— Сегодня не только тот самый вечер, когда будущий монарх сможет показать себя перед двором, — Фредерик говорил полушёпотом, слегка наклонившись к леди Стерлинг, — но и тот самый долгожданный момент, когда он, наконец, получит шанс разглядеть каждого из своих потенциальных приятелей. Несмотря на то, что он ещё очень молод, он достаточно разборчив в том, кого следует поощрить или наказать. К тому же, он первым выказал желание отреставрировать этот замок, поэтому мы слегка поютимся здесь. Другие уголки здания, как я слышал, сейчас недоступны.

Они вошли в огромный сияющий зал для королевских приёмов, и Амелия настолько растерялась из-за окружившей её роскоши и богатого убранства, у неё даже закружилась голова. Она не сдержала восторженный вздох, подняв глаза и увидев позолоченные росписи на высоких потолках. Множество канделябров освещали залы и арки между ними; тяжёлые портьеры украшали высокие окна, из которых открывался чудесный вид на ближайший парк, озарённый огоньками фонарей. Каблучки благородных дам то и дело постукивали по мраморным лестницам, в которых отражалось великолепие их нарядов и украшений.

Поначалу было весьма шумно, гости всё прибывали, заполняя небольшими группами сверкающий зал, и в какой-то момент Амелия настолько испугалась всего этого шума и гама, что ей невольно захотелось вернуться назад, в небольшой загородный дом, где её вместе с мужем тепло приняли старые знакомые покойного Эндрю Стерлинга. Но Халсторн, не отходивший от неё ни на шаг, уверял, что личная встреча её мужа с принцем Уэльским вот-вот завершится, и Томас отыщет их.

После того, как Халсторн вынужденно познакомил Амелию с несколькими аристократами, их жёнами, сёстрами, братьями или троюродными дядями по дедушкиной линии, она понемногу влилась во всеобщее оживление. Разговоры на отвлечённые темы о моде, угощениях и тому подобных мелочах слегка успокоили нервы. Это оказалось не так сложно — снова почувствовать себя частью дворянства, как будто именно здесь было её место. Но в памяти то и дело возникали образы серых развалин дома её семьи, и Амелия брала себя в руки. Она могла притворяться племянницей всеми уважаемого графа Монтро и сливаться с праздной толпой, но она не посмела бы позабыть своё истинное происхождение.

Из предложенных напитков она лишь для приличия пригубила шампанского, затем повернулась, чтобы рассмотреть себя в одном из больших зеркал, развешенных по всему залу. Поправив несколько нитей жемчуга, которым была украшена её высокая причёска, она отметила, что фиалковый оттенок бархата платья был ей к лицу. Наряд приглянулся ей прежде всего из-за того, что часть корсета и юбки была покрыта розами из шёлковых нитей. Смотрелось весьма утончённо на фоне многих строгих однотонных одеяний. Рукава были прямыми, до локтя, со множеством тонких кружев, как и пышная юбка, несколько тяжёлая, но довольна удобная для танцев. Некоторые джентльмены, с кем девушка удостоилась чести поздороваться или встретиться взглядами, глядели на неё с нескрываемым восхищением, но ей было всё равно; до самого возвращения супруга Амелия старалась не отходить от Халсторна.

Томас появился в зале, когда музыканты заиграли более медленный мотив, мелодию для спокойного весеннего настроения. Едва Амелия увидела мужа, она сразу поняла: встреча с принцем прошла хорошо. Без официального мужского платья для королевского приёма Томас выглядел, скорее, как среднестатистический аристократ, но по её мнению всё равно был очень хорош. Как и многие англичане, приближённые принца Уэльского, он не носил парик и предпочитал чистый стиль классицизма.

У него действительно было хорошее настроение, Амелия едва сдержалась, чтобы не подбежать и задать ему уйму вопросов. Когда Стерлинг поравнялся с товарищем и протянул ему некую бумагу, Амелии пришлось терпеливо выждать, пока Халсторн не произнёс:

— Всё прошло неплохо, учитывая то, что принц снова упомянул о нападении пиратов. Видимо, потеря груза и возможный конфликт с норвежскими торговцами больно его задели. Однако это в прошлом! Поздравляю вас, баронесса. Его Высочество выказал желание познакомиться с вами… Нет, нет, не бойтесь! От вас ничего не требуется, только улыбаться и кивать на все его комплименты.

