Я не вправе рассказывать, что и как делал Профессор, обучая меня, к каким маленьким и большим хитростям он прибегал в своем искусстве учителя, тем более что многие тайны так и остались для меня тайной. Но вскоре успехи мои были уже налицо. Я начал не только читать его мыли, направленные на меня, но и предугадывать некоторые его действия, которые он только собирался совершать. Мне было страшно интересно, и я не испытывал никакого насилия над собой, отдаваясь учебе с наслаждением. Не могу сказать, что все давалось мне легко, но я был упорен и не двигался дальше до тех пор, пока не усваивал все наверняка.

Мои слабые способности не давали мне углубиться во многие тайны грандиозных возможностей этого человека. И когда я начинал упрямо буксовать, желая невозможного, Профессор мягко останавливал меня, спуская мои эмоции на тормозах. Теперь время для меня летело незаметно. Мы встречались с Профессором все реже и реже, но наше безмолвное общение было постоянным. Я физически чувствовал, что мой мозг стал совершенно другим, что я стал пусть и малой толикой, но связанным с этими необычными людьми. И я не чувствовал теперь себя среди них чужаком. Остров уже пустил в меня свои корни, но прежние чувства, привязанности того мира, близкие и родные мне люди держали меня крепче теми неуловимыми узами, которые я был не в силах порвать. Развязка наступила неожиданно.

В одну из наших встреч Профессор, вызвав меня в свой кабинет, объявил, что мое обучение закончено. У него был усталый, отрешенный взгляд, испугавший меня не на шутку.

– Что с Вами, Профессор, – встревоженно спросил я. – Вы больны? Могу ли я чем-то помочь Вам?

– Вы – нет! – Резко возразил он. – Все, что я мог дать Вам, все, чему Вы могли научиться у меня, согласно Вашим способностям, Вы взяли. И я рад этому. Мы редко встречались с Вами. Это было нужно и для обучения, и для того, чтобы я не привязался к Вам слишком сильно. Надеюсь, Вы не в обиде. Да и Вам совсем ни к чему прорастать здесь корнями. – Профессор вдруг обнял меня своими щупальцами, и я почувствовал какую-то особую теплоту его объятий. – Но я не терял времени зря, – продолжил он, высвобождая меня из своих щупалец, – вернее, мы все… Я с радостью и грустью сообщаю Вам, что мы нашли способ возвратить Вас в Ваш мир, который никогда не сможет заменить Вам наш остров. Не нужно ничего говорить, все слова лишние. Наши чувства правдивее слов, так поймем же друг друга без них…

Буйная радость охватила меня после сообщений Профессора. Я готов был расцеловать его, прыгать, орать, что есть мочи. Все мое существо охватила эйфория, которую невозможно было скрыть никакими уловками приличия. В этот момент все остальное для меня не имело уже никакого значения. Я очнулся только тогда, когда за Профессором захлопнулась дверь.

«Милый мальчик, – прозвучало в моей голове, – простите своего учителя, что он не может разделить с Вами Вашу радость. Мне жаль с Вами расставаться. Но необходимость этого шага для Вас уменьшает мою горечь».

Меня стало стыдно и неловко. Мое вырвавшееся наружу «эго» торжествовало в полной неблагодарности, забыв про все и про всех. И теперь, где-то глубоко внутри чувство стыда больно укололо его и засосало ноющей, непреходящей болью. Я вдруг осознал, что и мне не просто будет расстаться со всем тем, чем я жил последнее время – с Профессором, который стал мне не только учителем, но и другом, с веселым Чикой, с этим зеленым островом и с его жителями, бескорыстно помогавшими вернуть меня домой. Корешок, которым пророс в меня этот остров, куда я больше никогда мог не вернуться, вырывался расставанием живой, кровоточащей раной…

Несколько дней прошли в ожидании. Профессор больше не вызывал меня к себе и совершенно перестал общаться со мной. Я забеспокоился, не случилось ли с ним чего дурного, вспомнив, что Профессор неважно чувствовал себя перед нашей последней встречей. Но Чика успокоил меня.

– Прррофессоррр занят, – важно сообщил он. – Не нужно его беспокоить.

