Однако я все еще не понимаю, зачем она меня вызвала.
Бритта спрашивает меня, комфортно ли я чувствую себя в университете и доволен ли я нагрузкой и кругом своих обязанностей. Я отвечаю, что, в общем и целом, мне не на что жаловаться, и это чистая правда. Меня все устраивает, говорю я.
У нас скоро вечеринка по случаю окончания весеннего семестра, говорит она сухо, как будто внезапно об этом вспомнив, хотя на самом деле фраза была заготовлена заранее. Если я не ошибаюсь, вы в составе комиссии, которая занимается организацией праздника?
В связи с этим, продолжает она, хотела у вас поинтересоваться, по какой причине вы не пришли ни на одно из собраний, на которые вас приглашали?
Она смотрит мне в глаза, и я не отвожу взгляд. Надо что-то ответить, это мне ясно, но на ум ничего не приходит. По крайней мере, ничего такого, чем можно воспользоваться как уважительным предлогом. Она, видимо, имеет в виду одно из тех электронных писем, которые у меня иногда как-то выпадают из поля зрения, хотя в целом я довольно исправно проверяю почту. Но поток писем бесконечен, это просто какое-то половодье, поэтому мой девиз гласит: если кто-то ограничился одним письмом, можно считать, он не посылал тебе писем вовсе. И только когда отправитель берет на себя труд отправить то же самое письмо еще раз, для меня это знак, что вопрос для него действительно важен. Но это еще не все. Настоящая причина в том, что председатель комиссии – Малин Гуйор, а я просто на дух не переношу Малин Гуйор.
Я говорю Бритте, что, естественно, в данном случае я совершил ошибку, и в будущем такого не повторится. Я все исправлю. Да, говорит она, нет никакой причины затевать конфликт, от которого всем будет только хуже.
Что-нибудь еще? Задавая этот вопрос, я чувствую, что у меня почти полегчало на душе. Меня вызывали только ради этого. Тогда спасибо за встречу и всего доброго, говорю я и ухожу восвояси.
Глава третья
При взгляде на самую крутую табличку
в моей коллекции, слезы наворачиваются у меня на глаза. Я сфотографировал ее в Вене на Южном вокзале, когда мы с Анникой оказались в тех краях на длинных выходных. Мы поехали без детей. Этот знак был установлен на платформе, к которой прибывали переполненные поезда с беженцами из Сирии.
На разных языках, не ограничиваясь немецким и английским, сообщалось, что представители австрийских властей одеты в желтые жилетки и что паспорт нужно держать наготове. Дальше шел перечень действий, которые предстояло совершить. Список заканчивался предложением, одним махом отметавшим все поверхностное, оставляя единственно важное: ВЫ В БЕЗОПАСНОСТИ.
В этом ракурсе я рассматриваю и ситуацию, в которой оказался сам. А именно, на скользкой дорожке, на грани катастрофы, подвергнув риску личную жизнь и карьеру, да что там, подвергнув риску вообще все, что у меня есть, я вдруг начинаю чувствовать себя в безопасности: уже несколько недель от Ольги ни слуху ни духу, и тень Торстена пока что не объявлялась.
Это приятное чувство, и я уже уверен, что жизнь опять вошла в привычное русло. Почему бы и нет? События же не обязаны развиваться по наихудшему из мыслимых сценариев.
Я нажимаю на иконку Spotify внизу монитора и активирую подборку песен группы Love Shop[4], я составил ее пару дней назад. Они играют музыку, которая не пытается выдать себя за нечто большее, чем она есть, и я подумываю по этой причине, не подарить ли мне Аннике на день рождения два билета на их концерт. Один билет мне, один – ей. Она, правда, кажется, говорила, что такая музыка не в ее вкусе, но я убежден, что она изменит мнение, когда мы послушаем выступление группы вживую. Она обязана дать им шанс.
Анники нет дома. Час назад она прислала мне эсэмэску. Ей очень жаль, но придется задержаться на работе. Ее с одним из коллег назначили ответственными за организацию предстоящей кафедральной поездки с воркшопами и совместным отдыхом. Я как-то забыл про эту поездку, но Анника говорила, что планирует ехать, было такое.
Мне нужно в школу к Лерке на родительское собрание, написал я ей в ответ. Терпеть не могу родительские собрания, но в таких штуках приходится участвовать. Жизнь есть жизнь.
Начинает играть Однажды ночью наступит лето[5], а я тем временем опять внимательно разглядываю свои таблички, просматриваю архивные папки. Я классифицировал их по странам, где они мне попались, по типу сообщаемой ими информации, по форме, по историям, которые с ними связаны. Тесть сказал мне, что я филателист, только помешался на табличках. Трудно с ним не согласиться. Ихъ бин филателист
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
