— Да погоди ты1 — Савелий рубанул воздух рукой. — Честно говоря, пока не знаю как, но мысль хорошая, а значит, будем думать в этом направлении…

— Ладно, ты думай, а я пойду с ребятами позанимаюсь.

— Чем?

— Богомолов прислал нам подробные карты Чечни, хочу ребят погонять по ним.

— Ты что, уже показывал их им? — нахмурился Савелий.

— Конечно, нет, — успокоил его майор. — А, вот ты о чем! — догадался он. — Не беспокойся, я хотел поработать только с теми тремя, кого ты утвердил для операции, точнее говоря, теперь уже с четырьмя, включая Михаила.

— Тогда уж зови и Матросова, а остальных пришли в комнату отдыха.

— Что, будешь расставаться с ними?

— Сам понимаешь — пора.

— Может, подумаешь все-таки насчет Дениса? — попросил вдруг Воронов. — Я не давлю, просто… просто… — Андрей не мог найти подходящие слова.

— Просто тебе этот парень очень нравится, — помог ему Савелий.

— Ну и нравится! Что с того?

— Ты так смущаешься, словно тебя обвиняют в чем-то непотребном.

— Да нет, это я на себя злюсь, что не смог толком объяснить! — Воронов взял себя в руки.

— Если честно, то мне он тоже нравится, — признался Савелий.

— Так в чем же дело?

— А ни в чем! Раз ты так настаиваешь, то давай возьмем и его.

— Это я настаивал? — Воронов явно обрадовался такому решению. — Сам меня уговаривал, уговаривал: возьмем да возьмем, а теперь на меня же и валит!

— Ладно, пригласи остальных в комнату отдыха. — Савелий поморщился. — Тяжелый предстоит разговор. Только и у меня к тебе будет просьба.

— Все, что хочешь, братишка.

— Придется тебе отвозить их — я уже наездился сегодня.

— Конечно. Когда?

— Я думаю, они вряд ли, услышав такую новость, захотят здесь надолго задержаться.

— Это точно, — согласился Воронов. — Тогда так: сейчас ты с ними побеседуешь, я дам своим задание по ориентировке на карте, затем повезу отставников в город, а ты, когда отдохнешь, поработаешь с ребятами на татами. Как тебе такой расклад?

— Одобрям-с, — кивнул Говорков.

Решив не оттягивать время, Савелий сразу же отправился в комнату отдыха. Там пока никлого не было. Савелий сел за стол и задумался. Он вспомнил Розочку. Интересно, чем она сейчас занимается? О чем думает? Вспоминает ли его? На носу — сессия, и бедняжке нужно заниматься. Как перенесла ее подруга утрату отца? Ей повезло, что рядом в этот момент оказался такой душевный и отзывчивый человечек, как Розочка.

Савелий так глубоко погрузится в размышления, что даже не слышал, как ребята вошли в комнату отдыха. Он очнулся.

— Давно пришли? — прямо спросил Савелий.

— Да нет, — ответил Иван Калуга.

Он был спокоен. Не волновался и Георгий Мордвинцев. Нервничали только двое — Константин Рокотов и сам Савелий. Костя — потому что его мучило нехорошее предчувствие, а Савелий — из-за предстоящего разговора.

— Вероятно, вы догадываетесь, для чего мы собрались, — издалека начал Савелий.

Ребята молчали.

— К сожалению, я бы сказал, к большому сожалению, нам придется с вами расстаться. Если хотите, могу каждому объяснить, почему.

— Честно говоря, хотим. — В тоне Ивана послышались ревнивые ноты.

— Уверяю вас, что ваши профессиональные качества тут ни при чем. Вы все отлично подготовлены! — искренне сказал Савелий.

— Тогда в чем же дело? — спросил Георгий.

— Сегодня я встречался с Олегом Вишневецким, — начал Савелий. — И мне пришлось буквально биться за каждую кандидатуру. После длительной битвы с огромным трудом удалось отстоять тех, кто сейчас отсутствует на этой встрече. И первое категорическое «нет» от Олега Владимировича я получил в отношении твоей кандидатуры, Иван Калуга. Он пытался тебя кем-то заменить, — но… — Савелий развел руками.

Ему, конечно, было немного стыдно, что приходится говорить не совсем правду, но он успокаивал себя тем, что и правда никого не могла оскорбить.

— Именно этого я больше всего и боялся, — с обреченным видом покачал головой Иван Калуга.

