, потому что тот говорил с ним раньше. Но он использовал это как предлог, чтобы прийти и увидеть ее. И Энни была благодарна, потому что теперь это давало ей повод поддерживать с ним контакт. Пусть даже просто на профессиональном уровне.

С его стороны очень мило дать ей время и пространство, чтобы все обдумать, но, похоже, он чувствовал то же самое, что и она. Гордость была такой болезненной вещью, и ей хотелось забыть о том, что произошло, и начать все сначала.

***

Уилл ехал в квартиру Лоры с тяжелым сердцем. Встреча с Энни, когда он с трудом сдерживал себя, стараясь не умолять ее вернуться к нему, а теперь еще и это.

До сих пор он избегал приходить сюда, посылая Стью вместе с несколькими офицерами оперативной группы для тщательного поиска любых улик.

Детектив-инспектор возвращался завтра со свадьбы своей дочери, и он ожидал, что уголовный розыск Кендала возьмет на себя ведение дела. Но у них, по их собственным словам, не хватало персонала, и они по уши завязли в своих собственных делах. Уоркингтон оказался в аналогичной ситуации, поэтому он долго беседовал с главным суперинтендантом о том, смогут ли они вести оба дела без посторонней помощи.

В каком-то смысле Уилл был бы рад передать все это кому-то другому, но в таком случае он бы не знал, что делать с собой. Это свело бы его с ума, пытайся он искать мелких грабителей, когда другая команда раскрывала бы его убийства. И они были его, потому что Уилл чувствовал себя частично ответственным за смерть Лоры.

Поэтому он сказал суперинтенданту, что до тех пор, пока он сможет расследовать эти дела в полную силу и со всем профессионализмом, он очень хотел бы быть ведущим детективом. Ну, пока они не поймают ублюдка или Уилл не сломается и у него не случиться нервный срыв.

Он оказался возле квартиры Лоры и припарковался. На противоположной стороне улицы стояла патрульная машина. Уилл вышел из машины и подошел к ней. Шон сидел внутри, наклонив голову, и что-то писал в блокноте.

Уилл постучал в окно, и Шон заметно подпрыгнул, его лицо побледнело, и Уилл рассмеялся, когда Шон опустил окно:

— Черт возьми, Шон, ты же должен быть бесстрашным полицейским. Я мог бы оказаться старой леди, желающей узнать дорогу. Что ты собирался сделать, вытащив свой электрошокер, напасть на меня?

Шон захлопнул блокнот и положил его на пассажирское сиденье.

— Ты довел меня до сердечного приступа. Я немного задумался. Хотел убедиться, что мой журнал заполнен как полагается. Кав выборочно проверяет их в конце каждой смены. Смити не заполнял три дня, и он заставил его остаться, чтобы заполнить полностью. Смити был в бешенстве. По его словам, у него сорвалось горячее свидание, на которое он опоздал.

— Держу пари, что так оно и было, узнаю старого доброго Кава. Я заехал проверить квартиру Лоры еще раз, чтобы убедиться, что мы ничего не пропустили.

Шон выглядел серьезным:

— Это ужасно, бедная Лора. Надеюсь, вы поймаете ублюдка, который это сделал.

Уилл кивнул:

— О, я сделаю это, я обещал ей, что сделаю. Мне все равно, сколько времени это займет, я найду его и отдам в руки правосудия.

— Удачи, мне уже пора. Куча дерьмовой работы, которую еще придется сделать.

Уилл повернулся и направился к маленькой двери сбоку от парикмахерской. Он заглянул внутрь, в салоне было полно народу. Парикмахер с длинными вьющимися волосами посмотрела на него и улыбнулась; он улыбнулся в ответ и пошел к двери квартиры.

***

Шона трясло так сильно, что в голове помутилось, и он подумал, что сейчас потеряет сознание. Он отъехал на небольшое расстояние и припарковался у итальянского ресторана, который открывался только в пять.

Он злился на себя за то, что был так беспечен. Он должен был заметить, как Уилл припарковался, а не позволять ему застать за тем, как он откровенно делал заметки о парикмахерской и девушках, которые там работали.

Уилл вел себя как обычно, и Шон не думал, что тот мог видеть то, что он писал. Уилл похоже не придал их встрече никакого значения. По крайней мере, если он проверит, то увидит, что Шон дежурил в центре города, так что, если Уилл спросит Кава о нем, все будет в порядке, но это все равно нервировало.

Слишком сильно запаниковав, он начал глубоко дышать, пытаясь взять себя в руки. Уилл не имел ни малейшего понятия, и все они были так сосредоточены на поиске крупного парня, с которым ушла Лора, что даже не рассматривали других подозреваемых. Эта маленькая неожиданная деталь очень хорошо сработала в его пользу.

Он, наконец, начал контролировать свою дрожь, и живот перестало сводить от страха. Рация ожила, когда оператор диспетчерской передал ему информацию о магазинном воришки в Дебенхэме.

Хорошо, он сможет сосредоточиться на работе и на время забыть обо всем остальном. Он сказал, что практически находится на месте преступления, и завернул за угол к заднему входу в магазин, который был любим почти каждым магазинным воришкой в городе.

Мужчина лет тридцати с небольшим выбежал из двери, и Шон выскочив из машины, схватил его, прежде чем тот смог это даже понять. Мужчина попытался вырваться из хватки Шона, но потом понял, насколько он проигрывает в размерах, остановился как вкопанный и протянул запястья.

— Вот хороший мальчик, Микки. Ты же знаешь, в этом есть смысл, сейчас слишком жарко, чтобы драться.