Георгу Уильяму Фредерику — будущему королю Великобритании и Ирландии — был двадцать один год. Когда он появился среди толпы вместе со свитой своих приятелей и подхалимов, а также некоторых фрейлин его матушки, Амелии он и вовсе показался юнцом, многим младше её лет. Но они были почти ровесниками, о чём он успел упомянуть с улыбкой, едва приблизился к Стерлингу. Принц оказался весьма хорош собой, особенно привлекательными были его большие голубые глаза и чувственные полные губы.

Амелия держалась изо всех сил, чтобы не ударить в грязь лицом перед этим молодым и немного высокомерным человеком. У него были мягкие черты лица, однако взгляд порой становился холодным и пугающе пристальным, как у хищной птицы. Когда Его Высочество упомянул о покойном графе Монтро, напомнив, что его собственный отец умер восемь лет назад, девушка поблагодарила его за сочувствие, одарив принца милой улыбкой. Видимо, это возымело особенный эффект. Молодой человек буквально растаял и, поцеловав руку новоиспечённой баронессе, ещё раз поздравил Стерлинга с приобретением титула. Принц и его свита удалились, наконец, и Амелия вздохнула с облегчением. В радостном возбуждении она и не заметила, как крепко сжала локоть Томаса, и тем более не увидела его внимательного нежного взгляда.

За следующие пару часов Стерлинг успел познакомить её с некоторыми важными джентльменами, членами парламента, проводить на общий ужин, где за столом она мило побеседовала с супругой графа Бьютского, Мэри, и даже станцевать контрданс, который совсем недавно полюбился при королевском дворе, вытеснив изысканные движения менуэта и паспье.

Окружающие довольно тепло относились к Стерлингу, учитывая его статус и немоту, а многие старшины дворянства обращались к нему ласково, с уважением, достойным принца. Амелия ощущала гордость за него и удивлялась этому странному, щекочущему чувству. Словно всё вдруг стало правильно, как и должно быть. Словно она имела право радоваться за своего мужа, принимать комплименты от принца и его приближённых и быть частью общества, которое, узнай, чьей она являлась дочерью, тут же указало бы ей на дверь. Она думала о своём отце-мятежнике с тоской и смирением. Только благодаря Томасу она сумела оценить то, как много значило для неё наследие клана МакДональд, и лишь благодаря мужу она находилась среди знати в этот чудесный вечер. Её радость была горько-сладкой, но ради супруга Амелия старательно играла свою роль.

После грандиозного фейерверка она предупредила Томаса, что задержится снаружи, дабы подышать свежим воздухом, слегка отрезвить голову. От сопровождения Халсторна она мягко отказалась. Открытая обходная галерея, называемая клуатром, обрамляла двор замка со всех сторон, и в её коридорах было множество спокойных уголков. Постояв недолго возле одной из колонн, Амелия хотела уже возвращаться, однако, заметив, как из тени к ней стал приближаться незнакомый высокий мужчина, остановилась.

— Вы совсем не изменились! Лишь немного вытянулись, стали женщиной, — произнёс он без каких-либо приветствий.

Амелия проигнорировала его надменный тон и улыбнулась уголками губ:

— Мы, кажется, не были друг другу представлены…

— Но вы знаете меня, мадам! И, Богом клянусь, я счастлив, что и мне представилась возможность увидеться с вами наедине.

Краем глаза Амелия заметила, что около входа на галерею показались двое офицеров. Они остались стоять внутри по чьему-то незримому приказу, и девушка поняла: всё для того, чтобы этому разговору никто не смог помешать. Когда мужчина вышел из тени, и теперь их разделяли всего несколько шагов, Амелия пригляделась и узнала, наконец, Уильяма Августа, герцога Камберлендского. В начале вечера она уже успела услышать от кого-то, что сын короля присутствовал на празднике, но ради собственного спокойствия решила выбросить его из головы.