— Именно.
— Но откуда вам известно?
— Мне многое о тебе известно, милая, — пугающе-таинственно улыбнулась бездушная.
— Нет, вы… вы ошибаетесь, — с сомнением произнесла, чуть сильнее разворачиваясь левой стороной к Ариосто, и убирая прядь волос с рисунка. — Вот, смотрите внимательнее. Печать утеряла свои прежние очертания: часть узора, свидетельствующая о моей принадлежности Дмитрию, практически полностью исчезла, — нервно похлопала подушечками пальцев по узору, но Виттория продолжила смотреть на меня со снисходительным пониманием и таинственно странно улыбаться.
— Нет, не может быть, — с разочарованием выдохнула, вспомнив о том, что буквально недавно я ощущала обжигающий дискомфорт, а затем и зуд в районе печати. И эти странности с шеей, которые начали происходить именно во время встречи с Багирой в оперном театре. А взгляд Вольского, брошенный в последний раз на рисунок говорил о том, что с узором явно что-то не так.
— Подождите, я сейчас, — захотелось самой незамедлительно убедиться в правдивости очевидного.
Сбросила с себя одеяло, обратила внимание на то, что на мне была чёрная шёлковая ночнушка с изящными кружевами на груди, а ранки от укусов на руках и ногах практически полностью затянулись. Неохотно сползла с большой кровати. В теле ещё ощущалась слабость, но это никак не помешало мне добраться до ванной комнаты. Тут же припала к зеркалу, убрав прядь волос с левого плеча и увидела на шее ярко выраженный двойной узор. Меня всё же кольнула неприятная догадка.
Чёрт! Неужели злосчастная встреча с Багирой в оперном театре, а, возможно, даже само соитие с ним каким-то образом могло повлиять на интенсивность рисунка?
Щёки ни с того ни с сего начали наливаться жаром. Жаркая до безумия близость с Дмитрием в таком отвратительном месте, как женский туалет, почему-то вдруг волнующим воспоминанием запульсировало в моём сознании. «А что, если всё дело в… Нет. Нет. И ещё раз нет, Скиф! У тебя не могут быть чувства к этой циничной вампирской твари. Это невозможно. От слова совсем.»
Включила холодную воду в кране. Подставила под струю ладони. Несколько раз умыла лицо. Пригладила кучерявый беспорядок на голове и вышла из ванной.
— В таком случае, получается, что у Вольского нет полноправной власти надо мной? — вернулась на кровать, села у изголовья, вновь забравшись под тёплое одеяло. Выжидающе уставилась на бездушную.
-Ты умна, Аня, и абсолютно права, — почти сразу ответила Виттория. — Двойная печать это крайне редко встречающийся феномен среди новообращённых. И сложность наказаний таких проступившихся «феноменов» заключается в том, что главы двух кланов, к которым по сути новообращённый изначально принадлежит, должны сесть за стол и договориться, прийти к взаимному согласию о назначении какого-либо наказания. Константин же посчитал, что он без моего на то ведома может сделать с тобой всё, что ему заблагорассудиться, тогда как в крайнем случае он должен был хотя бы дождаться полного исчезновения или повторного проявления второй половины печати на твоей шее. Чего он тоже, собственно, не сделал. Теперь я просто могу подать на Вольского иск в Высший суд, за преднамеренный причинённый физический, моральный ущерб новоявленному члену моего клана, как, впрочем, и за моральный ущерб лично мне, либо, путём мирного договора забрать новообращённого к себе, что в нашем случае, как ты видишь, и случилось, — теперь уже Виттория улыбалось слишком даже самодовольно, а мне просто крышу сносило от поступающей новой информации. Мне хотелось и радоваться, и впасть в глубокое негодование одновременно.
— Вольский считает, что вы тоже были причастны к убийству Нестора, — прямо заявила бездушной.
— Всё правильно, Аня, я и была к убийству причастна. Думаю, для тебя это тоже не секрет, — без зазрения совести призналась Ариосто. — Только идея убить Ровву с твоей помощью полностью принадлежит Дмитрию, я его в этом только поддержала, поскольку Нестор в последнее время слишком много проблем доставлял нашему клану, что могло привести к ещё большим последствиям и лишения клана значительной части территорий. Вольский с Нестором тоже не особо справлялся, хотя, у меня есть подозрения, что Константин преднамеренно насылал на наши территории Нестора и давал ему разрешение тут бесчинствовать. Потому как, мне буквально недавно стало известно, что Вольский попытался извлечь выгоду из убийства собственного подопечного. Он намеревался подвести под суд меня и Дмитрия, тем самым, с помощью суда отхватить и для себя значительную долю территорий. Но Виктор только зря его обнадёжил имеющимися доказательствами, которых вскоре, собственно, не стало.
