— Приветствую вас! — сказал он.

— Кажется, на тебя ГАИ нужно напустить, — тут же заметил генерал, моментально почувствовав, что Савелий выпил.

— И как вы догадались? Я вроде в сторону дышу. — Савелий усмехнулся.

— Да ты хоть в противогазе звони: я все равно учую. Как прошло? — нетерпеливо спросил он.

— Лучше не бывает. Выпили, по душам поговорили… А там заварушка была!

— Знаю. Четыре трупа нашли на месте встречи.

— Четыре? Должно быть шесть, — нахмурился Савелий. — Наверное, «краснодарские» своих с собой забрали. А вы откуда знаете? Что, не удержались, проследили?

— Только пока не убедились, что тебя там нет, — признался Богомолов.

— Господи! А если бы кто-то из них заметил наружку? — недовольно буркнул Савелий.

— Обижаешь! Какие же это были бы профессионалы, если бы позволили себя обнаружить? Ладно, можешь поподробнее рассказать о вашем свидании?

И Савелий, стараясь не упустить ни одной детали, рассказал обо всем, что произошло с тех пор, как он позвонил Краснодарскому. А когда упомянул про справку, генерал ехидно заметил:

— Бутылка коньяка с тебя.

— Хоть две — при первой же встрече, — согласился Савелий.

— В понедельник встречаемся там же, где в прошлый раз, — сказал генерал, когда Савелий закончил доклад. — Привет майору!

— Передам. А вы передайте привет Никифоровичу.

— С чего это вдруг такое внимание к моему помощнику? — удивился генерал.

— Да как сказать… — Савелий не знал, стоит ли посвящать генерала в подробности, тем более что ни он, ни Воронов ни словом не обмолвились о сыне Рокотова, когда рассказывали о претендентах. Потом все-таки решил ответить полуправду. — Просто на днях познакомился с его сыном.

— У Олега, что ли? — догадался генерал, но что-то в его голосе насторожило Савелия, но понять почему, он не успел. Богомолов не стал дожидаться ответа и спросил: — Как он тебе?

— Неплохой парень. Только горячий больно…

— Что, просился с тобой на задание?

— С чего вы взяли? — осторожно спросил Савелий.

— Не темни! — строго заметил Богомолов. — Он был сегодня у меня, все рассказал и спрашивал, стоит ли рассказывать отцу.

— И что вы посоветовали? — Савелий пытался понять, почему Богомолов так переживает за сына своего помощника.

— Посоветовал ему сперва решить все свои личные проблемы.

— Правильно сделали! — воскликнул Савелий и понял, что выдал себя с головой.

— Очень рад, что мое мнение совпадает с твоим. — Богомолов был явно обижен тем, что Савелий скрыл от него историю с Костей.

— Константин Иванович, я не думал, что вас так сильно это заденет,

— попытался оправдаться Савелий.

— Он не только сын моего помощника, а еще и мой племянник, — пояснил Богомолов.

— Я и не знал, что вы родственники. — Савелий действительно был несколько обескуражен: теперь ему стало понятно, почему Рокотов-старший и генерал так заботятся друг о друге и почему генерал держит его у себя. Наверное, и племянника-то назвали в честь дяди.

— Миша женат на моей сестре. Я не хотел его к себе брать. Кумовство, скажут, и все такое… — Богомолов явно был смущен. — Я думал, ты это знаешь, потому и отказался взять его с собой.

— Нет, не знал, к счастью. — Савелий вздохнул.

— Почему к счастью?

— Труднее было бы принимать решение. Если честно, то я не взял его не потому, что он сын вашего помощника. Он не прошел по уровню подготовки, — откровенно ответил Савелий.

— Что, так плох? — ревниво спросил генерал.

— Не плох, но другие оказались лучше. Кстати, не один он был отстранен: кроме него не прошли еще четыре человека, которые намного опытнее Кости.

— Что ж, в таком случае прошу прощения.

— За что?

— За то, что подумал не так.

— Мы часто делаем поспешные выводы.

— Часто? — придрался вдруг Константин Иванович. — Ну, спасибо! Я-то думал, что уже научился делать меньше ошибок.

— Так я не про вас говорю, а про себя, — нашелся чуть смутившийся Савелий.

— Думаешь, вывернулся?

