— Что за глупости! Ты прекрасно знаешь, что я с тобой навсегда! — Лана обняла его голову и прижала к своей груди, источавшей запах ЛЮБВИ.

Андрей прикоснулся языком к ее мгновенно набухшему розовому соску и ощутил какой-то незнакомый привкус.

— Что это? — Он удивленно поднял голову.

— О чем ты?

— Мне показалось… Какой-то странный вкус.

У Андрея был такой растерянный вид, что Лана с трудом сдержала смех.

— А ты не догадываешься? — осторожно спросила она.

— Ты о чем? — продолжал недоумевать Андрей.

— Ну, почему у женщин иногда появляются выделения из груди? — Лана вдруг смутилась.

— Ты хочешь сказать, что… Почему же ты раньше молчала?

— Я не хотела, чтобы ты переживал за меня ТАМ и отвлекался на НАС.

— У меня будет сын! — воскликнул Воронов.

— Почему сын? — ревниво спросила Лана. — А может, дочь?

— Дочь, сын… Какая разница? У меня будет ребенок! Нет, ты понимаешь? У меня будет РЕБЕНОК! — Андрей стал трясти жену за плечи. — Понимаешь? — Он на глазах глупел от счастья.

— В общем… как-то… стараюсь… — с трудом выговорила Лана. — Но я… не уверена, что ребен… ку полезна та… кая тряска!

— Ох, прости! Я, видно, с ума сошел от счастья. — Андрей подхватил Лану на руки, покружил по комнате, осторожно опустил на кровать, встал на колени, наклонился и поцеловал в живот. — Спасибо, родная, — прошептал он.

Лана вздрогнула, развела ноги, подаваясь навстречу его губам и языку. Ее плоть уже призывно источала аромат страсти. Нежные прикосновения языка заставляли Лану то вздрагивать, то замирать от сладкого ожидания. Казалось, сердце может не выдержать такого наслаждения. Наконец Лана закричала, чувствуя, как вырывается на свободу томившееся в ней желание.

Некоторое время они лежали неподвижно, умиротворенные. Потом Лана приподнялась, обхватила голову мужа руками и приблизила к нему лицо. Ее глаза сияли, и Андрею казалось, что он чувствует идущее от них тепло.

— Спасибо, — прошептала Лана. — Как же я люблю тебя, Андрюша! — Она вдруг всхлипнула. — Только с тобой я поняла, что от счастья тоже можно умереть…

— Кто ж тебе позволит?

Лана прижалась ртом к губам Андрея, потом стала медленно спускаться ниже и ниже, словно отмечая поцелуями свой путь.

— Какой ты хороший, — шептала она, — какой нетерпеливый… — Ее язык ласково щекотал его кожу. — Вот так… вот так… и так… — Язык коснулся пылающей головки члена.

Андрей не мог больше сдерживаться…

Олег внимательно следил за дорогой, хотя мог бы этого и не делать: водитель сам прекрасно знал путь к аэродрому, но Олег чувствовал, что его пассажирам надо сосредоточиться, и поэтому не отвлекал их разговорами. Взглянув искоса на Воронова, он заметил, что тот улыбается. «Наверное, вспоминает прошедшую ночь», — подумал Олег. Говорков неотрывно смотрел вперед, похоже, пытался решить какие-то сложные проблемы.

Савелию, в отличие от остальных, не с кем было прощаться: самый близкий его друг ехал вместе с ним, а единственный человек, с которым ему действительно хотелось бы проститься, был очень и очень далеко. А почему, собственно, он не может с ней проститься? Для чего тогда существует телефон? Савелий так жаждал ее увидеть, что совсем позабыл о возможности услышать ее голос. Как просто: набираешь номер и… А если ее нет? Савелий вдруг понял, что боится: вдруг Розочки не окажется дома? Да он просто с ума сойдет! Может, не звонить? Так хоть можно заставить себя поверить, будто она дома. А где она может быть так поздно? Конечно же, дома! Но чем больше Савелий пытался убедить себя в этом, тем больше сомневался. В конце концов он устал бороться с собой, потянулся к сумке, раскрыл ее и достал трубку спутникового телефона.

Набрав номер, Савелий замер в напряженном ожидании.

— Родной мой, это ты? — раздался в трубке голос Розочки.

Это было так неожиданно, что Савелий растерялся.

— Милый, почему ты молчишь? Я же знаю, что это ты! Как долетел? Как живется в Москве без меня?