Он произнес это совершенно спокойно, просто констатировал факт. Таким тоном обычно повторяют уже рассказанные новости.

— Меньше он сопротивлялся, когда речь шла о тебе, Георгий. Но…

— Интересно, а по какой причине отказали мне? — усмехнулся Константин.

— Ты, парень, трижды допустил ошибку, — серьезно сказал Савелий. — Первый раз, когда скрыл от своего отца правду, второй — когда уговорил Олега Владимировича и Воронова покрыть твою ложь…

— А третий, когда подумал, что можно будет и тебя уговорить, — мрачно улыбнувшись, закончил за Савелия Константин.

— Вот видишь, сам догадался, — облегченно вздохнул Говорков, в душе радуясь тому, что не придется нудно объяснять, почему он не хочет брать его на операцию. — А раз сам все прекрасно понимаешь, значит, ты даже умнее, чем я думал.

— То ли похвалил, то ли мордой об стол, — вновь ухмыльнулся Рокотов.

— Похвалил, похвалил! — подхватили остальные, явно желая поддержать понравившегося им капитана по прозвищу Бешеный.

— Сегодня машина будет? — деловито спросил Мордвинцев.

— Да, вас отвезет сам майор. — Савелий попрощался с ними и отправился отдохнуть к себе в комнату.

Этот день был для Мушмакаева самым тягостным за последние шесть недель. Дело в том, что все это время он ожидал человека из Центра, который должен был привезти координационные планы взаимодействия всех боевых чеченских отрядов. Мушмакаев, конечно, мог обойтись и без этих дурацких, с его точки зрения, планов: страна большая, а бедлама в ней еще больше и нетрудно подыскать место, где можно применить силы его отряда. Однако Мушмакаев, несмотря на громкие заявления в прессе, что он подотчетен только Аллаху, на самом деле относился с должным уважением к тем людям, которые финансировали «зеленое движение» в Чечне. Им, впрочем, как и самому Мушмакаеву, было глубоко наплевать на это движение, но оно приносило деньги, а тот, кто платит, тот и музыку заказывает. Потому Мушмакаев старался соблюдать элементарные правила этой страшной игры. Хотя в последнее время денежные поступления стали не очень-то регулярными, и приходилось все больше внимания уделять собственному, оружейному, бизнесу, чтобы достойно содержать свой отряд.

А чем больший спрос на товар, тем большая в нем потребность — иначе потеряешь клиентуру. Но отряд не снабжался на государственном уровне, все поступления происходили за счет грабежа воинских складов, милицейских пунктов и населения в сопредельных республиках. Это Мушмакаева не устраивало: во-первых, страшновато, во-вторых, можно запросто наследить в тех населенных пунктах, которые находятся в сфере интересов финансовых покровителей «зеленого движения». А чтобы не терять время, а значит, и доходы, Мушмакаев, недолго размышляя, нашел простейший выход: набеги продолжать без всяких координационных планов, но внести одну коррективу. Если раньше его соратники не трогали тех, кто добровольно отдавал им свое оружие и не оказывал сопротивления, то сейчас Мушмакаев приказал не оставлять в живых ни одного свидетеля.

Сам Мушмакаев был весьма косноязычен, поэтому долго искал себе помощника, который мог бы не только грамотно донести идею «зеленого движения» до простых людей, но и сам бы верил в эту идею.

Харона Таштамирова он встретил после набега на одно русское поселение на границе Дагестана с Чечней. Таштамиров в полном одиночестве брел по дороге, и, казалось, ему было плевать на то, что вокруг так неспокойно и жизнь в любой момент может оборваться. Скорее всего, так бы и случилось: захмелевшие от легкой победы и пролитой крови боевики с удовольствием отправили бы его на тот свет, если бы им не заинтересовался Мушмакаев. А заинтересовался он лишь по одной причине: Таштамиров был еще ниже, чем он сам. Когда разведгруппа отряда Мушмакаева, шедшая на несколько сот метров впереди, задержала его и попыталась выяснить, кто он, откуда и куда идет, тот гордо ответил, что является «воином Аллаха» и направлен на землю, чтобы «наказывать неверных и прославлять его имя». На его счастье, старший группы оказался человеком верующим и решил сдать сумасшедшего своему непосредственному командиру, заместителю Мушмакаева. Тот был изрядно пьян и, когда задержанный понес свою ахинею, чуть не шлепнул его, но вмешался сам Мушмакаев.