Обхватываю себя обессиленными руками и закрываю глаза, пытаюсь абстрагироваться от происходящего, от холода, от собственного физического болевого дискомфорта и теперь уже от постороннего такого же, что у меня в итоге с трудом получается. Потому как в следующий момент во мне растекаются новые болезненные отголосоки. Теперь уже до изнурённого сознания доносится полурёв-полурык самого Багиры. Чёрт! Будь она проклята эта двойная связь! Будь они прокляты эти обезумевшие хищники!

Удар за ударом, укус за укусом отдаются во мне новой нестерпимой болью. Почему связь к обоим именно сейчас во мне так сильно зарезонировала? Не смотрю. Ненавижу. Проклинаю обоих. Хочется кричать, но от бессилия своего лишь тихо бормочу себе под нос, долго, беспрерывно. Буквально взываю к связи и молю бездушных остановиться, но мои ментальные уговоры остаются не услышанными.

Новый парализующий удар приходится кому-то в солнечное сплетение, мощный, обескураживающий. Из недр моих вырывается протяжный выдох. На время теряю способность дышать, отчего лёгкие начинает просто разрывать от агонии. Сознание вот-вот готово отключиться, но, прежде чем это случается, способность дышать ко мне вновь возвращается и я моментально наполняю лёгкие воздухом, делая глубокий вдох. А затем тонкой нитью в слух в мой вплетается знакомый голос, властный, приказывающий.

— Немедленно прекратите это безобразие! Дмитрий! Виктор!

И бой хищников на удивление резко приостанавливается. Какое облегчение.

С трудом, но приоткрываю глаза. Сквозь пелену боли и озноба всматриваюсь в яркое красное пятно. Оно вскоре приобретает свои очертания, превращаясь в образ знакомой статной женщины.

Виттория Ариосто стояла перед самым помостом в компании Вольского и в окружении своих поверенных.

Странно, но именно сейчас древняя не казалась мне чем-то поистине устрашающим, опасным как это было незадолго до текущего момента. Именно сейчас бездушная казалась чем-то более приземлённым, родным и близким, матерью, спасительницей, которая в мгновение ока способна избавить тебя от страданий. Что в следующее мгновение бездушная, впрочем, и делает. Всего лишь один взгляд, наполненный искренним женским состраданием, и уровень болевого дискомфорта вполовину урезается. Какое-то умиротворяющее спокойствие потихоньку начинает ступать, заселяться в глубинках моего сознания. Ощущаю как измученная улыбка появляется на моём лице.

— Мы забираем новообращённую и возвращаемся домой, — громко сообщает Ариосто. Толпа возмущённо негодует, но не более. При взмахе руки Вольского буквально сразу утихает, а за моей спиной тут же слышится стремительная поступь. — Нет, — стальным тоном обращается к кому-то из бездушных Ариосто. — Я запрещаю тебе к ней приближаться, Дмитрий, ровно как запрещаю приближаться к Ане и Виктору, — твёрдо предупреждает.

Чёрт! При одном только произношении этих имён мною овладевает такое дикое чувство отторжения, но, слава Богам, хоть кому-то на время удаётся этих хищников остановить, остановить это безумие.

Бездушная слегка склоняет голову в бок, что-то приказывает поверенному, и я только сейчас узнаю в нём Николая. Николай утвердительно кивнув в ответ бездушной, устремляется к помосту, поднимается по ступенькам и быстро оказывается рядом со мной. Снимает с себя пиджак, сразу накрывает им моё озябшее тело.

— Всё, малышка, самое страшное уже позади, — успокаивающе заверяют бездушный. Едва улыбаюсь. Смотрю на Николая с такой благодарностью и надеждой. Неужели наконец закончился весь этот нескончаемый беспредел, мои страдания? В руках он держит ключ.

Ещё каких-то несколько секунд, и меня наконец избавляют от цепи. Бережно берут меня на руки. Невольно радуюсь тому, что моим освободителем стал никто иной, а именно сам Николай, поскольку этот бездушный является одним из немногих бездушных, к которому я питаю довольно положительные чувства. Хочется обвить крепкую мужскую шею и прижаться к груди бездушному, почувствовать то непосредственное тепло и защиту, в которой я так сильно сейчас нуждаюсь. Но меня лишь хватает на то, чтобы просто положить голову на мужское плечо и вдохнуть запах пряного мускуса, что основательно даёт отступить неприятным болевым ощущениям в теле и даже расслабиться.