Розочка разговаривала с Савелием так, словно именно сейчас ждала его звонка и вообще никто другой не мог ей позвонить.

— Господи, девочка моя! Как ты догадалась, что это я?

— А кто еще может мне звонить по междугороднему? Только ты! Ну, рассказывай. Почему ты столько времени не звонил? — упрекнула Розочка.

— Только не говори, что не звонил, потому что не надеялся застать меня дома, — предупредила она.

— Разве я могу тебя обмануть? — спросил Савелий, хотя две минуты назад терзался сомнениями.

— Ты мне не ответил.

— Честно?

— Конечно.

— Я боялся, что не застану тебя и буду… — Савелий запнулся.

— Кажется, ты ревнуешь? — Розочка счастливо засмеялась. — Боже, ты меня ревнуешь!

— Чему ты так радуешься? — буркнул Савелий.

— Как чему? Ревнуешь — значит, любишь. Разве я не права?

— Ладно, расскажи лучше, как у тебя дела. Как учеба? Как тетка поживает? — Он специально засыпал ее вопросами, чтобы скрыть смущение.

— Учеба — отлично! А Зинуля моя замуж выходит. — Девушка тяжело вздохнула.

— Замуж? Вот те на! За кого?

— За одного профессора, филолога. Влюбился в тетку с первого взгляда.

— Поздравь ее от моего имени!

— Обязательно. А у меня все нормально. Хотя было бы лучше, если бы ты был рядом.

— Роза! — строго произнес Савелий.

— Да знаю, знаю: сначала нужно окончить университет. — Кажется, Розочка его передразнивала.

— Вот именно.

— Все равно ты от меня никуда не денешься! — с вызовом заявила она.

— А я и не собираюсь никуда деваться. — Савелий улыбнулся.

— Попробовал бы только! — с деланной угрозой произнесла Розочка. — Ты не представляешь, как я рада тебя слышать! Целыми днями жду, жду, жду, а ты все не звонишь, не звонишь, не звонишь…

— Не сердись, милая, работы много было.

— Было? Значит, теперь ты будешь почаще звонить? — обрадовалась девушка.

— Нет, пока придется… — Савелий досадливо поморщился, — … набраться терпения.

— Что-то случилось? — насторожилась Розочка и тут же догадалась: — Ты куда-то уезжаешь…

— Да, Розочка, мне нужно ненадолго уехать.

— Далеко? — упавшим голосом спросила она.

— Не очень.

— Понятно. Не можешь сказать… — И с тревогой спросила: — Это опасно?

— Не больше, чем обычно, — неопределенно ответил Савелий.

— И совсем-совсем не будет возможности позвонить? — Чувствовалось, что Розочка вот-вот расплачется.

— Не знаю… Но, честное слово, при первой же возможности позвоню. Ты мне веришь?

— Верю. Только очень прошу тебя, будь поосторожнее! Если с тобой что-нибудь случится, я просто не переживу этого. — Голос у Розочки был очень серьезным, и в какой-то момент Савелий даже позабыл, что ей всего пятнадцать лет.

— Ничего со мной не случится. Все будет хорошо, — попытался успокоить ее Савелий.

— Да, забыла тебе сказать: на днях звонил Майкл Джеймс, — вспомнила Розочка.

— Майкл? — нахмурился Савелий. — Что случилось?

— Ничего, просто спрашивал об учебе, о том, как мне живется, не нужна ли какая-нибудь помощь… О тебе спрашивал: почему не звонишь? Обижается очень… Говорит, уехал и забыл своих друзей.

— Никого я не забыл. Розочка. Никого и ничего. Когда он в следующий раз позвонит, передай, что я, как только смогу, свяжусь с ним.

— Ты надолго уезжаешь?

— Трудно сказать.

— Понятно. Я очень скучаю по тебе!

— Я по тебе тоже.

— Правда?

— Правда.

— И скучай! Сильно скучай! Как я, хорошо?

— Хорошо.

— Обещаешь?»

— Обещаю.

— Поговори со мной еще немного, — тихо попросила Розочка, словно почувствовав, что он собирается закончить разговор.

Савелий взглянул на Воронова — Андрей был погружен в свои мысли. Олег демонстративно отвернулся, делая вид, что его очень интересуют проносящиеся за окном пейзажи.

— Извини, моя хорошая, но мне сейчас не совсем удобно разговаривать, — тихо сказал Савелий.

— Рядом кто-то есть?