— Да, Виттория, доказательств не стало, и поэтому Константин решил оставить меня хотя бы в качестве козла отпущения. По всей видимости, Вольский в таковом сильно нуждался, — с горечью улыбнулась бездушной и тотчас добавила. — Осмелюсь поинтересоваться, о моих способностях вам тоже было известно?
— Абсолютно точно. Правда, узнала я о них незадолго до твоего обращения. Но узнай я о твоём маленьком секрете раньше, такой суматохи вокруг убийства Нестора не случилось бы.
— Вы бы, наверняка, тогда от меня избавились, как однажды это уже и пытались сделать, только несколько по другому поводу, — с ещё большей горечью произнесла и, не дав Ариосто ни малейшего шанса объясниться или что-то на этот счёт сказать, продолжила. — Вы сказали, что новообращённый с двойной печатью изначально принадлежит двум кланам. Я понимаю, что проблема со связью никуда не делась, и вы только на время выхватили меня из лап этих недо… Багиры и Барса, но что вы подразумеваете под словом «изначально»? И что теперь меня ждёт?
Ариосто какое-то время смотрела на меня, внимательно изучая моё лицо.
— Новообращённый, по сути, не может быть связан с двумя создателями одновременно. Двойная печать это всего лишь временное явление, которое исправляется в довольно короткий срок времени, путём выбора новообращённым своего единственного создателя. То есть, да, Аня, теперь тебе выпадает возможность выбрать Дмитрия, если Виктор тебя, скажем, как вариант не устраивает или же наоборот, — в уголках её глаз заиграла едва сдерживаемая радость в виде ряда мимических складок. — Виктор наконец решил вернуться в клан, чему я, безусловно, осталась рада, поэтому на этот счёт тебе совсем не о чем беспокоиться. В независимости от твоего окончательного выбора ты будешь принадлежать исключительно только моему клану и только моему.
— Вот оно как? А как же вражда между вашими подопечными?
— Дмитрий с Виктором заключили между собой временное перемирие, но я надеюсь, что оно станет долгосрочным.
— И что же именно побудило заключить их перемирие между собой?
— Ты, Аня, стала основной и главной причиной, кто же ещё.
Мне сложно было в это поверить, как и поверить в то, что у меня не остаётся другого варианта, кроме как окончательно повязать свою оставшуюся жизнь с одной из этих бездушных тварей.
— А что, если я не хочу никого из них выбирать? — спросила бездушную после довольно длительной паузы. Одна только мысль об этих циничных хищниках вызывала во мне неприятную волну дрожи и отторжения.
— Тебе придётся, Аня, — тут же вновь наклонилась ближе, придвинув к самой кровати стул, взяла меня за руку, — Я понимаю, что мои мальчики доставили тебе много… неприятностей…
— Неприятностей? — встряла я внезапно подкатившим возмущением, выдернув из пальцев бездушной ладонь. — Ваши подопечные, словно безвольную марионетку, затаскали меня по лабиринтам своего грёбаного цинизма, своих принципов и каких-то неутолимых больных пристрастий. Они, каждый по-своему, методично выматывали, выпивали, терзали меня как морально, так физически, пока, в конечном итоге, от прежней меня не остался лишь маленький изорванный, но всё ещё трепещущий кусок плоти. И это были отнюдь не неприятности, Виттория, это были…
— Шшш, тихо, милая, — бездушная пересела на край кровати, и погладила меня по плечу, заставив моему вмиг зашедшему сердцу сразу успокоиться, а частому дыханию довольно быстро выровняться. Не в моей воле противиться успокаивающему магнетизму и влиянию бездушной, она намного могущественнее самих Виктора и Барса. — Никто тебе более не причинит вреда, дорогая. По крайней мере, я этого не допущу, — вновь бездушная припала прохладными губами к моему лбу и поцеловала, а мне вдруг так захотелось бездушной поверить. — Я тебе обещаю в этот раз будут учитываться твои желания и только твои, никто не посмеет что-то против твоей воли тебе навязать, и тем паче пальцем притронуться, до тех пор, пока ты сама этого не пожелаешь.