Не хочу и не смотрю в ту сторону, где остались стоять Виктор с Багирой. Двое измождённых раненых хищников. Мои мучители, мои палачи.

Мы подходим к Ариосто с Константином. С удовольствием отстранилась бы от тянущейся к моей шее руки Вольского — не отстраняюсь. Держусь, из последних сил наблюдаю за тем, как не по-мужски изящные брови древнего мгновенно взметают вверх, как только он что-то странное замечает, по всей видимости, в моём рисунке на шее. После чего лицо Вольского внезапно становится серьёзным, и он молча отступает на шаг назад. Утвердительно кивает Виттории.

Ариосто, а затем следом и мы разворачиваемся, быстро устремляются к выходу.

========== Глава 28.1 ==========

Не знаю как долго мы шли до машин. Мне кажется, время для меня просто потеряло свою значимость и весомость.

— Всё позади, Аня, всё уже позади, — продолжал мягко приговаривать Николай, крепко прижимая меня к себе, а я льнула своим обессиленным телом к мужчине, вдыхала его невероятный мускусный аромат, мысленно оставляя позади весь этот ужас, оставляя ту слабую, истерзанную часть себя там, на помосте, у ног Багиры и Барса. Пусть упиваются остатками своих деяний.

Мне невероятно сильно хотелось верить, и я верила в то, что отныне всё будет иначе. Отныне никто не посмеет сделать меня собственностью или игрушкой, пешкой в чьих-либо замыслах, предметом для мести или даже козлом отпущения. Отныне я и только я буду ответственна за выбор собственных действий и их последствия. А сейчас…

Разум мой постепенно затуманивался. Веки наливались тяжёлым свинцом. Медленно у упоительно погружалась в сладостное небытие…

***

— Как ты себя чувствуешь, Аня? — приятной вибрацией раздался в голове знакомый женский голос, когда я проснувшись, некоторое время пыталась отойти от недавнего сна и сообразить где нахожусь.

— Хорошо, — ответила бездушной почти сразу, как только перед глазами бурей пронеслись воспоминания о минувшем дне, полного на события и всё стало на свои места — я вернулась в поместье Ариосто.

Повернула голову в сторону Виттории, она сидела на стуле прямо у моей кровати. Вгляделась в чёрные как ночь глаза и невольно улыбнулась.

— Странно, почему-то я вас считала крайне грозной и опасной женщиной, наистрашнейшим монстром, — слова сами вырвались наружу. — А теперь вы мне кажетесь невероятно близкой и дорогой, — продолжила заглядывать в глаза древней.

— Это всё потому, что я являюсь прародительницей вампиров, а в твоих жилах с недавних пор течёт моя кровь, ровно также, как она течёт в жилах Багиры и Барса, поэтому это естественно, что теперь ты чувствуешь родственную близость со мной, — снисходительно улыбнулась в ответ бездушная, склонилась ко мне, неожиданно накрыв мою руку прохладной своей. В чёрных радужках её глаз блеснуло искреннее сожаление. — Мне жаль, милая, что всё так сложилось. Я должна была ещё до исполнения приговора забрать тебя оттуда, — склонилась ниже и, словно собственное чадо, поцеловала меня прямо в лоб, нежно погладила второй рукой по голове.

От таких непривычных действий бездушной стало как-то совсем тепло и спокойно, однако Ариосто вскоре отстранилась и вернулась в прежнюю позу, что заставило меня даже несколько расстроиться.

— Вам не о чем сожалеть, Виттория, — одарила в ответ тёплой улыбкой бездушную и приподнялась на локтях. Одеяло немного сползло, раскрыв чёрные кружева на груди. — Вы это сделали в нужное время и в нужный момент. Но… скажите, как вам удалось уговорить Вольского отпустить меня?

— Мне не нужно было его уговаривать, Аня. Хватило лишь упомянуть о двойной печати на твоей шее, — кивнула Ариосто на мой порыв тут же притронуться к рисунку на шее.

— О двойной печати? — с губ моих сорвался нервный смешок.