И в самом деле. Скоро все прояснилось. Профессор вновь пригласил меня в свой кабинет и усадил напротив себя.

– Вот и все, – сказал он, – все расчеты закончены, и Ваше возвращение уже не за горами. Я хочу подготовить Вас к этому. Помните, я говорил Вам, что нужно поймать фазу наложения энергий и полей? – Я утвердительно кивнул. – Так вот, это долго и ненадежно. Мы нашли другой способ. Мы войдем в центр надвигающегося шторма. Там пересекаются множество полей и энергий. В этой круговерти мы сможем вернуть Вас назад. Для этого с острова нужно будет на время снять защитный купол и выстрелить капсулой, созданной подобно воздушному пузырю, чтобы защитить Вас. Наши расчеты выверены досконально. Окончательное решение – мы идем в шторм.

Я сидел, не шевелясь, и ловил каждое слово Профессора. Невольная дрожь охватила все мое тело. Это не была трусость, но волнение от предстоящего мне необычного путешествия.

– Не стоит волноваться, – вновь заговорил Профессор. – Я прекрасно понимаю Ваше состояние, но поверьте, я никогда бы не рискнул предложить Вам это решение, если бы не был уверен в его абсолютном успехе.

– А как же купол, – спросил я, – ведь тогда остров подвергнется опасности и возможности его обнаружения?

– Некоторый риск есть, – Профессор посерьезнел. – Я не скрывал этого перед моими товарищами, но никто из них не отказался ради своей безопасности помочь Вам. Несколько секунд пока будет отстреливаться капсула, мы будем беззащитны. Затем купол восстановится. Что касается нашего обнаружения, то шторм надежно спрячет остров за своими сильными полями и энергиями.

Я был раздавлен. Люди, которых я видел всего лишь раз и которыми я так брезгал, готовы были рискнуть своими жизнями и своим островом ради моего возвращения домой. Невыразимое безнадежное отчаяние охватило меня.

– Профессор, – едва шевеля губами, пролепетал я, – я бы хотел проститься и поблагодарить всех жителей за их помощь. Разрешите мне встретиться с ними еще раз. Я не подведу Вас…

– Не стоит, – твердо возразил он, – и в первый раз не нужно было разрешать Вам встречаться с ними. Но, если Вы хотите поблагодарить их, встаньте здесь. – Профессор указал на панель на стене, перед которой я должен был встать. – Говорите, – сказал он и щелкнул какой-то кнопкой, – они все слышат и видят Вас.

Нахлынувшее на меня волнение смешало в моей голове все слова. И к ужасу своему я едва смог пролепетать несколько слов благодарности. Комок, подкативший к горлу, перехватил мое дыхание, и я с трудом выдавил из себя последние самые трудные слова.

– Простите, – лепетал я, – простите меня за все…

Профессор выключил панель.

– Ну-ну, – тихо сказал он, видя, что я вот-вот расплачусь. – У них нет на Вас обиды. Вы хорошо сделали, что простились с ними. Это самая большая благодарность для них… Теперь о главном. Вы никогда и ни при каких обстоятельствах не должны рассказывать о нас. Гарантией этому будет то, что я сотру из Вашей памяти все воспоминания о пребывании на острове и обо всем, что Вы здесь видели и слышали, как только Вы откроете рот. Я оставлю Вам лишь то, чему я Вас научил. Но Вы никогда не сможете объяснить своих способностей ни себе, ни другим. В напутствие я скажу Вам еще одно. Когда Вы будете обнаруживать чью-то ложь, не всегда изобличайте ее, если она не имеет слишком дурных последствий. Иногда следует и промолчать. И запомните, я всегда приду к Вам на помощь, когда это будет нужно…

– Но как я объясню там свое долгое отсутствие, если не смогу все рассказать?

– Объяснять ничего не придется. Все вернется на круги своя… Итак, мы идем в шторм!

Профессор встал, давая понять, что аудиенция окончена. Я мало что понял, но больше не задавал вопросов…

В моей памяти остался жуткий гул, бесконечная чернота и потоки, которые засасывали меня в глубокую воронку. Мне было тяжело дышать, тело мое давила страшная тяжесть, и я не мог пошевелить даже пальцем…