— Да я… — начал оправдываться Савелий, но генерал оборвал его:

— Ладно, замнем для ясности. Мне кажется, неплохо было бы завтра ребят отпустить отдохнуть, да и с близкими попрощаться. Как думаешь?

— Именно так мы с Вороновым и хотели сделать, — ответил Савелий. Он не врал: они с Андреем действительно приняли решение отпустить всех на выходные по домам, чтобы потом встретиться в шесть вечера в понедельник.

— Вот и отлично! Значит, до понедельника? Кстати, ты навестил бы до отъезда… — начал генерал, и Савелий тут же подхватил:

— Генерала Говорова? Завтра к нему на дачу собирался. Что, звонил, жаловался Батя? — У Савелия защемило сердце: каждый раз, буквально с первого дня, как приехал, он собирался навестить генерала, но всякий раз откладывал.

— Филя никогда не жалуется, — сердито возразил Богомолов. — Просто интересовался, переживал за тебя… А ты? Жаловался? — передразнил он.

— Да я не то хотел сказать…

— Будет оправдываться! Сегодня ты только этим и занимаешься. Видно, действительно изрядно перебрал. Даже не узнаю тебя. Ладно, иди и проспись как следует, чтобы не смущать старика своим видом. Удачи тебе!

— Спасибо вам, Константин Иванович!

— Да ладно, чего там, ~ буркнул Богомолов и добавил: — Будь здоров, сержант!

— До свидания, товарищ генерал!

Всю оставшуюся часть дороги до тренировочной базы Савелий ехал подавленный. Действительно, когда ему что-то нужно от Бати, он сразу же рысью бежит к нему: «Помоги! Посоветуй, Батя!» А сейчас, когда тот удалился на заслуженный отдых, Савелий времени не может выбрать, чтобы навестить его! Все, завтра же к нему! Можно было бы и сегодня, да нельзя же, правда, в таком виде. От таких мыслей на душе у Савелия стало еще муторнее и неспокойнее: возникло ощущение, что он еще вспомнит этот день и сильно пожалеет. Но разум, затуманенный алкоголем, пока не включался на полную мощность. Соберись, Бешеный! Соберись! Или тебя действительно до конца дней будет мучить совесть. Но пока он ничего не чувствовал…

Когда Савелий подъехал к воротам базы, его встретил Матросов, которого Говорков не сразу узнал: с окладистой бородой, в затрапезном одеянии, в залатанных валенках с глубокими калошами он и впрямь напоминал деревенского мужика, разыскивающего свою кормилицу-корову. Услышав шум мотора. Матросов вышел из «калитки».

— Чего изволите, господин хороший? — чуть шамкая, спросил он.

— А ты чего здесь… — начал Савелий, потом чертыхнулся. — Открывай, дед! Не видишь, ужин тебе привез. — Говоров с трудом нашел подходящие слова, предназначенные для посторонних ушей, хотя маловероятно, чтобы кто-то посторонний мог оказаться в это время в таком месте. Часы показывали девять тридцать вечера.

Узнав Савелия, Матросов, поохал, покряхтел старчески, пропустил машину, закрыл ворота и только после этого поздоровался, радостно тряся ему руку.

— Слава Богу! Наконец-то вернулся! Мы уж все переволновались за тебя, капитан. Не случилось ли чего? — искренне радуясь, говорил он.

— Неужели майор никого не отпустил? — нахмурился Савелий.

— Как не отпустил? Гнал даже! Но никто не хотел уезжать, пока вы не вернетесь. — Он не заметил, как перешел на «вы», но тут же поправился: — В смысле «ты».

Савелию даже стало неловко.

— Спасибо, конечно, — пробормотал он. — А где майор?

— Сейчас, наверное, выскочит. Хотя, думаю, сейчас вообще все ребята выскочат: небось услышали, что машина въехала в ворота. — Не успел Матросов договорить, как из центрального здания тренировочной базы действительно выбежала вся команда во главе с Вороновым.

— Привет, Бешеный!

— Наконец-то!

— Рассказывай, капитан!

Они возбужденно выкрикивали со всех сторон, хлопали Савелия по плечам, обнимали его, словно он вернулся чуть ли не с того света.

— Привет, друзья! — Савелий поднял вверх руки, требуя внимания.

— Тихо, ребята! — скомандовал Воронов, и почти сразу же наступила тишина.